Особенности обучения диких котов (СИ) - Кальк Салма

Жанно подхватил под руку Тину и сказал:

- Идёмте в столовую, там вас всех проводят, куда нужно. У каждого места есть карточки с именами. Не теряйтесь, короче.

Карточка «Леон Шеню» стояла между карточками «Грейс Торнхилл» и «Жийона Кариньян». Следом за госпожой Жийоной разместился господин Рене. Отлично. Некромантский анклав.

Во время торжественного обеда Леон поглядывал по сторонам, спрашивал Грейс и госпожу Жийону, что им передать, и прислушивался к разговорам. Но разговоры вели все между собой, в своих частях стола.

А когда объявили перерыв для бесед и танцев, и все снова перешли в большой зал, то там Леон увидел вовсе невероятное. Зазвучала вальсовая музыка, и господин профессор с супругой вышли на середину, поклонились друг другу и закружились по залу. Наверное, Леон смотрел с разинутым ртом, потому что Грейс тихонько пихнула его – мол, рот-то закрой. Чуть позже к ним присоединились родители Жанно, и госпожа Монтенеро с супругом. А потом – о, тут оживился весь первый курс – Жанно с Тиной. Чёрт возьми, Саважи умеют всё. Да как!

В финале композиции все пары поклонились друг другу, и разошлись. Жанно и Тина подошли к прочим первокурсникам, все говорили, как круто они выглядели и танцевали. А потом в перерыве между мелодиями все они отчётливо услышали голос водницы Джеммы:

- Скажи, Мизуки, тебе ведь было сложно есть за столом ножом и вилкой? Ты же, наверное, умеешь только палочками? И только ту еду, к которой привыкла, рис какой-нибудь без ничего? И всё время молчишь потому, что так толком и не научилась говорить на понятном всем языке?

* * *

Анне очень понравился дом Саважей. Госпожа профессор тепло приветствовала их с Флинном, представила своим детям – то есть родителям их Жанно, его мама тепло Анне улыбнулась, а отец сказал, что водные маги необыкновенно элегантны и грациозны. А профессор Саваж, который некромант, припомнил – о диво! – бабушку де Котель, с которой, конечно же, был знаком. И все просили передать приветы отцу, вот так.

Флинн смотрел на всё это расширенными от удивления глазами, и вообще он отчаянно пытался быть серьёзным, и вести себя, как положено. Говорил придушенным шёпотом, смеялся в ладошку, то есть в громадную свою ладонь, и очень тушевался.

Когда они такие вот пришли в залу, по которой бродили гости, Жанно изумился.

- Анна, очень рад тебя видеть, ты прекрасна сегодня. Флинн, с тобой что?

- А, нет, ничего, всё в порядке, - пробормотал Флинн.

- Ты стал на полметра ниже и в сто раз тише, это ненормально. Анна, он вообще здоров?

Остальные стояли вокруг и посмеивались. Анна посмотрела – Жанно пригласил Тину Кавалли, вот номер-то! Но Тина, нужно отдать ей должное, выглядела превосходно. Отличное платье по фигуре, отличный стилист сделал причёску и вообще поработал над образом.

Клодетт де ла Мотт тоже сегодня оказалась на высоте – не диковатая неформалка, а прямо красавица, в каком-то необыкновенном жемчужном ожерелье, и даже её синие волосы оказались уместны.

А Грейс Торнхилл, с которой пришёл Леон, напоминала снежную королеву из сказки – красивую, волшебную и очень опасную. Некромантскую сущность не спрячешь, что ни делай.

Староста Джемма тоже подобрала себе подходящий наряд, но почему-то ходила и кривила нос от всего. И чего тут нос кривить, ну подумаешь, у кого-то много поколений великих предков? А кто-то просто жил у себя под Эксом, и только лет двадцать, как приехал в столицу?

Анна не сразу разглядела Мизуки, а когда разглядела – тоже изумилась. Она выглядела… великолепно. Очень стильно, запредельно дорого и невероятно красиво. Чёрное платье от какого-то невероятного дизайнера-прикладника делало её ещё стройнее, а чёрный камень в серебряной оправе на шее смотрелся хищно и опасно. Волосы убраны в причёску, совсем простую, без украшений, но… пожалуй, если бы спросили Анну, она бы сказала, что из студенток первого курса самая красивая именно Мизуки. Анна сама надела чёрное, тонкое и струящееся, ей шло, она это знала, и жемчуг у неё неплохой, хоть и не такой, как у Клодетт де ла Мотт. Но… она проигрывала Мизуки, это было очевидно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Значит, ведём себя тихо, спокойно и достойно.

