Фехтовальщица (СИ) - Смородина Татьяна

— Он может начать играть на моем положении, но я тоже знаю его слабое место. Когда-то ваша сестрица неосторожно раздразнила его старшинством, и теперь он хочет выбиться в начальники. Если Эжен и вы будете вести себя правильно я, пожалуй, поставлю его старшим охраны.

— Я здесь не за тем, о чем вы подумали, сударь.

— Посмотрим, — недоверчиво усмехнулся де Санд, но Женька спокойно выдержала его пристальный взгляд.

— Послушайте, — продолжила она, — а что… я, в самом деле, могу подать прошение для зачисления в королевскую роту?

Даниэль захохотал.

— Каково, Франкон? — взглянул он на друга и снова обратил свои смеющиеся глаза к девушке. — Да, конечно, Жанен, если я дам вам рекомендации. Моих учеников туда берут с удовольствием.

— А чему вы смеетесь?

— Радуюсь вашему неистребимому нахальству! Впрочем, честолюбие — это замечательно для тех, кто хочет быть первым. Жду вас завтра к восьми утра. И не вздумайте опаздывать! Нарушение режима тоже чревато штрафами.

— Я понял, сударь, — встала из-за стола фехтовальщица.

— Я провожу вас, — поднялся следом де Санд.

— Не стоит. Я не почетный гость и не женщина.

Вернувшись на квартиру, Женька немного отдохнула, потом достала из баула дневник Жозефины, уничтожила страницу с именем герцогини де Шальон, сунула тетрадь за пазуху и поехала к де Ларме.

Увидев ее в мужской одежде, Люис, как и де Гран, был искренне изумлен.

— Не думал, что вы так будете похожи на юношу, сударыня!.. Вы что же, по-настоящему состригли волосы?

— По-настоящему. Давайте лучше к делу, Люис. Я нарочно приехала раньше, чтобы обговорить наши действия.

Де Ларме кивнул и провел девушку в дом. Там, вооруженные не только шпагами, но и пистолетами, уже находились де Барту и де Камю. Все участники сделки были введены в курс дела частично.

— Я уже говорил вам о том, что сегодня предстоит, господа, — сказал де Ларме. — Эта девушка продает некие компрометирующие бумаги одному знатному лицу. Кто она и почему в мужской одежде, вам знать не нужно, а если кто и помнит ее имя, то об этом будет лучше помолчать. После завершения сделки, каждый получит обещанную долю, все разойдутся и забудут об этом вечере, как будто его не было. Я правильно говорю, сударыня?

— Да.

После с разрешения Люиса фехтовальщица обошла весь дом, изучила все ходы и выходы и лично поставила де Камю и де Барту на выбранных ею местах. Де Камю досталась лестница, с которой очень хорошо просматривалась основная часть комнаты; де Барту подстраховывал двери, а Теофиль — стол. После Женька договорилась с де Ларме, что ведение переговоров она возьмет на себя, а он будет следить за их безопасностью.

— У вас, как будто, склонность к ведению боевых действий, сударыня, — усмехнулся Люис.

— Я что-то делаю не так?

— Нет-нет, ваши действия вполне разумны.

Герцог приехал в сумерках. Он тоже был не один. Его сопровождали слуга с баулом и три охранника. Вся группа была в темных плащах и полумасках.

Увидев девушку в мужской одежде, герцог несколько смешался, а потом усмехнулся.

— А, это вы… или не вы?

— Я, сударь.

— Ваши перевоплощения настораживают, сударыня.

— Ваши тоже, сударь.

Этим приветствия ограничились, и как только все собрались в доме, герцог потребовал показать дневник. Женька достала тетрадь из-за пазухи, положила на стол и раскрыла на первой попавшейся странице.

— Только не трогайте дневник руками, сударь. Я буду сама листать страницы.

Герцог кивнул, посмотрел несколько страниц, признал почерк подлинным и сделал знак своему слуге. Тот открыл баул и выложил на стол двадцать мешочков с монетами.

— Здесь пятьдесят пистолей в каждом, — сказал герцог. — Будете пересчитывать?

— Будем.

Фехтовальщица кивнула Теофилю. Тот сел за стол и в напряженной тишине пересчитал все монеты, поочередно высыпая их из мешочков. Убедившись, что все верно, девушка отдала дневник герцогу. Тот глянул на Бертрана, кивнул и направился к выходу.

