Ветер с севера (СИ) - Стрельна Саша

— Ждешь по весне?

— Да.

— Кто отец?

— Ты об этом хотел поговорить, сосед?

— Получается, что и об этом тоже… Кто-нибудь из твоих?

— Нет.

— Так ты не вышла замуж?

Тир лишь качнула головой, нетерпеливо глядя на Снорри. Он вздохнул и, хлопнув себя по широко расставленным коленям, заговорил.

— Ну что ж… Значит так… Хочу я просить тебя стать моей женой, госпожа моя. Об этом и хотел толковать.

Тир пораженно вскинула брови:

— Я же ношу чужого ребенка…

— Раз отец его… не претендует на тебя, мне все едино. Своих у меня уже больше дюжины — одним больше, одним меньше… — Снорри хмыкнул.

Тир, изумляясь все больше, возразила:

— Но у тебя уже есть две жены.

Снорри поморщился:

— Пустое. Две молоденькие гусыни, исправно рожающие сыновей. Настоящей женой мне была моя Хильдиль, но она умерла прошлым годом. Лошадь волка испугалась, понесла и сбросила ее. Так и не выходили. Так вот мне нужна в жены эльфийка, годная не только для постельных утех. С тобой, госпожа моя, я смогу и поговорить, и посоветоваться, когда надо будет. Я знаю, ты привыкла к свободе и самостоятельности, и не стану сильно давить на тебя. Потребую лишь верности, а в остальном — командуй как прежде. Наши земли прилегают, соседствуют, а нам самим всегда было легко и ладно друг с другом. Опять же, твой малыш получит законного отца. Я приму его без разговоров. Что скажешь, госпожа моя?

Тир лишь развела руками:

— Для того чтобы беседовать, не обязательно жениться.

Снорри басовито расхохотался.

— Неужели ты всерьез полагаешь, что ничто другое в тебе не сможет привлечь мужчину? Особенно теперь, — Снорри выразительно осмотрел пополневшую фигуру Тир, вгоняя ее в краску.

Та некоторое время молчала, покусывая губу.

— Это честное предложение, господин Снорри, — наконец заговорила она и открыто взглянула гостю в лицо. — И я тоже хочу поступить с тобой по чести. Я никогда не полюблю тебя так, как жена должна любить мужа. Мое сердце отдано другому.

— Я тоже не смогу любить тебя, госпожа, так, как свою Хильдиль. Но… Мы уважаем друг друга, и могли бы жить в дружбе и понимании. А там — кто знает?

— Я… Я должна подумать, — пролепетала Тир, не зная, что еще сказать или возразить.

Снорри поднялся:

— Могу я все же спросить, кто твой любовник? Я знаю его?

— Нет. Он из Лесного королевства, — с усилием произнесла Тир.

Снорри удовлетворенно кивнул:

— Я буду ждать твоего ответа, сколько понадобится. Мне не нужна просто еще одна жена, госпожа моя. Я хотел бы видеть рядом с собой именно тебя.

Тир тоже встала:

— Я постараюсь не затягивать с ответом.

— Вот и хорошо. Тогда, позволь мне скрепить наше соглашение.

Тир не успела опомниться, как Снорри оказался рядом и обнял ее. Его губы были горячими и опытными, рука, словно невзначай, коснулась налитой груди Тир, пальцы нащупали сосок и сжали его…

— Ты слаще, чем я мог себе представить, — хрипло проговорил он мгновение спустя. — Но я подожду, ты слышишь? Я подожду.

Дверь отворилась и захлопнулась за ним, а Тир так и стояла, прижав запястье к горящему рту.

Утром она вышла провожать гостей с покрасневшими, опухшими глазами.

— Надеюсь, не я тому виной? — мягко спросил Снорри.

Тир покачала головой:

— Лишь отчасти.

— Так помни, госпожа моя, я буду ждать, сколько потребуется.

— Что он хотел от тебя? — недовольно проворчала Ана, едва сосед со своими дружинниками отбыл.

— Просил выйти замуж за него.

Ана, было, рассмеялась, но потом, видя, что госпожа не шутит, всплеснула руками:

— Это с чужим-то дитем в животе?

— Похоже, его это не смущает, — Тир дернула плечом и, кутаясь в меховой плащ, пошла в дом.

Ана торопливо зашагала следом:

— И что ты ему ответила?

— Обещала подумать.

— Он хороший человек.

— Да, — бесцветным голосом ответила Тир, ускоряя шаги.

«Но зовут его не Эристор», — подумала про себя Ана и, вздыхая, пошла на кухню.

