Шерлок Холмс. Новые заметки доктора Ватсона - Марвин Кей

— И ты отнес это на свой счет и принял деньги от королевства, хоть и благоразумно отказался от дворянского звания.

Леди Хильда вступилась за меня:

— Вы обижаете своего брата. Если бы не он, я бы сожгла правительственный документ.

— Боже мой, мадам, зачем? — Он смотрел на нее вытаращив глаза.

— Хотя все это привело к стольким неприятностям, я не видела способа вернуть его мужу, не признав своей вины. Но ваш брат не только догадался, что я забрала его обратно, он решил, что я должна тайком положить его к документам моего мужа.

— Я полагаю, что это оправдывает мое вознаграждение, — немного резко произнес я. — Собственно, вот и вся история. Есть вопросы?

— Несколько, — ответил Майкрофт. — Я всегда подозревал, что ты был замешан в том «деле второго пятна». Лестрейд рассказывал репортерам, что после убийства ковер в кабинете Лукаса был сдвинут, потому что пятна крови на полу и на ковре не совпадали. Не верится, что Лестрейд сам до этого додумался.

— Он и не додумался. Я обратил его внимание на это.

— Он никогда не говорил прессе о важности того второго пятна.

— Потому что он так и не понял, что оно означало, — сказал я.

— А оно привело тебя к тайнику и, в конечном итоге, к леди Хильде.

— Да. Следующий вопрос?

Майкрофт повернулся к моей клиентке.

— Вы читали украденный вами документ?

— Конечно нет, мистер Холмс! — воскликнула она, выпрямившись. — За кого вы меня принимаете?

— Мне это пока неясно. А тебе, Шерлок?

Я помолчал, а потом сказал Майкрофту:

— Мне сообщили, что в нем некий иностранец, обеспокоенный разрастанием наших колоний, выразил свои чувства в такой раздражительной форме, что, если бы это стало известно общественности, последствия могли быть весьма плачевными.

Майкрофт написал имя на клочке бумаги и протянул его мне.

— Да, именно он, — сказал я, прочтя его.

— Как Лукас узнал о существовании этого письма? — спросил Майкрофт.

— Он подослал шпиона в служебный кабинет моего мужа, — пояснила леди Хильда.

Мой брат сжал пальцы в кулак.

— И последний вопрос, мадам. Лукас вернул вам любовное письмо, из-за которого вы оказались в его власти, так чем же угрожает вам этот новый мститель, Зеккино?

— Именно мститель, как вы абсолютно точно выразились, придумал, чтобы я украла это письмо. Он планировал выкупить документ у Эдуардо по поручению врагов Британии. После той ужасной ночи, когда мадам Фурнэ убила своего мужа, Зеккино связался со мной…

— И заявил, — перебил ее Майкрофт, — что обличающее вас письмо, которое Лукас вернул вам, было фальшивкой?

— Да. Зеккино присвоил оригинал. Как вы узнали?

Мы с братом переглянулись.

— Леди Хильда, это элементарно, — ответил я.

— Джентльмены, — сказала она, — до настоящего времени его требования были исключительно финансовыми, но настал момент, которого я очень боялась. Он приказал мне украсть у моего мужа другой секретный документ.

Майкрофт, посуровев, кашлянул.

— И вы это сделали?

— Нет. Чем снова подвергать моего мужа опасности, лучше уж публичное разоблачение.

— Как отреагировал Зеккино, когда вы ему об этом сказали?

— Угрожал мне еще более ужасными последствиями. Мистер Холмс, он грозится рассказать той страшной женщине, кто я и где меня найти.

— Какую женщину вы имеете в виду? — спросил я. — Не мадам ли Фурнэ?

— Ее самую. Помните, в ту роковую ночь шесть лет назад она приняла меня за любовницу Эдуардо и убила его.

— Но эта несдержанная женщина была арестована полицией, — заметил я.

— Да, — сказала леди Хоуп, — но сейчас она уже не в тюрьме.

Майкрофт поднялся и подошел к моей гостье, что стоило ему больших усилий. Глядя на нее сверху вниз, он произнес:

— Насколько я помню, мадам Фурнэ была признана невменяемой в момент убийства ее мужа. Если то, что я слышал, правда, она просто зверски его заколола.

— Пожалуйста, не надо об этом говорить! — Леди Хильда задрожала.

— Да, женщина душевнобольная. Она находится в психиатрической больнице «Рижес» возле Парижа.

— Значит, угроза Зеккино беспочвенна.

— Но, мистер Холмс, он утверждает, что у него хватит сил освободить ее. Не знаю почему, но я верю ему на слово. Он ужасный человек… ужасный! — Она начала плакать.