Женька улыбнулась и посмотрела на де Ларме, но торжествовать, как оказалось, было еще рано. Бертран, выходивший последним, вдруг обернулся и резко выбросил руку в сторону девушки. В какую-то долю секунды она сообразила и отклонилась. Метнувшийся кинжал прорезал в полете рукав ее камзола и пришпилил его к лестничной балке. Тут же сверху раздался выстрел де Камю. Пуля расщепила дверной косяк. Де Барту взмахнул шпагой, но де Ларме удержал его.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Тише, Шарль, тише! Дело сделано! Тише!

Бертран и герцог беспрепятственно скрылись. На шум со слугой и кочергой прибежала взволнованная хозяйка.

— Грабят! Грабят! — вопила потревоженная женщина, но де Ларме остановил ее у дверей.

— Что вы, что вы, госпожа Фурье! У моего друга просто сорвало крюк в пистолете! Идите к себе! Мы уже все поправили!

— А что там за нож!

— А это я упражнялся в меткости! Рука сорвалась. Вот, чуть не убил этого прекрасного юношу.

— Что? Как?

— Идите-идите! Завтра я заплачу вам сразу за две недели.

— А за стену? Вы так и не заплатили мне за стену, сударь!

— Я заплачу и за стену! Де Барту, да помогите же мне!

Хозяйку кое-как выдворили. Спустившийся сверху де Камю вынул нож из стены.

— Разбойничий, — сказал он, рассматривая кинжал. — Где наш принц нашел этого Бертрана?

Фехтовальщица поковыряла пальцем дыру в рукаве и поморщилась.

— Вам, однако, чертовски повезло, сударыня! — продолжал мушкетер. — Это очень умно, что вы поставили меня на лестнице!

— Ничего не умно! Я должна была догадаться!

Девушка досадовала, что позволила себе расслабиться и не предусмотрела коварный демарш Бертрана.

— Не всегда дано догадаться, — сказал де Ларме.

— Почему вы не дали мне зарубить этого прохвоста, Люис? — возмущался, в свою очередь, де Барту.

— А что б мы делали сейчас с трупом охранника нашего знатного бастарда? Его светлости осталось бы только выйти за ворота, кликнуть стражников и обвинить нас в убийстве! Вам мало наших прошлых «шалостей», Шарль? Успокойтесь. В целом, воскресный день мы провели неплохо. Теофиль, достань-ка из ларя вино! Мы заслужили.

Сделка была завершена, и каждый из участников получил свою долю доставшейся им суммы. В честь успеха распили бутылку дорого вина, закусили колбасой и, весело обсуждая дыру в рукаве фехтовальщицы, разъехались.

Вернувшись к Жильберте, фехтовальщица положила деньги в ларь, ключ под матрац и легла спать с упоительным чувством школьницы, основательно подготовившейся к будущему экзамену.

Тринадцатая

— Господин де Жано, уже пробили к заутрене, — услышала Женька сквозь поволоку путаных снов и поежилась.

Ночью шел дождь, и в комнате было свежо. Девушка встала, прибрала себя и уже через полчаса была готова к выезду. Жильберта подала ей к завтраку лепешку и кружку молока, купленного у городской молочницы. Горячая пища появлялась в доме не часто. Дрова стоили дорого, а ходить готовить похлебку в остывающей печи булочника, как это делали другие, было далековато.

Мишле, медлительный, но исполнительный юноша четырнадцати лет, подал оседланную и взнузданную лошадь.

— Сегодня я куплю тебе мула, Мишле, и тогда будешь ездить со мной, — пообещала Женька, — а пока будь дома и никого не пускай в мою комнату.

Фехтовальщица вскочила на Саломею и выехала на сырые улицы. Она уже могла сидеть в седле свободно, не ощущая никакого дискомфорта и не думая о том, что оставила позади.

Как и все новенькие, девушка волновалась. Она хорошо понимала, что сейчас окажется не в приемной Булонже, а на фехтовальной площадке, где ее встретят не придворные, привыкшие оформлять свою антипатию изысканной фразой, а фехтовальщики, которые вряд ли будут стесняться в выражениях и раскланиваться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

За воротами слуга принял лошадь и отвел ее к коновязи. Девушка прошла на фехтовальную площадку, и несколько человек молодых парней в дворянской одежде тотчас посмотрели в ее сторону. И, то ли от этих взглядов, то ли от утренней прохлады, то ли от молока, выпитого накануне, ей вдруг остро захотелось по нужде. Она подошла к первому, на которого упал ее растерянный взгляд, и спросила, где это можно сделать.