Девочка из страны кошмаров - Павел Марушкин

— Что ты собираешься со всем этим делать? — спросила Кларисса, когда количество покупок превысило, в ее понимании, все разумные пределы.

— Большая часть этих вещей понадобится нам в путешествии, мышка! — Капканщик потрепал дочь по волосам.

— В путешествии? Так мы уезжаем?! — обрадованно воскликнула девочка и тут же побледнела. — А… А ты возьмешь меня с собой?!

— Придется! — подмигнул дочери Атаназиус. — Опыт показывает, что тебя нельзя оставить одну: ты тут же влипаешь в какую-нибудь историю…

— Ты тоже, ты тоже! — радостно запрыгала вокруг отца Кларисса. — Скажешь, нет?! Зато теперь мы будем влипать в них вместе!

— Лучше бы обошлось без этого! — серьезно заметил Атаназиус. — Знаешь, кроме шуток: ведь мы с тобой отправляемся в неизвестность…

— Бриллиантида! — восхищенно прошептала девочка.

— Нет; покамест еще нет — в прямо противоположном направлении… Ты слышала когда-нибудь такое название: Коваленхальд?

— Это далекий северный остров, я видела его как-то раз на карте… — Кларисса помолчала, вспоминая. — Он забавный: похож на кольцо.

— Да, верно, треть всей территории Коваленхальда занимает озеро Лигейя… Но ничего забавного в этом нет, можешь мне поверить. О тех краях мало что известно; а нам с тобой придется проникнуть в самое сердце острова — и вернуться обратно живыми. Вот такие дела, малышка!

— Расскажи, что ты знаешь про него… — попросила Кларисса; она забралась на кровать и с головой укуталась одеялом, оставив лишь маленькое отверстие для дыхания.

Атаназиус отложил в сторону бумаги и задумчиво уставился на печную дверцу — там, в щели, плясали оранжевые блики пламени.

— Это странное место, странное и загадочное. Остров известен с незапамятных времен; он упоминается в самых древних легендах — хотя, скажем, материк Гляционида, находящийся ближе к обитаемым землям, был открыт значительно позднее. В мифах Коваленхальд описывается как место, куда во время великой небесной битвы упала отрубленная голова темной богини. Есть гипотеза, что озеро Лигейя — и впрямь след падения кометы, витавшей в межзвездном пространстве. Считается, что этот вселенский катаклизм стронул с мест все острова и материки…

Девочка поежилась: она уже слышала нечто подобное — от Франто Эгре. Воспоминания о маньяке принесли с собой легкий озноб.

— С севера, востока и юга озеро окружено высокой горной цепью Пояс Борея; с запада же тянется пустынная равнина, покрытая песчаными дюнами и редкими скалами. От Пантитании остров отделяет Море Дьявола; как ты можешь судить из названия — отнюдь не самое благоприятное место для мореплавания…

— А что с ним не так? — выглянула из-под одеяла Кларисса.

— Рифы, блуждающие мели, неверный рельеф дна, изменчивые течения, постоянные туманы и внезапные ураганные ветры; причем все это случается значительно чаще, чем в любой другой точке мира… И тем не менее в этих водах существует постоянное мореходство — с конца мая по октябрь, когда акватория свободна от льдов.

— Там ловят рыбу?

— Только у берегов… А на остров ходят суда, прозванные «кораблями мертвецов». Туда свозят каторжан, девочка; вот уже многие сотни лет Коваленхальд служит местом бессрочной ссылки. Во времена старого королевства этапы шли даже из Пробрианики. Дело в том, что убежать с Коваленхальда практически невозможно, он изолирован от цивилизованного мира — и последний, надо сказать, совершенно не интересуется происходящим там.

— А зачем нам отправляться на этот остров?

— Чтобы… Чтобы найти некую точку — шестьдесят два градуса десять минут северной широты и пятнадцать градусов пятьдесят три минуты восточной долготы. Это где-то на северном берегу озера Лигейя…

— Да, но… Что находится в этой точке?

— Не знаю, — тихонько вздохнул капканных дел мастер. — Подозреваю, что — судьба.

* * *

В середине апреля республиканские войска предприняли решительный штурм Клирики — и, после нескольких кровопролитных боев, оттеснили солдат Бриллиантиды на юг, к узкому проливу, разделявшему острова Клирика и Селентина. Газеты пестрели победными реляциями. «Летняя кампания станет победоносной для наших доблестных воинов, — писали они. — К осени Бриллиантовый архипелаг будет принадлежать Республике». Капканщик мрачнел с каждым днем, невозможность действия угнетала его беспокойную натуру ужасно. Он отослал уже несколько донесений, но ответа все не было; а начинать экспедицию пока не представлялось возможным — навигация в порту Писквилити открывалась только в двадцатых числах мая. Конечно, они могли бы покинуть Уфотаффо и отправиться в путь раньше, но Атаназиус прекрасно помнил некоторые особенности северного морского пути. Единственная дорога туда пролегала между Червонными и Пиковыми горами; стоило перекрыть ее — и путники оказались бы заперты в Писквилити, как в большой мышеловке. Население городка было невелико, вдобавок чужаков там недолюбливали; так что шансы угодить в ловушку по сравнению со столицей увеличивались многократно.

