За гранью снов (СИ) - Екатерина Владимирова

Борясь с приступами тошноты, я неуверенно коснулась губами находящейся около губ плоти. Я не знала, что делать, понятия не имела, даже не представляла, а потому действовала совершенно по интуиции. Закрыв глаза, сдерживая стон отчаяния внутри себя, скользила губами по длинному стволу неумело, легко.

И молилась, чтобы это закончилось. Господь должен сжалиться надо мной!.. Но пытка продолжалась.

- Работай языком, - сиплым голосом проговорил он в мои волосы, и я почувствовала его дрожь.

Мне казалось, что я умру от стыда, но нерешительно выполнила его просьбу, коснувшись языком его плоти и медленно, нерешительно проведя им сверху вниз. И была вознаграждена его хриплым смехом.

Я, наверное, покраснела от кончиков ушей до пяток! А ему смешно!.. Обида и боль захлестнули меня.

Но... этот полустон, какой-то странный всхлип... разве это похоже на смех?..

Я неуверенно приподняла ресницы, вглядываясь в лицо Князя. И задохнулась от удивления. Искаженное мукой наслаждения красивое лицо сложно было назвать... веселящимся. Горячее, раскаленное наслаждение сомкнуто его своими путами, влажное, обжигающее наслаждение, которое, к моему стыду, породило в моем теле отклик в виде внезапного и предательского всплеска возбуждения.

Я охнула, пораженная, раздосадованная позывами своего тела, его реакцией на этого... монстра! Но уже чувствовала, как что-то вязкое, скользкое, влажное, горячее тянущейся болью проникает в меня, наполняя сладкой мукой ожидания. Мое тело горело, соски возбужденно восстали, врезаясь в ткань рубашки, а шея, скованная его пальцами и их грубоватыми поглаживаниями, отдавалась мелкой будоражащей дрожью.

Я вся дрожала под этими пальцами, неумело и неискусно выполнявшая свое наказание. А потом...

- Хватит! – вдруг воскликнул Штефан, отталкивая меня от себя и поворачивая к себе спиной.

Я испугаться не успела, как оказалась, принужденная его настойчивыми сильными руками, стоящей на коленях, открытая не только его взгляду, но и его телу.

- Я чувствую тебя, - скользнул он жарким шепотом по моей шее, вызывая дрожь и толпу мурашек. - Я ощущаю твой жар, Кара, - его пальцы скользнули по моему телу, едва касаясь чувствительной кожи, едва коснувшись сосков, легко пробежав между ног, быстро и легко сжав складочки и найдя влажный вход. - Я знаю, чего ты хочешь, - жарко проговорил он мне на ухо. А я ощущала, что превращусь в пепел, если он не коснется меня еще раз. Только сильнее, крепче, жестче.

Я невольно вильнула бедрами ему навстречу, но, услышав гортанный хриплый смех, метнулась вперед, желая избавиться от насмешки путем побега, но сильные руки удержали меня на месте.

- Рано, крошка, - осадил он меня огнем голоса и прикосновением к разгоряченному телу. - Слишком рано. Неужели ты не попробуешь основное блюдо? - развернув к себе мое лицо и запечатлев горячий поцелуй на моих губах, резко и решительно вошел в меня, хрипом касаясь моего языка своим.

Чей это был стон, такой восхитительно сладкий, побуждающий действовать, возбуждающий до крайней меры? Его? Или мой!? Что происходит со мной и моим телом?.. О, Бо-ож-е-е!..

Размеренные движения его тела вскоре превратились в резкие и уверенные толчки, быстрые, острые, бесконтрольные. Он решительно толкался в меня, сильнее, крепче насаживаясь на мое тело, подвластное сейчас ему одному. Сдерживая мои бедра, он наклонился, вынуждая наклониться меня, изменяя угол проникновения и скользнув меня еще глубже. С каждым новым толчком резче, жестче, сильнее... Вызывая стоны, мольбы, даже крики, срывающиеся с моих губ. С каждым новым проникновением настойчивее и сильнее касаясь чего-то, что дарило блаженство, отчего затруднялось дыхание, перед глазами мелькали искры и светящиеся шарообразные огни. И дрожь... сладостная, восхитительно приятная дрожь во всем теле, вызывающая дикие и необузданные сокращения внутри меня, которые в одно мгновение изменяются, уступая место потрясающему наслаждению, пронзившему меня, подобно удару молнии.

Громкий крик не успевает сорваться с моих губ, он оказывается заглушенным жарким, пожирающим поцелуем Князя, дрожащего всем телом вместе со мной и нетерпеливо покусывающего до крови мои губы.

Позже он уложил меня рядом с собой на кровать, недвижимую, покоренную, порабощенную, затихшую, обнимая сзади своими ручищами, не давая и шанса на то, чтобы покинуть постель без его на то согласия.

Мое сердце стучало, как сумасшедшее, врывалось в виски, колотилось в грудь. Я закрыла глаза.

В воздухе витал запах секса, дикого, рьяного, откровенного, сумасшедшего секса, он касался моего носа, вызывая в памяти детальные воспоминания того, что произошло. И меня начинало трясти.

Князь прижал меня к себе, уткнувшись носом в шею, скользнул губами по виску, прикусил мочку уха.

- Ты принадлежишь мне, Кара, - сказал он тихо, но твердо, так, что я содрогнулась. – Ты не убежишь, я не продам тебя. Твое место в моей постели, пока я этого хочу. Когда ты уже это поймешь?

А в голове билось набатом, громогласной мыслью, убивающей меня. Я предала саму себя!

- Никогда, - прошептала я одними губами, полагая, что он не слышит.

Но он услышал. Резко повернул меня к себе лицом, подмял под себя, одним стремительным движением раздвинул бедра и вонзился в меня на всю длину. Я вскрикнула, но даже не успела воспротивиться захвату.

- Ответ неверный, - прошипел он мне в лицо, двигаясь сильнее, жестче, резче, вонзаясь в меня с новой силой, приподнимая ноги, углубляя вторжение.

Было больно поначалу, от неожиданности, от его преднамеренной грубости и жестких движений во мне, будто наказывающих, рваных, но вместе с тем отточенных. А потом...

Я прокляла себя. Снова. Потому что я чувствовала в объятьях зверя то, что мне чувствовать было нельзя.

И это было лишь первое мое поражение ему...

________________

18 глава

По следам

Быстротечно промелькнула осень, на смену ей ворвалась пленительная морозная зима, укутавшая город легким покрывалом из снега. Но зима закончилась так же быстро, как и началась, проскользнув змейкой и скрывшись в журчащих ручьях весны, которая, придя из ниоткуда, накрыла город уже в конце марта. И, уступая место теплому ветру и весеннему солнцу, в город ворвался пленительно сладкий, дурманящий май.