Орфей и Ника - Андрей Валентинов

– Так… – Слово прозвучало равнодушно, буднично. – Как просто!..

Агасфер поднес листок ближе к черному капюшону, Ника успела заметить длинные, почти по локоть, перчатки. Под сводами зазвучали незнакомые слова: «Мвэри… эйсо… идхэ… хоги… ранэ… атурх… горг…» Еще не зная, что будет дальше, Ника зажмурилась, и вовремя. Даже сквозь прикрытые веки свет показался невыносимо ярким. Подземелье дрогнуло. Послышался странный звук, похожий на смех и одновременно на гневный окрик. Это тянулось долгую, бесконечную секунду – и наконец пропало. Ника открыла глаза. В часовне все осталось по-прежнему, но «черные» охранники не стояли, а лежали на полу, закрывая глаза ладонями.

Это был ее шанс. Ника бросилась вперед, туда, где «черные» навалились на Орфея, не давая встать. Оставалось добежать еще какой-то метр, но тут сильный удар сбил ее с ног. В дверь вбегали новые охранники, спеша заменить тех, кто временно ослеп.

– Удачно… – Иванов словно и не был обескуражен. – Ну, Виктория Николаевна, нам придется объясниться…

Ее подтащили ближе к алтарю. Агасфер стоял рядом – высокий, недвижный, укрытый тенью.

– Вы, кажется, оказались опаснее, чем я думал. Ну, говорите…

Сзади послышался крик, шум борьбы – похоже, Орфей пытался справиться с «черной» охраной. Ника на миг закрыла глаза: она не успела. Что ж…

– «Видим дела твои… Остановись… Шлём второй Рубин, третьего – не будет…» В протянутой ладони кровавым огнем засветился камень. Агасфер молчал. Секунды тянулись, прошла минута, две…

– И что вам обещали за это? – В голосе звучала злая насмешка. – Жизнь? Свободу? Неужели вы не знаете, Виктория Николаевна, что гонцов, несущих злые вести, ждет беда?

Ника не стала отвечать. Теперь уже все сделано. Оставалось одно – пройти остаток пути достойно.

Вспомнилась сгоревшая в лиловом пламени страница черной книги. Что было там написано? Наверно, именно это… На миг она почувствовала слабость, но заставила себя очнуться. Бояться поздно…

– Хорошо… – тень еле заметно двинулась, – приведите его…

«Черные» подтащили Орфея к алтарю. Он с трудом повернул голову. Их глаза встретились, и Ника улыбнулась.

– Юрий Петрович! – Агасфер не спеша сел в кресло, став почти невидимым в затопившем алтарь мраке. – Прежде всего – о вас. Мою просьбу вы исполнили, так что у меня нет претензий. Предлагаю следующее. В Столице создается новый дхарский центр. Вы его возглавите. Хорошая работа всегда вознаграждается. Вы сможете продолжить свои исследования…

– Для окончательного решения дхарского вопроса? – Орфей рванулся, но «черные» держали крепко.

– Да. Для окончательного решения дхарского вопроса. Могу я намекнуть, что иного выхода у вас нет?

– Вы ошибаетесь. Есть! – Он попытался обернуться. – Ника, прости…

– У вас его нет. И не будет. Я дам вам немного подумать. Вернем вас в больницу на пару дней. Правда, ключ, который вы спрятали по совету Пустельги, мы забрали. Впрочем, он бы вам не помог…

– Ника! – Он все-таки сумел повернуть голову. – Они убили Сергея!

– Как? – Она ощутила боль и бессилие. Значит, Пустельга тоже…

– Молчите! – Агасфер резко встал. – Имейте в виду, терпение может кончиться. Я дам вам три дня, Юрий Петрович. Потом мы продолжим разговор в уже знакомом вам подземелье…

В голосе Агасфера впервые слышалась откровенная угроза. Внезапно Орфей рассмеялся. Это прозвучало так неожиданно, что черный силуэт отшатнулся.

– Ну что ж, Юрий Петрович… Посмотрим, насколько у вас хватит сил… Уведите!

– Постойте! – Ника попыталась освободиться, но «черные» держали ее крепко.

– Дайте минуту… проститься…

– Хорошо. – Агасфер вновь отступил в тень. – Но – ни одного слова. Первое же слово – смерть.

Хватка немного ослабла. Она повернулась – Орфей был почти рядом, но охранники стояли, сомкнув плечи, – ни протиснуться, ни достать рукой…

Он улыбнулся, Ника тоже – из последних сил, еле сдерживаясь. Она чувствовала, как по щекам текут слезы, но боялась вытереть их. Может, Орфей не заметит… Внезапно показалось, что откуда-то доносится тихий шепот.

– Ника! Ника! Ты слышишь меня?

