Танковые сражения войск СС - Вилли Фей

Через несколько секунд — мы действовали инстинктивно — наши товарищи нырнули в командирскую башенку. Первый истребитель-бомбардировщик появился над самыми крышами крайних домов центральной улицы, стреляя по нашим машинам ракетами, подвешенными под крыльями. «Внимание! Воздух!» Обеими руками я захлопнул люк, но предупреждение потонуло в грохоте взрывов и шуме ракеты, ударившей в крышу башни и на мгновение осветившей пламенем взрыва полутемное боевое отделение танка. Стекла двенадцати угловых зеркал, установленных в командирской башенке, превратились в тысячи мелких осколков и дождем осыпали нас. Ударная волна на несколько мгновений сбила дыхание и расшвыряла приборы по всему танку. Перископ с лязгом упал на пол. Потолочное освещение, электропроводка, предохранители и все крепления орудия были вырваны из сварного шва верхней броневой плиты…

Пули авиационных пулеметов градом стучали по башне и кормовому бронелисту, вокруг машины поднимались серые облачка пыли, в воздухе летали комья грязи и камни! Ревя двигателями, истребители-бомбардировщики пошли на второй заход с кормы, со свистом поливая ракетами и пулями поле и грунтовую дорогу, ежесекундно изменяя вид ее поверхности. Очереди взбивали маленькие облачка пыли, воронки от бомб глубоко впечатывались в землю, в небо поднимались столбы пороховой гари. Хотелось заорать, но приходилось сдерживаться, цепляясь обеими руками за что-нибудь устойчивое, чтобы не выскочить наружу и не броситься бежать сквозь хаос дыма и грязи! Земля дрожала, и тяжелую машину болтало из стороны в сторону. Яркий солнечный свет пробивался сквозь плотную завесу пыли. Позднее мы не могли вспомнить, доводилось ли нам когда-нибудь переживать столь страшные секунды или долгие минуты в ожидании смерти. Мы все испытали глубочайшее потрясение, руки тряслись, колени дрожали! Смерть схватила нас за глотку и стала швырять из стороны в сторону, пытаясь разорвать нас в клочья!.. Долго никто не мог вымолвить ни слова. Вдруг наступила необыкновенная тишина! Кровь с шумом бежала по венам. У некоторых были окровавлены лица. Осколки стекла, падавшие сверху, усыпали наши руки, на которых виднелись разводы стертой с лица крови…

Толкая головами и плечами, мы открыли люки. Воздух над нами был так же чист, как и прежде!

Мы медленно — заглохший двигатель удалось завести не сразу — двинулись в укрытие под кронами деревьев. Нас спасло лишь то, что ракеты попадали в танк под острым углом. В 30-мм башенной броне нашего танка остались глубокие вмятины; на корме машины не осталось и следа от покрывавшей ее пыли.

На окраине города мы остановились среди фруктовых деревьев и живых изгородей у широкой асфальтированной дороги. Харландер и Зелонке были уже там и ожидали вечера. Ехать в любом направлении было совершенно невозможно! Эскадрильи противника проносились вдоль улиц, закладывая широкие виражи в небе. В воздухе постоянно раздавался органный гул авиационных двигателей и грохот взрывов. Мы не вылезали из машин. Экипаж Харландера в это время ремонтировал поврежденную левую гусеницу. Несмотря на то что наши машины были неплохо укрыты на окраине города, где-то через полчаса на нас обрушилась вторая ракетная атака. Вокруг нашего танка поднимались столбы огня. Пулеметные пули стучали по бортовой броне и рикошетом со свистом уходили в небо или зарывались в землю, взбивая фонтанчики пыли. Ракеты рвались, и ударная волна врывалась в боевое отделение; между машинами плавали облака вонючего дыма и летали комья земли. Этот кошмар закончился так же внезапно, как и начался. Харланд и двое его товарищей, раненные, лежали под танком, истекая кровью. Кровь сочилась из ран на их лицах, руках и телах, иссеченных мелкими осколками бомб. У одного из них была длинная рваная рана на бедре, другому раздробило руку и лодыжку. Трясущимися от волнения руками мы наложили повязки на их раны. Красно-белые повязки резко контрастировали с бледными лицами раненых. К нам подбежали санитары, которые обеспечили дальнейший уход и транспортировку. Наши пальцы, ладони и руки были покрыты корочкой запекшейся крови. Ветер унес черные облака дыма с дороги в сторону деревни.

Вдруг по другую сторону дороги взметнулся огромный столб пламени. Над ним поднялся гриб черного дыма, и нас осыпало кусками металла и обломками. Немецкая зенитка сбила один из самолетов. Но по сторонам повсюду можно было увидеть лишь горящие немецкие машины, превращающиеся постепенно в пепел и искореженные обломки!

Мы прибыли в Эльбеф 25 августа 1944 года. По слухам, мост был накануне уничтожен вражескими бомбардировщиками. Следующим возможным местом для переправы через Сену был Уасель. Если мы собирались переправить тяжелые «тигры» на другой берег, нужно было добраться до этого города. На высотах вокруг Уаселя дороги, ведущие к реке, были безнадежно забиты на многие километры. Колонны машин, по две-три в ряд, двигались радиатор к радиатору, колесо к колесу, борт к борту. Тысячи машин (по нашим оценкам их было от пяти до семи тысяч) ждали возможности переправиться на тот берег. К счастью, облачность, дымка и пелена дождя ухудшали видимость. Это дало нам передышку от налетов истребителей-бомбардировщиков! Если бы стояла летная погода, день закончился бы хаосом, разрушениями и катастрофой! Для переправы через Сену оставалось всего два моста: один у Уаселя, другой в Руане (но этим понтонным мостом могла пользоваться только колесная техника). Мост в Уаселе тоже оказался временным, не рассчитанным на переправу танков. У армейских саперов чуть выше по течению был паром. Впрочем, мы были избавлены от заботы о танке. Кальс, командовавший батальоном, приказал его взорвать. Человеческие жизни были куда важнее машины! Итак, мы спокойно перешли через реку пешком по понтонному мосту. Всего через несколько часов весь район переправы был уничтожен ковровой бомбардировкой, и тысячи солдат вместе со своими машинами встретили здесь свой конец!

Отступление продолжалось и в Бельгии. Немецкая фельд-жандармерия проверяла любого, кто собирался перейти границу. Проходить разрешалось только частям, имевшим пропуск. Остатки частей направляли на сборные пункты в Брюсселе, Лувене и Диете в Бельгийской низменности. Здесь подошла к концу наша французская одиссея. Здесь собрались подразделения нашего батальона. Транспортная часть в Брюсселе смогла худо-бедно обеспечить нас машинами.

Мы отправились дальше в Маастрихт, пересекли Западный вал, где увидели бурую форму фолькештурма, впервые ставшего нашей последней надеждой. Эти плохо вооруженные солдаты не могли оказать сопротивления прекрасно оснащенным вражеским ударным армиям. Мы проехали через Ахен и Дюрен в Кельн. По всему маршруту отступления женщины и девушки рыли траншеи и окопы, чтобы укрываться от налетов. Какой в этом был смысл? Мы прибыли в Падерборн, и следующие несколько недель были посвящены обучению пополнений, которые должны были заполнить пробелы в наших рядах, образованные боями в Нормандии. Мы получили новые «королевские тигры» и знали, что наши дни сочтены!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});