Море играет со смертью - Астафьева Влада

– Мне жаль, что так произошло.

– А мне – нет. Рана заживет, шрам будет роскошный, и это ничтожная цена за… все.

Она не стала смеяться. Она понимала. Да и уходить Полина не планировала – видно, ей тоже показалось, что они не виделись слишком долго.

– Я все хотела спросить… Как ты понял, что это был Зотов? Он же тогда благополучно отлеживался в больничке!

Полина уже знала, что произошло, Майоров рассказал ей по телефону. Оказавшись под завалами и дожидаясь помощи, Марат успел о многом подумать. Поэтому, когда Борис Доронин все-таки освободил его, Майоров уже знал, что нужно делать.

Они вдвоем не смогли бы помочь Полине. И даже если бы разбудили спасателей – все равно не смогли бы, не успели. Нужен был кто-то, способный действовать серьезно и быстро в условиях Турции. Вариант оставался только один – Ясин Саглам. Тот самый, которого Зотов пытался выставить главным врагом, чтобы с ним не стали вести переговоры.

– На Зотова многое указывало, – пояснил Марат. – Даже больше, чем я знал на тот момент, кое-что мне потом сообщил Доронин. Но и тех фактов, что у меня были, хватало! Зотов постоянно крутился около обвала. Ему как представителю российской стороны была невыгодна медийная активность Федора. Ясину Сагламу плевать, что там думают в русскоязычных соцсетях, Зотову – нет. Именно Зотов подыскал тебе машину, у которой мистическим образом отказали тормоза на горной дороге.

Полина лишь кивнула. Она не стала спрашивать, чем не угодила Зотову, это и так было понятно. Именно с ней Федор Михайлович проводил больше всего времени, с ней откровенничал, ей как психологу доверял. Когда старика не стало, Полина сделалась самым вероятным преемником опасной информации, от которого следовало избавиться при первой же возможности.

– Орхан Саглам определенно волновался за туристов, – продолжил Марат. – Он не хотел, чтобы случится этот обвал, не ожидал такого и явно сожалел. Если бы он узнал, что Зотов будет вот так зачищать следы, он бы воспротивился. У его сына куда меньше власти, уверенности и опыта. Поэтому Зотов убрал старшего и оставил младшего.

– Это как раз сомнительно, – указала Полина. – Сердечный приступ у немолодого мужчины под влиянием сильного стресса мог случиться естественным образом.

– Это да, потому история Орхана была для меня менее важным аргументом, чем несчастный случай с тобой. Вот тогда я начал серьезно поглядывать в сторону Зотова. А он то ли заметил это, то ли решил, что многовато случайностей наворотил, то ли захотел подстраховаться. Он устроил покушение сам на себя.

Марат еще тогда подумал, что случай странный. Опунция эта, олеандр… нелепая атака, когда можно просто столкнуть грузного мужчину с крутой лестницы, ведущей на пляж. Но кто-то другой, неведомый, предпочел такой вот экзотичный метод, привлекший внимание, но не слишком навредивший Зотову. Бизнесмен орал из-за пары маленьких колотых ранок так, будто ему ноги оторвало! И врач, которого обычно не найти, мистическим образом оказался рядом посреди ночи. И машина скорой помощи успела в рекордные сроки. Похоже, Зотов не хотел рисковать не только жизнью, но и здоровьем, он все предусмотрел.

Теперь он находился в больнице – и в безопасности. Он убил одним выстрелом как минимум двух зайцев: отвел все подозрения от себя и перекинул их на Ясина Саглама. Зотову же ничто не мешало по телефону направлять заранее подкупленных охранников. Так он мог ничего не бояться, даже если бы их поймали. Он-то звонил с одноразового номера – и пусть попробуют доказать, что приказ отдал именно он!

Вот что понял Марат, лежа под завалами. К Ясину он обратился без сомнений, рассказал не все, но главное. И в том рассказе Майоров как раз поместил покушение на Орхана в центр внимания, он знал, что молодой турок с большей вероятностью захочет отомстить за отца, чем помочь незнакомой девушке.

