Эльдар Рязанов - Евгений Игоревич Новицкий

(святочный рассказ) и культурные (семантический ореол алкоголя) традиции; будучи вынесены в медиальную сферу, они стали общезначимыми. Уникальный, казалось бы, успех фильма „Ирония судьбы…“ связан с привлечением элитарных для современной ему культурной ситуации контекстов, мотивов и жанров. В нем — достаточно нетипичным образом — представлена модель разрешения одного из ключевых конфликтов эпохи — создание абсолютно частного, не подвластного никаким внешним социальным и идеологическим регулятивам пространства».

В более доступной форме схожие мысли об «Иронии судьбы…» формулировал и Денис Горелов: «„Ирония“ была неназойливой фигой стандарту. Системной застройки домам, одинаковым лестничным площадкам, гарнитурам, названиям, трафаретным отношениям, жертвой которых пал так и не сумевший выпасть за рамки хороший человек Ипполит. Одинаковым средней привлекательности и усталости русским актрисам, из которых даже не захотелось выбирать новогоднюю героиню. Типовому куражливому веселью, диссонансом которому звучала таривердиевская музыка и слова про друзей медлительный уход, про разобщенность близких душ и про с кем распрощалась я — вас не касается».

Наверное, нельзя не упомянуть (пускай и не очень хочется) о фильме «Ирония судьбы. Продолжение», в 2007 году поставленном Тимуром Бекмамбетовым по сценарию Алексея Слаповского. Рязанов к этой картине не имел никакого отношения, и, будь его воля, сиквел вообще не был бы снят. Увы, с середины 1990-х правами на самое популярное свое творение Эльдар Александрович уже не обладал: «Тимур Бекмамбетов очень давно хотел снять продолжение „Иронии судьбы“. И вначале у него была замечательная придумка, которую я горячо поддержал: он сделал простую подмену нашей истории — вместо четверых мужиков ввел четырех женщин — то есть все наоборот. Однако денег Тимур тогда не достал, и эта идея не осуществилась. Беда в том, что мы с Брагинским имели глупость когда-то продать права на экранизацию „Иронии судьбы“ и „Служебного романа“. Дело было в 1994 году. Мы были бедны и продали по дешевке какому-то проходимцу права на 49 лет! Так что запретить я ничего не мог и просто махнул рукой!»

Написанный во второй половине 1990-х сценарий Эмиля Брагинского и Эльдара Рязанова «Тихие Омуты» мог стать официальным авторским продолжением «Иронии судьбы», но в конце концов история была переписана и все имена заменены.

Когда проданные права на реализацию сиквела попали в руки Тимура Бекмамбетова, тот уже отказался от своей первоначальной задумки и заказал Алексею Слаповскому сценарий, в котором должны были участвовать все герои оригинальной «Иронии судьбы», а также их дети. Согласно Слаповскому, в 1976-м у Нади и Жени ничего не получилось, зато спустя 30 лет в схожих новогодних обстоятельствах Женин сын (Константин Хабенский) знакомится с дочерью Нади и Ипполита (Елизавета Боярская) — и уж у них-то, мол, все обязательно получится… Ясно, что Рязанов заведомо не мог одобрить подобный сюжет.

Тем не менее режиссер первой «Иронии…» согласился на напрашивающееся камео в этом горе-сиквеле — и сыграл роль все того же сердитого самолетного пассажира, что и в оригинале, только теперь отпихивающегося от пьяного Хабенского в костюме Деда Мороза.

В 2008-м «Ирония судьбы. Продолжение» стала самой финансово успешной отечественной картиной не только в годовом, но и во всем постсоветском прокате на то время. Критика, однако, была к ней безжалостна — и поделом. Денис Горелов в журнале «Русская жизнь» с искренней горечью написал: «…злые волшебники украли тихую, порядочную интеллигентную сказку, которой даже посчастливилось стать народной, и уже ведь не отдадут». Станислав Зельвенский в журнале «Афиша» назвал ремейк Бекмамбетова «изобретательной — со спецэффектами — рекламой майонеза». Причем оба автора (по сей день остающиеся лучшими российскими кинокритиками), явно не сговариваясь, предрекли создателям новой «Иронии…», что они будут гореть в аду. Добавить к этому нечего.

Вскоре после премьеры своей «Иронии судьбы» Рязанов впервые увидел еще одну телевизионную продукцию, к которой имел отношение — на сей раз косвенное. То был телеспектакль «Сослуживцы», снятый на основе постановки Театра им. Вл. Маяковского и разыгранный теми же актерами. Этот показ произвел на Рязанова неожиданный и удручающий эффект: если спектакль в своем изначальном — сценическом — варианте ему нравился, то телеверсия почему-то вызвала резко отрицательные чувства. Рязанову даже стало как-то не по себе от мысли, что огромная телевизионная аудитория теперь будет знать их с Брагинским замечательных «Сослуживцев» именно по этой неудачной инсценировке. Именно тогда Эльдар Александрович впервые подумал, что пьесу стоило бы перенести на полноценный киноэкран.

Немедленно возникла и другая идея: «Сослуживцы» — прекрасная возможность наконец-то поработать с актрисой Ленинградского академического театра им. Ленсовета Алисой Фрейндлих, которая в данном случае подходила на главную роль столь идеально, что и никаких проб не надо было устраивать. Намучившись с поисками актеров для «Иронии судьбы», Рязанов решил, что в этот раз приступит к съемкам сразу — с заранее намеченным актерским ансамблем. Кандидатуры Андрея Мягкова, Олега Басилашвили, Светланы Немоляевой и Лии Ахеджаковой возникли сразу вслед за Фрейндлих. Стоило подумать разве что над ролью активистки Шуры, но это уже был персонаж второстепенный. Великолепная же пятерка ключевых исполнителей предстала в воображении Рязанова как живая — такое было впервые в его режиссерской практике. Это был словно бы знак, что к фильму надо приступать немедленно, что он будет снят легко и весело — и окажется не менее удачным, чем «Ирония судьбы». Так оно все и случилось.

Проведя мысленный кастинг, Рязанов буквально бросился к заведомо утвержденным им актерам — и в первую очередь к Алисе Фрейндлих, без согласия которой он бы точно не взялся за «Служебный роман»: именно под таким названием «Сослуживцы» заживут в кино (а могли бы стать еще и «Сказкой о руководящей Золушке», что, конечно, было бы гораздо хуже).

Алиса Бруновна сразу загорелась идеей сыграть «руководящую Золушку» — и Рязанов вздохнул свободно: фильму — быть. Воплощению давнего обоюдного желания режиссера и актрисы поработать вместе не смогла помешать даже чрезвычайная театральная занятость последней:

«Театр меня совсем неохотно отпускал на съемки — не нравилось, что должна уезжать на большой срок: раньше я все по мелочам снималась. И Рязанов театр „готовил“ очень долго и тщательно, заранее все продумал, рассчитал. Нагрузка на меня тогда легла совершенно дикая, иногда по шесть ночей приходилось проводить в поезде, ездила из Москвы в Ленинград, туда — обратно. Бывало, после „Стрелы“ попадала в кадр такая помятая! Но Эльдар Александрович со мной обращался очень бережно. Давал поспать, а когда такой возможности не было, настраивал гримера, чтобы мне делались всякие припарки к „морде лица“ — разгладить бессонные ночи.

Работали мы замечательно. Рязанов любит театр, понимает его и сниматься приглашает, как правило, театральных актеров. Он учитывает нашу привычку работать последовательно, крупными сценами и не торопит, как это обычно делается в кино, а так выстраивает процесс, чтобы все шло для