Млава Красная - Вера Камша

– Булашевич не преминул бы, – буркнул Вяземский. – Вперёд, братцы, чудо-богатыри, пуля дура, штык молодец…

– А что не так с князем Александром Афанасьевичем? – нахмурился Княжевич. – Пулям не кланяется. Уж он-то Пламмету не поддался бы.

– Да и в Кёхтельберг не побежал бы, – поддержал гусара и Сажнев.

Не желая спорить, Росский покачал головой.

– Князь Александр Афанасьевич решил бы по-своему, но его тут нет, а есть мы, господа. И потому города мы сейчас брать не будем.

– То есть как – не будем? – аж поперхнулся Княжевич.

– А вот так. Нам, во-первых, надо фон Пламмета не упустить, чтобы никуда б не делся, ничего б не натворил, а во-вторых, за урон державной чести нашей сего кондотьера положено целиком глиной обмазать да с яблоками в печь поставить, а не толкать в грудки до самого Млавенбурга. А для того надлежит его не просто разбить, не просто опрокинуть, но окружить, да так, чтобы никто не ушёл. Тогда бургомистры не только Анксальта, но и самого Млавенбурга сами нам ключи вынесут. В сопровождении хора мальчиков.

– Так я же и говорил, – запальчиво вскинулся Княжевич, – Анксальт обойти конницей, а пехоте…

– Аввиан Красович! – перебил горячего гусара Росский. – О чём ты, полковник? На то ведь фон Пламмет и рассчитывает! Что мы полезем на него с разных сторон, а у него тут достаточно сил, чтобы крепко по зубам дать и мне, и тебе.

– Да откуда ж сие известно? – не сдавался софьедарец. – Мы тремя полками да одним батальоном против него у Заячьих Ушей выстояли, а теперь…

– А теперь он сам нам те же «уши» устроить хочет. – Росский кивнул в сторону старательно возведённых редутов. – Стоя в крепком месте, не диво отбиться от двукратно сильнейшего неприятеля. А вот если у тебя самого сил вдвое больше, что ты сделаешь? Если хочешь противника за хвост прихватить, да так, чтобы тот ничего и не заподозрил? Правильно, сперва ретирадой его выманишь, куда тебе надо, дождёшься, чтобы он на рожон полез, как медведь из берлоги, а там и ударишь. Вот фон Пламмет и ждёт, что мы его обходить кинемся, как и он нас пытался под Заячьими Ушами. Но здесь-то не Уши, не обойдёшь, когда с одной стороны река, как там её? Тарьи? А с другой – лес.

– Так что же делать станем? – почти выкрикнул Княжевич.

– Стоять и ждать, – усмехнулся Росский. – Ждать, пока не подойдёт весь корпус. И держать глаза открытыми.

Судя по ошарашенным лицам, удивить свой штаб ему удалось. Кроме разве что Вяземского.

– Так ведь его сиятельство… – начал было полковник Евсеев, но Росский только отмахнулся.

– Если верно, что тот адъютантик болтал, контузило князя преизрядно. И, если я хоть что-то понимаю в делах придворных, не мог Шаховской об том не отписать в Анассеополь. А государь Арсений Кронидович, конечно, милостив, однако командиров, корпус чуть не проспавших – неважно почему, – может и отправить здоровье поправлять. Вот насчёт начальника штаба я не так уверен. Но я не я буду, коль не скачет уже сейчас к нам новый командующий. Ломинадзева, ероя, боюсь, так и оставят – для преемственности.

Вяземский осторожно кашлянул.

– И кого ж прислать могут?

– Ну, я ж не провидец, – отмахнулся командир гвардейских гренадер. – Мало ли в столице их высокопревосходительств! Может, Бороздин-второй, он корпусом до Шаховского командовал. Может, Лидерс с Первого армейского. Может, кто-то из гвардионцев, хоть бы и граф Гагарин. А то и сам военный министр князь Орлов стариной тряхнёт.

– То лучше всего было б, а то, не приведи Господь, князя Варчевского-второго назначат… – проворчал себе под нос полковник Страх. – Из укреплённых лагерей вылезать не станем, а первейшей обязанностью станет «сохранение в неприкосновенности путей подвоза».

– Едва ли, он в Варчевии, там вечно нестроение, – покачал головой Росский, – да и пока ещё доберёшься… Впрочем, нам до того дела нет. Приказ ныне действующего командира корпуса его сиятельства Леонтия Аппиановича, – Росский с трудом скрыл иронию, – остановиться и ждать подхода главных сил. Что ж, сие – в кои-то веки! – разумно. Сковать фон Пламмета, чтобы и носа из Анксальта высунуть не смог! А когда подкрепления подтянутся… мы с фон Пламметом по-иному поговорим.

Глава 13

Анассеополь

10 ноября 1849 года

1. Плац лейб-гвардии Кавалергардского полка

– …Кронидович так решил, – закончил фразу Орлов.

