Сильнодействующее средство - Эрик Сигал

На следующее утро Адам одолжил у Солка секретаршу и продиктовал пространное письмо Сэнди Рейвену с предложением поучаствовать в проекте, который, как он выразился, «лежит на стыке двух наших областей медицины». Адам надеялся, что ради такого случая Рейвен согласится умерить свой человеконенавистнический настрой, который стал уже притчей во языцех во всем научном мире.

По дороге в Австралию они сделали остановку на тропических островах Фиджи, из которых обитаемы были только треть. Находясь в Суве, столице этого маленького островного государства, Адам воспользовался достижениями цивилизации и позвонил дочери. Аня чуть не каждый день отправляла девочке хотя бы открытку, но вживую они общались первый раз со дня отъезда. После этого Куперсмиты сели на маленький двухмоторный самолет, который доставил их на крошечный остров, где было больше кокосовых орехов, чем людей.

Они прибыли измотанными и первый день отсыпались, бродили по берегу, — а затем снова отсыпались.

Первый инцидент Аня отнесла на счет переутомления.

Закат окрасил песок в розоватый оттенок. Они неторопливо возвращались к своему бунгало под крышей из пальмовых листьев, волны ласково лизали им ноги.

Неожиданно Адам бросил взгляд на часы и встрепенулся:

— Господи, чуть не забыл! В котором часу моя лекция?

Аня рассмеялась.

— Закажем по коктейлю, и прочтешь мне лекцию на любую тему, какая тебе больше понравится.

К ее удивлению, Адам не улыбался.

— Нет, серьезно, я забыл, какое мне назначили время. Ты, кажется, что-то говорила про пять тридцать? Надо поспешить! Еще и слайды забрать…

Что-то в его голосе заставило Аню содрогнуться. Было видно, что Адам не шутит, что он действительно встревожен.

— Дорогой, я тебе давно говорю: не надо так себя нагружать. С удовольствием тебе сообщаю, что свою последнюю лекцию ты прочел два дня назад в Мауи.

Его ответ заставил ее похолодеть. Глядя на нее глазами растерянного мальчика, Адам спросил:

— А мы сейчас разве не в Мауи?

— Нет, мой милый заработавшийся муж, мы на острове, который называется Мана, и на сегодняшний день у нас одна задача — как следует отдохнуть и набраться сил.

Адам снова принялся недоверчиво озираться по сторонам. Этот уходящий за горизонт пляж и колышущиеся на ветру пальмы… Неужели они не на Гавайях?

Вернув себе контроль над мыслительным процессом, он отшутился:

— Я просто проверяю, не сказалась ли на тебе разница во времени. И рад тебе сообщить: экзамен ты сдала.

Аня решила не придавать значения неожиданной рассеянности мужа, и вечер они провели за коктейлем из кокосового молока и рома, так что в конечном итоге географическое местонахождение перестало иметь какое-либо значение.

Спустя пять дней, отдохнувшие и загоревшие, они сели в самолет, который должен был доставить их в Австралию, которую планировалось с триумфом покорить.

Трудно было сказать, кто больше получал удовольствие от его лекций — сам Адам или медики университетов Перта, Аделаиды, Мельбурна, Сиднея или Брисбена, где он выступал. Помимо радости лично лицезреть столь прославленного ученого, немалое значение имела и манера Адама рассуждать на серьезнейшую тему «с листа», лишь изредка сверяясь со своими карточками.

Потом они вернулись в Сидней, чтобы несколько дней посвятить праздности и опере. К этому моменту оба уже начали чувствовать на себе издержки славы.

При своих огромных просторах — сравнимых с континентальной частью Штатов, — Австралия сохраняет менталитет провинциального городка. Где бы Адам ни выступал, его лекции не только на все лады превозносились в прессе, но, учитывая моральный аспект его открытий (а страданиям бездетных женщин сочувствовали все), за какие-то две недели он прославился на всю страну.

Адам получал приглашения на телепрограммы, о существовании которых в жизни не слыхивал, и в гости к совершенно незнакомым людям.

— Знаешь, Аня, — признался он как-то раз, когда они возвращались с затянувшегося банкета, — я себя считал самым честолюбивым человеком на свете. И теперь, когда заботу о нашем финансировании взяла на себя «Кларк-Альбертсон», мне бы полагалось купаться в лучах славы. Но я вдруг обнаружил, что терпеть не могу популярность. Меня раздражает, когда в каком-нибудь магазине мне кричат:

«Привет, док!» Я раньше думал, это будет здорово.

