Врач-убийца - Джеймс Уайт

Лиорен старался вести рассказ как можно более общо. В особенности он старался рассказывать только то, на что у него имелось разрешение Геллишомара, или о том, до чего додумался сам.

– Несомненно, вы понимаете, что мой рассказ о больном будет неполон, – заметил Лиорен. – Я намеренно скрываю от вас часть сведений. Я уже объяснял Главному психологу О'Маре, почему он и вы должны остаться в относительном неведении...

– Вы так и сказали О'Маре, – вмешался Конвей и обнажил зубы, – и до сих пор живы?

Лиорен счел этот вопрос несерьезным и продолжил:

– В связи с тем, что Геллишомар – первый и единственный источник сведений о гроалтеррийской цивилизации, настоящая информация представляет огромную ценность для Федерации и нашего госпиталя, однако некоторая, небольшая ее часть по просьбе пациента не подлежит огласке. Если бы я решился нарушить доверие пациента, существовал бы риск того, что источник сведений иссякнет. Даже не риск, нет, это произошло бы наверняка. Однако мои наблюдения за поведением пациента, за его состоянием настолько точны и полны, насколько это возможно.

Лиорен ненадолго умолк – похоже, подбирал слова, которые обеспечили бы, с одной стороны, максимум информативности, а с другой – полную конфиденциальность.

– Пациент Геллишомар, – начал он, – поступил сюда благодаря косвенно данным указаниям, или просьбе, или чему бы то ни было, полученному капитаном судна, находившегося на орбите Гроалтера. Это был сигнал Родителей – они надеялись, что Геллишомара можно вылечить. Сами они ни физически, ни морально не способны причинять боль другому разумному существу, и лечить Геллишомара на Гроалтере не представлялось возможным. Сколь бы тонкой ни была разработанная Малышами техника хирургических вмешательств, она все же слишком груба для такой ювелирной работы, как удаление большого числа погруженных в мягкие ткани насекомых. Старший врач Селдаль выполнил эту работу, поскольку на это способен только он. Но при этом его вербальное общение с пациентом было сведено к минимуму. У меня, наоборот, с Геллишомаром происходили только вербальные контакты, и я имел возможность наблюдать за его поведением. Эти наблюдения позволили мне сделать вывод, с которым теперь согласились и Селдаль, и О'Мара: инфицированные укусы насекомых – не единственная причина, из-за которой Геллишомар попал сюда.

Замерев, все пристально смотрели на Лиорена, казалось, кабинет Главного психолога вместе со всеми присутствующими превратился в голограмму.

– Во время наших бесед с Геллишомаром, – продолжал Лиорен, – выяснилось, что для Малышей он стал переростком, что он не может более заниматься ремеслом Резчика и что в настоящее время в его организме уже должны были бы произойти изменения, характерные для наступления зрелости, – как физические, так и психологические. Между тем Родители не касались его разума, как это принято в подобных обстоятельствах. Но скорее всего это происходило, а Геллишомар просто не знал об этом, так как в телепатическом отношении глух. Кроме того, не исключена возможность, что Геллишомар – телепатический изгой.

Короткую паузу нарушил Торннастор:

– Судя по данным, которые вы нам сообщили, хирург-капитан Лиорен, я бы сказал, что такая возможность весьма вероятна.

– Прошу вас, не употребляйте мое прежнее звание, – вскрикнул Лиорен.

Землянин Конвей сделал небрежный жест – взмахнул рукой.

– Если не звание, то манера хирурга-капитана у вас сохранилась, поэтому вполне понятно, что Торннастор оговорился. Но если вы убеждены, что Геллишомар дефективен в умственном отношении, разве это не прерогатива отделения психологии? Что тогда тут делаем мы с Торннастором?

– Я не до конца убежден в том, – возразил Лиорен, – что состояние Геллишомара можно приписать врожденному дефекту. Я бы скорее склонился к предположению, что здесь может иметь место структурное изменение, временно лишившее пациента телепатического дара. Остальные функции мозга при этом не пострадали. Мое предположение основано на наблюдении за поведением пациента, а также на сведениях, полученных от Селдаля. Кроме того, я опираюсь на информацию, полученную при разговорах с пациентом, которые я не хотел бы подробно пересказывать.

О'Мара издал непереводимый звук, но промолчал. Лиорен, не обращая внимания на то, что его прервали, продолжал:

– Геллишомар – Резчик, у гроалтеррийцев это является эквивалентом хирурга. Масса его тела необычайно велика по сравнению с нашей, но это не означает, что используемая им техника хирургических вмешательств груба, хотя и может показаться таковой на первый взгляд. Я лично наблюдал, а видеозапись зарегистрировала моменты в поведении Геллишомара, которые указывали на высочайшую степень координации мышц и точность во владении ими. Никаких некоординированных движений, никакого помрачения сознания, которые обычно наблюдаются при органических и других поражениях мозга, я не наблюдал. Невзирая на то, что Геллишомар по гроалтеррийским меркам – ребенок, невзирая на то, что разум взрослой особи несравненно более развит, чем его собственный, в беседах он выказывает гибкость ума и быстроту мысли. Он способен обсуждать тончайшие вопросы философии, богословия и этики – у нас с ним порой заходили разговоры на эти темы. Нет, такого поведения нельзя ожидать от существа с врожденным дефектом головного мозга. Я полагаю, что дефелокализована только область телепатического органа, что патологию можно обнаружить и оперировать.

Кабинет Главного психолога снова на миг превратился в застывшую живую картину.

– Продолжайте, – попросил Лиорена Конвей.

– Впервые, – сказал Лиорен, – гроалтеррийцы пошли на контакт с Федерацией ради того, чтобы здесь, в Главном Госпитале Сектора, мы вылечили одного из заболевших Малышей. Вероятно, они надеются, что излечение Геллишомара будет полным. Мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы не разочаровать их.

– Мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы не убить пациента, – парировал Конвей. – Вы хоть понимаете, о чем просите?

На его вопрос, прежде чем это успел сделать Лиорен, ответил Торннастор:

– Потребуется исследование живого, мыслящего мозга, о котором мы не знаем ровным счетом ничего, поскольку не имеем опыта вскрытия трупов Малышей. Мы станем искать структурные изменения, толком не зная, как должен выглядеть здоровый мозг. Ни микробиопсия, ни датчики-имплантаты не дадут нужных результатов – настолько точных, насколько это необходимо для нейрохирургической операции. Глубинными сканерами пользоваться нельзя, так как они испускают излучение такой силы, что мы рискуем повредить мышечную локомоторную сеть. Если у больного с такой массой тела во время операции на мозге произойдут непроизвольные сокращения мышц... нет, это немыслимо. В той или иной степени, в зависимости от данных неинвазивных обследований, нам придется полагаться на удачу и интуицию. Больному известно о степени риска?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});