Майкрофт, который стоя редко говорил обстоятельно, не выносит женских слез, тем не менее он еще задержался около нее.

— Мадам, у вас слишком бледное лицо. Меня беспокоит ваше здоровье.

— Может, у меня и болит сердце, мистер Холмс, это не опасно. Хотя я ношу ребенка.

V

Леди Хильда удалилась после того, как мы пообещали друг другу: она — что никому не расскажет, даже своему мужу, что я все еще жив; мы — что быстро предпримем необходимые меры по ее защите и избавим от угроз шпиона Зеккино.

Миссис Хадсон снова принесла моему брату пива и удалилась. Майкрофт сел на огромный стул и громко сказал:

— Плохо дело, Шерлок. Хуже, чем я предполагал.

— Можно мне узнать подробности?

Майкрофт поджал губы и раздумывал несколько секунд, прежде чем ответить. Я знал, что его мощный мозг проводит анализ со скоростью молнии. Я бы и сам поразмышлял над этим, но ему были известны факты, которыми я не владел, и это было бы пустой тратой времени. Наконец он заговорил.

— Вместо прямого ответа позволь мне напомнить тебе, что в прошлом году Лондон посетил властитель, написавший письмо, которое леди Хильду вынудили украсть.

Ему не было необходимости продолжать. Кто из англичан, следящих за событиями в мире, не знал, что над Африкой сгущаются тучи? Был соблазн упомянуть Камерун, но мне не хотелось, чтобы мой брат отвлекался на мелочи.

— Майкрофт, существует ли какой-то особенный документ, который Зеккино захочет заполучить с ее помощью? — спросил я вместо этого.

Он глубоко вздохнул.

— Мне бы хотелось сказать «да». Если бы был хоть один способ обезопасить его, то достаточно было бы его применить, но за последние несколько лет мы постоянно обменивались засекреченными документами, любой из которых может вызвать международный кризис, если попадет в руки заинтересованных лиц. Я должен немедленно предпринять соответствующие меры в этом направлении, а леди Хильда, в конце концов, — всего лишь одна из марионеток Зеккино.

— И тем не менее мы должны также защитить ее от него. — Майкрофт кивнул, что, как я предположил, означало согласие. — Какой наш следующий шаг? Должен ли я сразиться с этим львом в его логове?

— Мы не можем действовать так прямолинейно. Он слишком влиятелен.

— Чепуха. Практически то же самое ты говорил о Мориарти.

— И посмотри, как близко ты подошел к последней черте!

Я нетерпеливо махнул рукой.

— А теперь послушай, Майкрофт: эта женщина искала именно моей помощи.

Его крупное тело затряслось от смеха.

— Если бы только Ватсон знал, какой ты неисправимый романтик!

Я не обратил внимания на его насмешку.

— Я не могу просто сидеть и ничего не делать.

— Этого от тебя никто и не ожидает. Я намерен отправить тебя с небольшим поручением…

VI

Из своего опыта я знал, что понятие Майкрофта о «небольшом поручении» могло быть столь же банальным, как покупка крема для обуви в сомнительном магазине на Мюррей — стрит. Однако на этот раз оно означало поездку во Францию, в сонную маленькую деревушку в пятнадцати милях к северо-востоку от Парижа.

Рижес, деревушка, которая одолжила свое название психиатрической больнице, расположившейся на ее окраине, ютится на пологом склоне, поросшем кустарником. От железнодорожной платформы к ней ведет единственная разбитая улица, на которой находится серая приземистая гостиница, где я оставил свои вещи. Через час после моего прибытия поздним утром я отправился по той же пыльной улице, вьющейся мимо кукурузных полей и ветхих ферм, к больнице, где содержалась мадам Фурнэ.

Мой брат снабдил меня рекомендательным письмом от сэра Генри Дж. Петтиклока, одного из ведущих медицинских специалистов Эдинбурга, в котором говорилось, что я, доктор Эдвин А. Вольмер, специализируюсь на лечении серьезных заболеваний мозга. Именно под этим именем я был принят доктором Раулем Джонни, управляющим психиатрической больницы в Рижесе.

Просмотрев и возвратив мне письмо, он с любопытством направил на меня свое пенсне. Сморщив лоб и поглаживая козлиную бородку, он промурлыкал:

— Месье, вы знаете, что похожи на прославленного сыщика Шерлока Холмса?

— Zut alors![30] — воскликнул я, ударяя себя по лбу на французский манер. — Это сходство замучило меня в Англии, но неужели и здесь, на моей родине, будет то же самое?