Алые небеса - Катерина Райдер

ситуации. Поэтому продолжаю играть в «сто тупых вопросов», не забывая при этом обвинительно щуриться.

– Говоришь, не в твоих правилах водить дружбу с начальством?..

Соколова выпячивает на меня глаза, пару секунд надуто молчит, после чего невнятно кивает.

– А я и не вожу. Это деловой ужин. Но приятно знать, какого ты, оказывается, обо мне мнения. – Ну прямо-таки удар под дых, ещё и я теперь крайний.

– Деловой ужин?.. – стравливаю в кулак истеричный смешок. Видел я, как «по-деловому» Пак лапал Машину руку!

– Что-то ещё, господин руководитель, или вы удовлетворили своё любопытство?

О, теперь я уже «господин руководитель»… Как же быстро русская переключается с неформального языка на официальный, аж дух захватывает! И всё же, если девушка действительно верит в то, что говорит… АЩ! Да как такое вообще возможно?! Бред!

– Никак не пойму, ты действительно настолько наивная дура или прикидываешься? Включи уже голову! Какие «дела» могут связывать генерального директора «Пак-Индастриал» с рядовым программистом на испытательном сроке? Со всем уважением, разумеется. – И, дабы подчеркнуть абсурдность ситуации, я отпускаю наигранно-почтительный поклон.

– А я вот не пойму, тебе-то какое дело? В чем твоя проблема? Кем ты себя, черт возьми, возомнил? Я тебе что, игрушка? Может быть, собственность? По какому такому праву ты ведёшь себя подобным образом и так со мной разговариваешь?!

Каждая фраза Соколовой, нет, её вопросы, явно риторические, вколачиваются в голову, сердце, душу раскалёнными ржавыми гвоздями, а после столь же безжалостно выдираются, оставляя после себя решето. Я как-то хвалился, что хорошо разбираюсь в людях, по первому взгляду могу определить их скрытые мотивы и истинное отношение. Отсюда вытекает вопрос: зачем Мария сейчас говорит всё это? Хочет ужалить побольнее? Но для чего? Зачем намеренно делает больно человеку, которому небезразлична? Не догадывается о моих чувствах? Чушь! Я всячески доказал свою расположенность: поступками, словами и даже этим скандалом! Маша нравится мне. Я волнуюсь, переживаю и да, чёрт подери, ревную! Всё же предельно ясно – на поверхности. Выходит, ей плевать?.. Я обманулся? Выдал желаемое за действительное, и то время, что мы провели вместе, имеет значение лишь для меня? Туше…

Шумно, но коротко выдыхаю, слегка улыбнувшись. Вот только, готов поклясться, моя улыбка сейчас всё равно, что проявление учтивости на похоронах – горькая и полная сожалений.

– Вот, значит, как… – тихо бурчу в сторону, скорее самому себе, нежели Соколовой.

Что же, раз хочет закончить всё здесь и сейчас, пусть будет так. Я влюблён, определённо, но эти чувства – моя проблема. Не стану навязываться. К тому же мы и правда друг другу не подходим, я не подхожу Марии, она меня совсем не знает. А отношения, начавшиеся со лжи, так или иначе обречены на печальный финал.

В следующий миг с моего лица пропадают абсолютно все эмоции. Я вновь становлюсь каменным изваянием, лишь отдалённо напоминающим того Со Джина, которого Маше удалось узнать нашим единственным общим утром.

– Вы правы, я перешёл черту, – говорю сдержанно, холодно, как если бы мы были незнакомцами. – Но, пожалуйста, сделайте себе одолжение: не связывайтесь с Паками – это всегда выходит боком.

Пусть я обязуюсь впредь держать дистанцию, Маша должна знать: Пак Мин Хо ей не друг. Не прощу себя, если этот выродок причинит девушке боль.

После в последний раз заглядываю в полюбившиеся глаза, церемонно кланяюсь, глубоко, искренне выказывая почтение. Выпрямляюсь, уже не смотря на милое лицо – боюсь сил не хватит уйти, – и, чтобы отвлечься, лезу в карман куртки, доставая ключи от машины, но это не помогает. Не могу думать ни о чём, кроме Маши. Оно и понятно. Впервые в жизни мне настолько дорог человек, что я готов придушить выработанный годами эгоизм и поступить по совести, жертвуя собственными нуждами, вопреки истинным желаниям. Вот что значит – любить?..

– Хорошего вечера, госпожа Хоук. – Не зная, что ещё добавить, в очередной раз склоняю голову, старательно пряча взгляд. – Даю слово, более я вас не побеспокою.

Последняя полуулыбка, но не Маше, самому себе (кажется, ты действительно повзрослел, Со Джин), и я ухожу прочь до треска сжимая в кулаке казённый автомобильный брелок, пластиковый, как отныне и моё сердце.

Глава 28: Мария Соколова

Я поступаю правильно?

Отталкивая его снова и снова, причиняя нестерпимую боль не только себе, но и ему? Иду по верному пути, когда пытаюсь «сжечь мосты», прерывая связи, оставляя нас лишь блеклыми пятнами в памяти друг друга?

Гордость и рассудительность кричат единогласное, громогласное «да». Как ни стараюсь, мне не удаётся найти лазейку в давно прописанном коде. Видимо, систему «защиты» от глупостей создавал хороший программист. Досадно. Впервые от осознания своей крутости не становится радостно. Однако, если решение взвешенное и верное, почему тело стремится вслед за Со Джином, делая нерешительный шаг в его сторону?

Ошибка. Я совершаю ошибку, отпуская его! Совсем не этого хочет моё сердце!

Мысли путаются… Снова и снова в сознании всплывает взгляд темных глаз, полный горечи, причина которой сегодня – я. Ли задели мои вопросы, выпаленные в порыве обиды? Разумеется. Да только должна ли я чувствовать вину? Разве? Мой гнев обоснованный! Парень ворвался в ресторан, схватил за руку, силком вытащил на улицу, практически заявляя, что я собираюсь прыгнуть в кровать к Паку! Вот, значит, какого он обо мне мнения? Такой я выгляжу в его глазах? Очень приятно слышать. И неважно, по какой причине Со Джин ведёт себя подобным образом. Не имеет значения, ревность это или что-то более существенное. Стоит лишь на секунду взглянуть на инцидент глазами генерального – всё становится до безобразия очевидно. Шила в мешке не утаить! Разделять личное с рабочим ни у кого не получится. Вот она – теневая сторона служебного романа. И кому из нас сейчас хуже – ответить сложно. Так что всё верно, лучше прекратить эти отношения здесь и сейчас.

Стоп, глупости, нельзя остановить то, чего нет…

Но если так, и я Со Джину ничего не должна, отчего столь сильно хочу догнать его, объясниться, рассказать, что всё увиденное – не более, чем недоразумение, что между мной и Мин Хо ничего нет и быть не может, а этот ужин действительно рабочий и, как не парадоксально, мы обсуждали «дела, которые могут связывать генерального директора «Пак-Индастриал» и рядового программиста на испытательном сроке».

Чем больше думаю о происходящем, тем дышать становится сложнее – грузом давит на грудь внутренний конфликт, решить который я так и не успеваю, позволяя Со Джину отдалиться настолько, чтобы полностью исчезнуть из виду.

Ледяной