Севастопольская страда. Том 2 - Сергей Сергеев-Ценский

— А-а!.. А вред от них для гладких стволов?

— Наименьший, ваша светлость! Полет же их наиболее правильный, и пороху на заряд для них идет меньше, чем на конические, следственно, они экономнее.

— Это хорошо… А дальность их полета?

— Доску в дюйм толщиною пробивают на восемьсот шагов, ваша светлость!

— с торжеством сказал Хрулев. — А это значит, что по неприятелю пальба будет действительна и с дистанции в девятьсот!

— Это прекрасный результат, прекрасный! — еще более оживился светлейший. — Но это проверялось вами неоднократно?

— Результат окончательный! Этот результат делает наши ружья мало чем уступающими штуцерам, ваша светлость!

— Ну, конечно, пятьсот — шестьсот шагов разницы — это не так уж мало-с… Но все-таки результат прекрасный. Особенно, если иметь в виду, что траншеи противника везде приближаются уже к нашим контрапрошам… Жаль только, что у нас мало метких стрелков… Плохо учили стрельбе нашу пехоту!

Меншиков плотнее уселся на диване, внимательно поглядел на Хрулева, не нашедшего, чем отозваться на его слова, и сказал вдруг тоном безразличия:

— Сегодня я получил донесение, что четыре парохода направились от Херсонеса на север, полные войска… По всем видимостям, это десантный отряд, назначенный для Евпатории…

При последнем слове Хрулев развернул суховатые плечи и насторожился.

— Как? Еще четыре парохода с войсками? — спросил он изумленно громко.

— А сколько же пришло туда раньше? — полюбопытствовал Меншиков.

— Точно установить этого не удалось нам, ваша светлость: они подходили и стояли на якоре, но часть их снималась, не разгружаясь, и шла на юг. По слухам, с турецким отрядом прибыл и Омер-паша, но в Евпатории не остался и выехал в Балаклаву… Проверить эти слухи нам не удалось.

— Флаг Омер-паши будто бы был замечен на одном из пароходов, — тем же тоном безразличия сообщил Меншиков, — следственно, он думает лично защищать Евпаторию, на которую, как я слышал, вы собираетесь напасть.

Хрулев еще более выкатил глаза. Он был очень удивлен и не знал, как понять последние слова главнокомандующего: шутка ли это с его стороны, или?.. Однако истощенное лицо князя показалось ему явно колючим, чуть насмешливым, а пристальный взгляд тусклых глаз, пожалуй, даже презрительным.

— Я, ваша светлость, собираюсь будто бы напасть на Евпаторию? — на всякий случай решил изумиться Хрулев.

— Да, это именно я слышал от полковника Волкова.

Все еще не понимая и после этих слов, что именно хочет сказать Меншиков, Хрулев, подумав, ответил:

— Флигель-адъютант Волков меня действительно спрашивал, имеется ли, на мой взгляд, возможность овладеть Евпаторией.

— Да-а… И как же все-таки на ваш взгляд?

В этом возгласе Хрулеву послышалась уже прямая, неприкрытая насмешка над ним; поэтому он выпрямился, даже откинулся корпусом на спинку стула и сказал твердо:

— Разумеется, с одними только кавалерийскими дивизиями смешно было бы идти на штурм укрепленного города, но с подходом восьмой пехотной и если ввести в дело всю артиллерию — полевую и легкую, успех мог бы быть налицо!

Это заявление Меншиков встретил многозначительной долгой паузой; наконец, спросил:

— На сколько же орудий всего вы рассчитываете?

— Приблизительно на сто, ваша светлость.

— Мм, да-а… А у противника сколько полагаете встретить?

— Едва ли там найдется столько!

— Значит, точных сведений об этом у вас не имеется? Но-ведь, кроме тех, какие поставлены союзниками в первой линии, должны быть резервные…

Затем-с артиллерия кораблей линейных и пароходов, которые непременно придут на помощь гарнизону… А это уж будет далеко не сто орудий!

Покачав задумчиво головою, Меншиков добавил:

— Численность гарнизона вам известна?.. Впрочем, она ведь сильно увеличится, как только туда подойдут суда с десантом…

— В Евпатории много молодых татар, которых турки привели к присяге султану и обучают стрельбе, — уклончиво ответил Хрулев на вопрос князя, и тот понял это и выпятил неодобрительно губы.