Значит, полного егорьевского кавалера и генерала от кавалерии Булашевича на Второй корпус. Да, что тут скажешь… Булашевич. Сын героя и сам герой. Как в пятнадцать годочков подхватил у мёртвого гренадера знамя, как зашагал рядом с отцом, так сорок лет и шагает под барабанный бой. Верен, честен, отважен, душа нараспашку, за Дунаем, случалось, целый полк на собственные деньги кормил, потому что казённые поставки опоздали; солдаты на Ляксандру Фанасьича молятся, прапорщики да поручики за ним хоть в огонь, хоть в воду, а старичьё качает головами да сетует, что таких нынче нет. И хорошо, что нет, потому что грудью на пушки войны не выиграть, её и раньше не булашевичи выигрывали, булашевичи, они стояли, где поставят, и умирали… Надо отдать им должное, честно и доблестно.

– Значит, Булашевич. – Вася Янгалычев словно мысли подслушал. – Сменяли кукушку на ястреба… Это точно?

– Точней некуда, – хмуро бросил Орлов. – Рескрипт подписан, князь уже в Бережном дворце сидит. Если ни бог, ни чёрт не выручат, послезавтра отбудет.

– Что так долго? – удивился Василий. – Ерой, самому Александру Васильевичу подобный, должон навстречу супостату намётом через буераки скакать.

– Подкрепления велено собрать и проводить, – хмуро пояснил военный министр. – Сверх того, что я тогда предлагал… Помнишь, Никола? Когда накричал на нас…

Тауберт помнил. Как и отставку Булашевича, не принявшего веры василевса в стрелковые батальоны, веры, разбившейся о неудачу югорцев.

– Значит, теперь пуля у нас опять дура, а штык снова молодец… – вполголоса произнёс Николай Леопольдович. – Кого хоть посылает?

– Как и сказал – кавалергардов с конногвардейцами. Севастиан с Конным своим отправляется… Гвардейскую конную артиллерию. Лошадей велено взять вдвое против штата, все конюшни пустые стоят. За ними следом лейб-егеря, а потом фузилёры.

– Так они ж пехота! Не успеют…

Орлов мрачно промолчал.

– Значит, думает, что успеют и понадобятся, – заключил Василий Васильевич, ни на кого не глядя.

– Вот именно. – Орлов привстал в стременах, обведя глазами придавленный тучами плац, словно на нём замерли блистательные кавалергардские шеренги. – Из казарм по домам до похода велено никого не отпускать, окромя как к лежащим на смертном одре родителям да жёнам-роженицам, буде такое случится.

– Этого ещё не хватало, – буркнул уже неделю как разочарованный в ливонской затее Янгалычев. – Сам-то хоть не едет?

– Хотел, – каменным голосом сообщил Орлов и замолчал. Как ему удалось унять государя, оставалось лишь гадать. Разве что напомнил о столичных заговорщиках… Хорошо они всё-таки здесь живут. Шеф жандармов тайно лезет в дела воинские, военный министр стращает василевса карбонариями, один Васенька Янгалычев что думает, то и говорит. Правда, не супруге.

– Лейб-егеря, да фузилёры, да конногвардейцы с кавалергардами, да Булашевич – ой, лышенько, как у нас во степях сказали бы… – Янгалычев, придержав разнервничавшегося на пару с хозяином Бея, ответил на приветствие гвардионского подполковника. – Ляксандра Фанасьич саблей как размахнётся, как поведёт прямо на пушки да на штуцерников… И конец корпусу, начало маршу или вальсу… «Капказские звёзды» уже поются, а теперь, не приведи Господь, случится «Млава красная». От кровушки.

– Да, – Орлов резко, словно отдавая кому-то незримому последние почести, наклонил голову, – павших геройской смертью ещё эллины любили. Умер красиво, и неважно, что де́ла не сделал, мёртвые сраму не имут… А что пользы в том маловато, то композиторам с поэтами да прапорщикам с корнетами не объяснишь.

– Прапорщикам с корнетами то без нужды, – не согласился Янгалычев, – а вот генералам знать надобно. Верно говорю, Никола?

Николай Леопольдович пожал плечами и ничего не ответил. Три коня, гнедой, вороной да серый в яблоках, вышагивали по прибранному плацу. Три бывших кавалергарда совершали послеобеденный моцион. И говорили. Открыто, не таясь. С кем и поговорить, как не со старым другом под Божьим небом…

– Ты хоть спорил? – угрюмо осведомился Василий Васильевич. – Или под козырёк, кругом через левое плечо?

– Понимай как хочешь, – огрызнулся Орлов. Рассказывать о приватной беседе с государем военный министр явно не желал.

– Говорил, – удовлетворённо протянул Янгалычев. – И я говорил и был послан много далее Млавы.