Ясин поверил, потому что и сам начал подозревать неладное. Он знал о проблемах с первым корпусом – но не обо всем остальном. А главное, ему было известно, что у отца неплохое здоровье. Сердечный приступ застал Ясина врасплох, спокойным и уверенным он казался лишь со стороны. Но тогда молодой турок поверил, что все произошло случайно, потому что покушение при помощи олеандра казалось ему слишком диким вариантом. С чего он вообще должен рассматривать такое?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Состояние, в котором пришел к нему Марат, лучше любых слов доказывало, как далеко готов был зайти Зотов ради достижения своих целей. Поэтому Ясин начал действовать сразу: вызвал полицию, поторопил их. Он понимал, что теперь и его компании не уйти от ответственности. Однако ему важно было перед этим сбить все планы тому, из-за кого пострадал его отец, сохранить ценную свидетельницу, благодаря которой тюремный срок Зотова серьезно увеличился бы.

Полиция успела вовремя. Марат, вынужденный оставаться в отеле, места себе не находил. Ему проводили операцию под местным наркозом, а он и боли не чувствовал, все его мысли были тогда далеко. Его собственный телефон разбился при падении в яму, поэтому он забрал телефон у Доронина, он все ждал, когда Полина позвонит. Доронин, что удивительно, не очень-то и возражал.

И когда Марат наконец услышал ее голос, можно было выдыхать и соглашаться на госпитализацию.

Теперь Полина сидела рядом, улыбалась ему, их пальцы переплетались – и ничего другого Марату пока было не нужно. Не здесь, не сейчас, не в белых стенах и не в чужой стране. Невидимая стена, разделявшая их, рухнула сама собой. Что произойдет между ними – еще неясно, но это не так уж важно: от нового будущего не хотелось прятаться, в нем хотелось жить.

* * *

– Скучать по этому месту я точно не буду, – признал Борис.

– Если понадобятся дополнительные показания, мы свяжемся с вами по телефону, – сказал переводчик, работавший на полицию.

Борис только кивнул. С показаниями или без, расследование ожидалось серьезное, сюда уже съехались представители разных ведомств, а за воротами роями вились журналисты, больше даже, чем раньше. Разгул стихии привлек их, но он не был уникальным, сильный шторм оставил много повреждений. А вся эта история с первым корпусом вполне могла запомниться на десятилетия – как пример глупости, коррупции и непередаваемой жадности.

Уур Озчелик действительно неплохо учился и мог стать выдающимся архитектором. Но его семья решила поторопить события, его отцу захотелось гордиться сыном слишком рано. Ууру поручили спроектировать отель, хотя парень не был к этому готов. Да еще и в заповеднике, да еще и в такой опасной близости от моря… А отказаться было нельзя: здание требовалось срочно, чтобы закрепить право компании на спорный участок земли.

Вчерашнему студенту пришлось импровизировать. Уур беззастенчиво украл чужой проект, талантливый, уже воплощенный в другой части страны – но тоже на берегу моря. Здание, способное выдержать испытание.

Его отец о краже ничего не знал и проект принял. Но только Уур выдохнул, как оказалось, что обрадовался он зря. Его заставили внести изменения уже в ходе строительства: убрать часть внутренних стен, добавить балконы. Его отцу казалось, что в этом нет ничего особенного: тут дорисовал, тут стер пару линий, подумаешь! Он не представлял, что для здания, которое он строит, неизвестным остается слишком многое – включая устойчивость, вес, который конструкция могла вынести, пространственную жесткость… Зато это понимал Уур. Он знал, что играет с огнем, но надеялся, что все обойдется. Здание ведь было построено, перенесло ремонтные работы, устояло! Уур позволил себе поверить, что все сложится хорошо, он даже присутствовал на торжественном открытии и с натянутой улыбкой принимал поздравления.

Но «все хорошо» оказалось иллюзией. Через два года после открытия в отеле появились первые трещины, которые уже нельзя было списать на усадку здания. Вроде как незначительные, не страшные на первый взгляд… Ну что – трещины? Тени, жалкие ниточки на светлой штукатурке! Вот только были они повсюду: на этажах, на колоннах, в подвалах.