В начале мая капканщик все же не выдержал.

— Пожалуй, надобно трогаться в путь, милая, — сказал он дочери. — Мы поедем не торопясь; сперва в Понтигению, а оттуда уже к северному побережью. Ежели повезет — наймем паровой баркас, поднимемся по реке Пан… Я закажу фургон, а ты посмотри — вдруг мы что-то забыли?

Назад Атаназиус вернулся спустя два часа, крайне недовольный.

— Проклятье! Рабочие перекопали всю улицу, подъехать к дому нет никакой возможности… Придется тебе сидеть под брезентом, караулить наши пожитки, покуда я перетаскиваю остальное…

— А зачем они тут роют?

— Во всем городе устанавливают электрическое освещение, — пояснил капканщик. — Прокладывают кабели, заменяют газовые фонари… Осторожнее, не свались в канаву.

Наконец погрузка была завершена. Капканщик прохладно распрощался с букинистами, сел на место возницы и взял в руки вожжи.

— Ну, поехали!

Подпрыгивая на колдобинах, фургон тронулся в путь. Кларисса уютно устроилась под брезентом, между ящиками с провизией и снаряжением. Вечер стоял теплый, и заднюю часть фургона отец оставил открытой — чтобы она могла любоваться пейзажами. «Мы с тобой сегодня будем ночевать в степи, возле своей кибитки, как самые настоящие кочевники! — говорил Атаназиус. — Заодно проверим — вдруг все-таки упустили какую-нибудь важную мелочь? Тогда в Понтигении можно будет исправить дело… Сама понимаешь: там, куда мы отправляемся, вряд ли сыщется хоть одна лавка!»

Мимо проплывали дома; чем ближе к окраинам, тем меньше становилось этажей — пока вокруг не остались одни лишь низенькие деревянные постройки, зачастую даже некрашеные — доски и бревна приобрели от времени одинаковый светло-серый цвет. Улица стала широкой, по обочинам зазеленели сныть и лебеда; собственно, это была уже и не улица, а дорога. Лошади пошли медленней: фургон начал карабкаться в горку. Девочка сама не заметила, как задремала. Разбудил ее отцовский голос:

— Проснись, мышка! Посмотри, как красиво…

Кларисса выглянула наружу. Увиденное разом согнало сон; она тихонько ахнула.

— Все как на ладони, верно? — Атаназиус, не замечая испуганного взгляда дочери, широким жестом обвел расстилавшийся внизу пейзаж. Фургон как раз взобрался на вершину холма; с этого места открывался весь Уфотаффо — и необъятное зеркало озера Сильферра, подернутое легкой вечерней дымкой. Но не пастельные краски сумерек заставили судорожно сжаться сердце девочки — а призрачное кобальтовое сияние, залившее дома и улицы города.

— Тебе нравится… — Тут капканщик заметил состояние дочери. — Да что с тобой, милая? Ты как будто призрак углядела… Не бойся, все хорошо!

— Ты не видишь этого, — чуть слышно прошептала Кларисса. — Некросвет… Он повсюду! Весь центр города точно в синей паутине!!!

— Не может быть!

— Это фонари… Они не просто освещают улицы… Они испускают N-лучи!

— Значит, в Уфотаффо отныне правит бал колдовство Властителей… — Помрачневший Атаназиус тряхнул вожжами. — Что ж, похоже, мы и впрямь уехали вовремя.

* * *

Далеко на севере Титании, за стеною Червонных гор, на хмуром морском побережье стоит городок Писквилити. Темно-серые, почти черные камни приземистых построек разрисованы концентрическими узорами лишайников; некоторые заросли ими от земли до самой крыши. Меж домами протянуты десятки веревок, в теплые дни на них в изобилии сушится рыба. Булыжники мостовой усеяны высохшей чешуей. Люди здесь обитают простые и суровые: рыбаки и мореходы со своими женами, солдаты из небольшого гарнизона. Казалось бы, от кого беречь северные границы? Лучше всякого стража охраняет их море Дьявола. Вот оно, за последними домами, за длинными гранитными молами: свинцовые волны, шипя, лижут источенные ветрами береговые скалы. Легкая дымка стоит над водой; к вечеру она превратится в тяжелый, плотный туман и поползет на берег. Спеши, рыболов, к пристани — в такую погоду немудрено посадить шхуну на предательский риф. А то вдруг налетит откуда ни возьмись шторм, и не успеешь опомниться, окажется твое суденышко в свистопляске огромных, курящихся водяною пылью валов. Может, и выбросит тогда останки твои на берег, ободрав прежде о камни. Случается здесь всякое. И в тихую погоду иногда пропадают суда, да не то что рыбачьи шхуны — большие корабли исчезают, как не было. Скверные это воды. Недаром прозвали их так. Однако и здесь живут люди и считают суровые берега своим домом.