– Да! – беззвучно закричала она. – Орфей, я слышу! Не бойся за меня! Они мне ничего не сделают! Ты молодец, все гордятся тобой… И я… Я тоже… Я люблю тебя…

– Я люблю тебя, Ника! Извини, не могу поступить иначе…

– Знаю. Но мы все равно встретимся! Все равно… Орфей поднял вверх скованные руки, но «черные» уже волокли его к темному провалу двери. У самого входа Юрий на секунду остановился. Их глаза встретились… Еще миг – и он исчез во тьме…

Нике показалось, что она уже умерла. В ушах звучал странный шум, похожий на скрежет, в лицо плеснула вода… Наконец она очнулась и поняла:

еще не конец. Самое страшное случилось, но ей еще предстоит допить то, что осталось в поднесенной чаше.

– Вам лучше? – Агасфер каким-то образом очутится рядом, он стоял буквально в одном шаге – неприступный, холодный. – Вы взялись за страшное дело, Виктория Николаевна. Я знал, что у вас не хватит сил…

– Хватит, господин Иванов. – Кажется, голос звучал нормально, без дрожи. – Что вам еще надо?

Голова в черном капюшоне чуть наклонилась, и Ника увидела, что в лицо ей смотрит пустота.

– Зачем же так, Виктория Николаевна? Я мог бы сказать, что мне жаль вас, но это неверно. Я не жалею и не сочувствую, но испытываю к вам вполне естественное уважение. Я еще узнаю, кто именно вооружил вас против меня, это несложно. Но сначала решим вопрос лично с вами. Наверно, самым честным было бы просто отпустить вас, Виктория Николаевна. Этим я бы воздал добром за зло, и вы не ощутили бы радости победы.

Радости? О чем он говорит? Или у Агасфера другие чувства – не такие, как у людей?

– Я выразился точно, – товарищ Иванов словно читал ее мысли, – сейчас в вас говорят эмоции, вы боитесь за Юрия Петровича – и напрасно. Не за него следует опасаться. Он-то мне нужен, а вот вы…

– Дешевый прием, господин коммунист! Угрожать женщине…

Ника перевела дыхание. Теперь уже не страшно. Она побывала там, где беззвучно кружат стаи воробьев и течет медленная тихая река…

– Вспомнили, что вы женщина… Я не забывал этого, Виктория Николаевна. Но вспомните и о другом: вы сумели сорвать важнейшую государственную программу, рассчитанную на укрепление обороны СССР. Сантименты здесь ни при чем. Вы – мой враг и не скрываете этого…

– А вы чего ожидали? – Ника удивилась вполне искренне. – Неужели благодарности?

– Вот видите! Нам трудно договориться. Что ж, можете радоваться, удар нанесен точно. Я мог бы забыть об этом, вспомнив, что вы – слабый человек, вам страшно и, кроме того, вами, похоже, кто-то неплохо управлял… Увы, на свободе вы еще более опасны: вы видели нечто такое, о чем сможете рассказать. Более того, ваши новые знакомые попытаются вновь с вами встретиться. А вот этого я допустить не могу…

Выходит, Агасфер ее боится! Ее и тех, с кем она сидела у холодного костра! Нет, она не ощутила радости, скорее почувствовала что-то похожее на презрение. Хорош всесильный! Несколько безоружных людей вдребезги разбили его замыслы! А что будет, если объединятся остальные?

– Вы меня поняли… – Черный капюшон кивнул. – Теперь о вашем Рубине… Не хочу разочаровывать, но он не поможет… Этот камень – память о далеких веках, когда еще соблюдались странные, нелепые обычаи и условности. Но даже если играть по этим смешным правилам, он не спасет. Я не имею права вас убить, Виктория Николаевна, поскольку вы – посол, принесший весточку от моих добрых друзей. Я и не намерен расправляться с вами! Но я не могу и не собираюсь запретить органам внутренних дел арестовать вас как опасную пособницу врага. Не я подписывал ордер на арест, я тут вообще ни при чем. А в НКВД Кровавый Рубин не поможет. Он способен разбить очень могущественные силы, но для тамбовских костоломов товарища Ежова это – обыкновенный «вещдок», который приобщат к вашему делу…

Ника вспомнила слова Фроата. Похоже, Агасфер говорил правду. Но почему он столь многоречив? Неужели она в самом деле сумела его так испугать?

– К сожалению, наряду с множеством достоинств нашего первого в мире социалистического государства имеются и отдельные недостатки. Среди них, в частности, то, что приговоры порою выносят еще до ареста. Не пугаю, просто объясняю. Ордер подписал Ежов еще неделю назад. Вас ищут по всей стране…

– А вы умываете руки? – Странно, у нее еще нашлись силы, чтобы усмехнуться.

– Не без сожаления. Вас судили заочно как пособницу опасного преступника Юрия Орловского, написавшего клеветническую книгу, порочащую общественный и политический строй СССР…

Вот, значит, как! Теперь ясно, над чем работал Орфей долгими вечерами! Да, она не зря гордилась им… Но на мгновение стало жаль, что роман, о котором они столько говорили, так и остался не написан. Роман про Иешуа из Эн-Сарида и того, кто тоже умыл руки…