— Дорогой, надо привыкать. Вот получишь Нобелевскую, станешь еще популярнее.

Такси подъехало к отелю «Риджент». Навстречу им поспешил швейцар. Адам хотел было расплатиться с водителем, но тот замотал головой.

— Ни в коем случае, сэр. Такой пассажир для меня большая честь. Единственное, о чем я вас хочу попросить, это дать мне автограф. Дети придут в восторг.

Уже в вестибюле, держа мужа под руку, Аня спросила:

— Признайся, Адам, тебе ведь это понравилось?

Он заулыбался.

— Могла и не спрашивать.

Так завершился последний счастливый день в их жизни.

На следующее утро они прошлись по магазинам, потом пообедали в ресторане с видом на залив Дарлинг, где подают омара в австралийском исполнении.

Адам хорошо выспался и был в приподнятом настроении. Он с удовольствием наблюдал за женой, которая вся светилась предвкушением вечернего похода в оперу, где в тот вечер давали «Евгения Онегина» на русском языке.

— Знаешь, я иногда забываю, как тебе должно быть непросто жить в чужом языковом окружении.

— Это ты об Австралии? — пошутила она.

Ближе к вечеру Адам облачился в спортивный костюм с надписью «Сборная США по выпивке» — прощальный подарок от коллег по лаборатории — и отправился на пробежку, а Аня спустилась в парикмахерскую, готовясь к выходу в театр.

В номер она вернулась только через два часа и, к своему удивлению, Адама не обнаружила. Записки тоже не было. Не может же он до сих пор бегать!

Времени до спектакля оставалось еще много, и причин для беспокойства пока не было. Однако и после того, как она оделась и приготовилась к выходу, Адам не появился.

К шести часам Аня разволновалась настолько, что собралась звонить в полицию. Но не успела: из полиции позвонили ей.

— Миссис Куперсмит, — объяснил констебль, — мы нашли вашего мужа в фойе оперного театра, он был в спортивном костюме и выглядел несколько растерянным.

Аня вздохнула с облегчением.

— У него был немного мутный взгляд, и охрана решила, что он находится под действием какого-то наркотика. Мы попросили его следовать за нами, сопротивления он не оказал, и тут один наш офицер его узнал — видел по телевизору. Надо сказать, состояние у вашего мужа было какое-то странное, но потом он успокоился и сразу попросил связаться с вами. Пришлось малость повозиться… — полицейский замялся. — Он никак не мог вспомнить, где вы остановились.

Когда Аня вошла в участок, Адам увлеченно рассказывал небольшой группе полицейских о чудесах науки. Все почтительно слушали.

При виде жены он очень обрадовался.

— Аннушка! — воскликнул он. — Как я рад тебя видеть! Я уже сказал этим ребятам, что страшно забеспокоился, когда ты не появилась в опере.

Смущенная и встревоженная, Аня попыталась его успокоить:

— Прости, если я что-то напутала. Мне казалось, мы договорились встретиться в гостинице. А офицер мне сказал, ты забыл, в каком отеле мы остановились.

— Клевета! — рассердился Адам. — Мы с тобой за последние несколько недель переменили столько отелей, что немудрено и перепутать. На какое-то мгновение название вылетело из головы, а разговоров… Я отлично помню, что мы остановились в отеле «Риджент», в номере 1014. Ты-то небось номер телефона не помнишь? А я тебе скажу: 663-2248.

Аня энергично замотала головой, понимая, что Адам пытается реабилитировать себя в глазах полицейских.

— Ты прав, дорогой, — как можно спокойнее произнесла она. — Сколько я тебя знаю, — она сделала паузу, чтобы набрать воздуха и не дать воли эмоциям, — память у тебя всегда была фотографическая. — Последние слова прозвучали с большой тревогой.

47

Изабель

25 октября

На обратном пути отец совершенно протрезвел. И почти всю дорогу молчал. У меня было отчетливое ощущение, что, если бы не особый случай, он бы взорвался и как следует отчитал меня за то, что я купила маме этот подарок.

Я знаю, он на меня обижен, но разве я виновата, что он никак не хочет признать, что у человека есть не только отец, но и мать, и обоих вполне можно любить — и даже очень естественно, если это так.

Как бы то ни было, я мысленно распрощалась с прежним отношением к жизни и даже выпила по этому поводу пару бокалов кьянти.

Почему-то я твердо знаю, что независимо от того, что меня ждет в будущем, моя жизнь переменилась раз и навсегда.