— Вот видите! Численность гарнизона вам неизвестна, но, между прочим, много татар со всего Евпаторийского уезда… и из других, ближайших к нему… Эти будут защищаться отчаянно, потому что… им больше ничего не остается… Затем-с весь, может быть, десантный корпус Омер-паши, — а это, как писали в газетах, двадцать шесть тысяч… У вас же в распоряжении, даже считая восьмую дивизию, может быть сколько же всего? С небольшим тысяч двадцать? Затея безумная! Нет-с, это положительно может обернуться вторым Севастополем, только уже для нас! Блокировать, имея в виду, что там турки, это — одно, а штурмовать… штурмовать, чтобы бессмысленно положить там половину отряда, а со второй половиной бесславно уйти, как от Силистрии?..

Меншиков смотрел теперь на Хрулева недовольно и даже уничтожающе, и, заметив это, Хрулев отозвался запальчиво:

— А я ручаюсь, что Евпаторию взял бы штурмом после двухчасовой бомбардировки, ваша светлость!

Главнокомандующий изумленно поднял седые пучки бровей.

Этой самонадеянностью своей Хрулев очень живо напомнил ему генерала Липранди, который в начале октября вызывался сбить союзников с Сапун-горы, если получил бы во временное командование весь четвертый корпус для этой цели. Тогда он решил отказать этому предприимчивому начальнику дивизии, а командир четвертого корпуса Данненберг испортил все дело в бою при Инкермане.

Теперь, как и тогда, перед Меншиковым стоял очень важный вопрос, можно ли доверить такое слишком рискованное, со всех точек зрения безнадежное дело этому черноусому генералу с горячей головой, вдобавок очень мало ему известному.

Оценивая его про себя, он спросил, наконец:

— Вы, кажется, командовали штурмом кокандской крепости Ак-Мечеть в отряде Перовского?

— Точно так, ваша светлость, — эта крепость была взята мною, за что я и был его величеством награжден чином, который теперь ношу, — ответил не без достоинства Хрулев.

— Да, да-с… Но ведь согласитесь сами, что какая-то там Ак-Мечеть это совсем не то, что Евпатория!

— Это не подлежит никакому сомнению, ваша светлость! Но ведь тогда у меня было всего только семь орудий, а теперь я рассчитываю иметь сто, которыми огонь гарнизона будет непременно потушен не больше как за два часа!

Меншиков долго глядел на Хрулева молча и по-прежнему изучающе: действительно ли родился он под такою завидно-счастливою звездою, или же он вызвал его в Крым из армии Горчакова только затем, чтобы испортить благодаря ему свой послужной список, уже достаточно, кажется, и без того испорченный полной неспособностью нескольких горчаковских генералов?

Хрулев же, со своей стороны глядевший на главнокомандующего не отрываясь, заметил, что у него был положительно вид жертвы, когда он начал говорить, наконец, часто останавливаясь, по-видимому выбирая слова:

— Государь желает штурма и… и, разумеется, взятия Евпатории, и мы должны это сделать… должны, вы понимаете?.. Но мы здесь, на месте, больше знаем, как сильна Евпатория… как сумели ее укрепить за несколько месяцев… Кроме того, я считаю нужным… напомнить вам… что шпионы из татар, разумеется, дают им там знать обо всем… что делается в отряде Врангеля… Вы только еще примеряетесь к штурму, а там уже все-е известно-с! Вы следите за ними, они за вами… Вы группами конными на рекогносцировки выезжаете… они же мотают это на ус! Зрительные трубы есть ведь и у них, а также мозги в головах. Кроме того, ведеты их стоят, конечно, везде… где только можно им их поставить… Ведь вот мы еще только думаем с вами, можно ли на них напасть, а уж четыре парохода английских… повезли туда от херсонесского маяка войсковые части… А когда этот наш замысел станет для них уже бесспорно явным, что тогда будет?

Хрулев решил промолчать, а Меншиков совершенно неожиданно для него закончил заговорщицким шепотом:

— Я могу вам разрешить по-пыт-ку штурма, — только попытку… Но зарываться, чтобы зря истребить половину отряда… этого я… это я решительно вам запрещаю!.. Вы меня понимаете, надеюсь, а?

И главнокомандующий посмотрел на своего генерала так проникновенно, что Хрулев невольно поднялся и вполголоса, так же заговорщицки ответил:

— Слушаю, ваша светлость!

Как бы сразу успокоенный догадливостью, которой не ждал от этой горячей головы, Меншиков заговорил после этого гораздо громче:

— Ну, а что касается плана ваших действий, то… обдумайте его как следует и мне передайте завтра… написанным в виде диспозиции… но где вы можете написать это? Я думаю, что вам можно бы было устроиться у флигель-адъютанта Волкова… Да кстати, вот его вы могли бы взять… в начальники штаба своего отряда… как представителя его величества… А со своей стороны я могу вам дать подполковника Панаева… Панаев, он — лейб-улан… полезен вам будет при рекогносцировках… у него есть в этом опытность… Да и вообще можете ему поручить что-нибудь ответственное, он выполнит с успехом…