Она разве что не удержалась пару раз, ну или не пару, хорошо, от взглядов на Жанно Саважа. Тот был великолепен – не испытывал никаких трудностей с торжественной одеждой, со всеми здоровался, представлял однокурсников тем, кто оказывался рядом, даже Анне с Флинном кое-что перепало. И многие важные полковники и генералы просили засвидетельствовать их почтение её, Анны, отцу. Это было необыкновенно приятно.

Флинн же возвышался над Анной глыбой, глубоко дышал, несмело улыбался, и чувствовалось, что ему сейчас не проще, чем у Роша на экзамене.

- Расслабься, всё в порядке, - тихо говорила ему Анна.

- Да ну, вдруг я что-то не так скажу или сделаю?

- Что ты можешь сказать или сделать не так?

- Да что угодно. Я не думал, что всё так серьёзно, понимаешь? Год назад мы просто тусили с Жанно на третьем этаже, и ржали, и пили, и бесились, кажется. Я много выпил, и детали плохо помню.

- Ну ты даёшь, - улыбнулась Анна.

- Говорят, меня спасала госпожа декан целителей, но я не помню. Наверное, так и было. И вот я сюда пришёл, и вдруг кто-то вспомнит?

- Да никто не вспомнит, ты что, думаешь, у всех этих людей не было других дел за год, только помнить про тебя? Да и где ты пил? За столом, что ли?

- Нет, конечно.

- Так тебя и не видел никто, кроме Саважей и госпожи декана.

- Наверное, - вздохнул Флинн.

Анна с удивлением поняла, что здесь она – в знакомой обстановке. Ну подумаешь, именно в этом доме ей бывать до сегодняшнего вечера не случалось, но в других – случалось. Однажды она была даже в Лимее у Роганов, с отцом. Почему-то там тогда не было Жиля де Рогана, и его высочество Луи одобрительно оглядел Анну и сказал, что Жиля тоже нужно выводить в свет, чтобы учился. Анна, выходит, научилась.

За обедом она тихонько подсказывала Флинну, какой прибор брать в каком случае, он шепотом благодарил. А после обеда объявили танцы, и все они увидели, что оба профессора умеют ещё и вальс танцевать. Равно как и госпожа Монтенеро с супругом, и как родители Жанно. А в финальной части вышли ещё и Жанно с Тиной, вот ничего же себе! Анна очень пожалела, что не умеет танцевать. Может быть, записаться в школу танцев? Ага, в дополнение к рисованию и вождению, она ведь уже твёрдо решила, что после праздников пойдёт в автошколу. Видно будет, в общем.

А потом высказалась Джемма. Прицепилась к Мизуки, на ровном месте. Перепила, что ли? Или ума лишилась? Потому что цепляться к девушке-боевичке, за которую горой вся её группа и хозяева дома – ну, такое себе развлечение.

Анна считала, что цепляться ни к кому вообще не нужно, теки себе мимо, да и ладно. А на таком приёме – и вовсе.

- Джемма, ты здорова? – она подошла к старосте и осведомилась самым светским тоном.

- Вполне, а что? – Джемма смотрела с хитринкой, умеет же, паршивка.

- Значит, извинись и не цепляйся больше, - Анна вспомнила, как отец разговаривает с теми, от кого ему нужно что-то получить против их воли, и постаралась скопировать позу, тон и взгляд.

- Анна права, - рядом возник Саваж.

А за спиной побелевшей Мизуки уже возвышался Флинн, рядом стоял парень с третьего курса, кажется, они вместе с Клодетт, и сама Клодетт смотрела так яростно, что того и гляди – вцепится в волосы. Джемма встряла.

- Я пошутила, - Джемма очаровательно потупилась.

Анна вспомнила, как над ней самой пытался шутить Медведь Долле, которого, кстати, на приёме не было.

- Такие себе шуточки, и если ты этого не понимаешь, то ты дура последняя, - сказала Анна.

- А вот оскорблений я себе не позволяла, - медовым голосом пропела Джемма.

- Ой ли? – кажется, у Клодетт вскипело. – Знаешь, мы сейчас попросим Леона с Грейс сделать нам непроницаемую стену, они умеют. А потом посмотрим, кто что себе позволяет. Если что, мой брат умеет наслать понос. Зелёный. Хочешь? – и тоже смотрит так, с хитринкой. – Наверное, Тина тоже что-то такое умеет, она отличница. Я-то умею только плюху между глаз, но говорят, иногда у меня выходит красиво.