Пролетел еще один месяц. Зима властвовала над просторами Белого архипелага, сначала устилая ее снегом, потом сдирая его знобливыми влажными ветрами с моря. Тир уже совсем отяжелела, обрела неловкую утиную походку, но по большей части была вынуждена лежать, подняв гудящие, отекающие ноги на высоко взбитые подушки. Малыш в животе толкался и крутился как волчок, заставляя будущую мать охать, когда крохотная пяточка или головка попадала по какому-нибудь особенно чувствительному месту.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Да что ж это за поскакун-непоседа? — жаловалась она Асе. — Ни минуты покоя.

— Месяца через три увидишь, — рассудительно отвечала та.

— Ох, я не доживу до этого дня.

— А куда ты денешься? Такова уж наша доля.

— Неужели все так мучаются?

— Нет. Тебе что-то уж особенно повезло. Но это не значит, что и следующий ребенок доставит столько хлопот — всегда все по-разному.

— Следующего не будет.

Ана вскинула глаза на госпожу:

— А как же господин Снорри?

— Нет. Это будет нечестно. Да и не смогу я… с ним…

— Он недурен собой. Одни глаза чего стоят. Как сапфиры.

— Да.

Через неделю после этого разговора Снорри приехал, и Тир уединилась с ним в своей комнате. Разговор был долгим. Любопытство Аны было вознаграждено последней фразой, которую гость произнес уже в коридоре:

— Я не принимаю это за окончательный ответ. Рана в твоем сердце еще слишком свежа, госпожа моя. Я подожду еще, мне некуда спешить.

— Проклятый лесной! — ворчала толстуха, забывая на время о своих собственных корнях. — Это ж надо было так задурить девчонке голову!

— Каков он хоть из себя, этот Эристор? — гневливо спрашивала она у мужа позже вечером.

Эрик, совершенно измученный бесконечными вопросами жены, лишь пожимал плечами, принимаясь нудно описывать рост, телосложение, горбоносое лицо с тяжелым подбородком и густыми черными бровями. По всему выходило, что и взглянуть-то особо не на что.

— И что она в нем нашла?

— Я тоже не этот… ну… красавец писаный, однако ж, ты уже сколько лет со мной, — ворчал Эрик, обнимая жену.

— Зато она у нас красавица! И такой человек к ней сватается!

— Ну, может, что из этого и выйдет.

— Она отказала ему сегодня. И не передумает. Уж я ее знаю.

— Если бы ты видела их вместе с тем лесным, не удивлялась бы. Они оба просто светились, казалось о них руки в мороз греть можно.

— Тогда почему же она здесь, а не там?

Эрик угрюмо пожимал плечами, сам давно утомленный попытками найти ответ на этот вопрос.

***

Одним ранним утром среднего месяца зимы — снеговала, когда морозная белизна вокруг так искрилась на солнце, что было больно глазам, Ана развешивала на просушку только что выполосканное белье, время от времени дыша на стынущие до ломоты пальцы. Издалека до нее долетел характерный возглас ветта, погоняющего своих собак, и она подивилась — что это ему понадобилось в это время года в их местах, но не забеспокоилась. Ветты не враждовали со снежными и общались только для торговли, привозя в большие деревянные дома эльфов шкуры и мясо, а увозя соль, домашнюю утварь, ткани, изредка женщин-рабынь. Ана все еще возилась с бельем, когда, бросив взгляд в ту сторону, откуда донесся возглас, увидела вдалеке одинокую фигуру ветта, шагавшего размеренной походкой путника, для которого дорога стала привычкой. Рядом с ним бежал…

«Волк?» — обеспокоено подумала Ана, но, прищурившись, увидела, что к спине крупного животного была привязана поклажа.

Почему-то захотелось дождаться ветта и, развесив белье, Ана осталась на улице, время от времени прикладывая руку козырьком к глазам, чтобы получше рассмотреть незваного гостя.

Когда он подошел достаточно близко, Ана отметила, что облаченный в меха путник значительно выше и вообще крупнее маленьких сухоньких веттов. Потом она разглядела его лицо, и брови ее полезли на лоб. Гость явно не принадлежал к расе северных людей — ни раскосых глаз, ни плоского носа. Но кто же еще решится двинуться в путь зимой, вдвоем с собакой? Или все-таки волком? Ана еще раз опасливо взглянула на серебристо-серое животное с пронзительно-голубыми миндалевидными глазами на умной лобастой морде. Широченная грудь, мощные лапы… Да и хозяин ему под стать — вон плечищи-то какие! Правда мастью не сошлись — ветт был черноволосым — длинная, туго уплетенная коса змеилась через плечо на грудь. Что-то шевельнулось в памяти Аны, когда она снова перевела взгляд на лицо путника. Откуда оно ей знакомо? Из какого уголка памяти вылезли воспоминания о густых черных бровях и крупном горбатом носе.