Попала!. Дилогия (СИ) - Чернованова Валерия Михайловна

Вот ведь… Как будто слепой общается с глухонемым.

– Какое отношение к этому вашему духу имеют девушки, которых вы приносите в жертву? Вы что, таким образом его кормите? Чтобы он ваши урожаи не портил? Но это же людские жизни!

Накаи поморщилась, бросила раздраженно:

– Никого мы, Даниэла, не кормим и прекрасно понимаем, что цена, которую платим, непомерно высока. Но у нас нет выхода. Спящего нужно остановить. Мы создаем для него клетку. Уничтожить его невозможно, но можно заставить снова уснуть. Для этого нужен живой сосуд, в который мы и пытаемся его загнать.

Ну прямо как джинна в лампу.

– Но он всякий раз вырывается прежде, чем нам удается его усыпить. И чем больше времени проходит, тем сильнее он становится.

– Почему именно девушки?

– Видимо, к ним эта сущность питает особую слабость, – мрачно пошутила накаи. – В тело мужчины его призвать не получилось – уже пытались. Нашлись храбрецы среди наших, не побоявшиеся пойти на риск. Но дух не откликнулся на призыв.

– И вы методом проб и ошибок выяснили, что ему интересны исключительно молодые девицы?

Арайна кивнула:

– Девушки, жизненная сила которых находится в зените.

– И именно из людей? – уточнила я недоверчиво.

– Предлагаешь класть на жертвенный камень своих? – раздраженно и даже зло вскинулась накаи. – Духа пробудили смертные, вот пусть и расплачиваются! И спасибо нам скажут, что пытаемся избавить мир от этой напасти!

– Не думаю, что дождетесь слов благодарности за смерти невинных, – хмыкнула я.

Хоть и понимала, чем руководствуются накаи, но принять их действия не могла.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– А что же Редфрит? Пусть его отец не пожелал вас услышать, но, может, получится достучаться до нынешнего короля?

– Мы с братом пытались убедить отца начать переговоры, но в нем, да и в остальных накаи, слишком много ненависти к смертным, – нехотя призналась Арайна и тут же вступилась за своих собратьев: – И она оправдана! Они порабощают чудные народы, убивают, презирают, пытают! Они заслужили! – Она шумно выдохнула. – И тем не менее видя, что отец нас не слышит, мы с братом рискнули отправиться к королю. Надеялись тайком к нему пробраться, рассказать о чудовищной ошибке его родителей, но нас схватили раньше.

– Мне жаль, что так вышло, но я ни за что не поверю, что Редфрит с вами не говорил. Я бы на его месте тут же помчалась к пленникам, чтобы узнать, почему уничтожают ни в чем не повинных людей.

Я специально выделила «ни в чем не повинных», но, кажется, Арайна не обратила на это внимания.

– Он к нам и примчался. Силой пытался выяснить, зачем похищаем смертных.

– Ну вот! – От возбуждения я чуть не подскочила на месте. Спохватившись, поспешила исправиться: – Вернее, это, конечно, очень плохо, что силой, но он ведь ищет ответы!

А это, согласитесь, похвальное рвение.

– Вот только до этого к нам приходила его колдунья и магией превратила в немых, – горько усмехнулась накаи. – Мы были бы и рады признаться, чтобы нас больше не пытали, но из‑за чар ведьмы вынуждены были молчать.

– Мильдгита?

Это что же получается? Она не хочет, чтобы Редфрит знал правду?

– Она очень сильна и опасна.

Не зря она мне сразу не понравилась!

– А потом на нас устроили охоту, как на животных, – голос Арайны зазвенел от ярости, – и король без малейших сомнений пристрелил принца накаи. Моего брата!

И пропасть между людьми и нелюдями стала еще шире. Почти непреодолимой.

– И что вы собираетесь делать? Продолжите убивать в надежде, что какое‑то из тел сумеет удержать духа, пока вы будете петь ему колыбельную?

– Потеряв брата, я пообещала отцу, что больше не стану вмешиваться. Я дала слово! Редфрит Галеано не знает жалости и мы, чтобы выжить, тоже должны быть безжалостны. Сострадание делает нас слабыми, – резко произнесла Арайна и непонятно, кого пыталась убедить: меня или себя.

– А Даниэла… Надеюсь, вы ее не того?

У нее и так проблемы с душой, тьма и все такое. Еще концентрированного зла в королевском теле не хватало для полного комплекта.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Для обряда нужен живой сосуд, а королева находится между жизнью и смертью. Еще не умерла, но уже и не жива. Она для нас бесполезна.

Очень кстати Фантальм не приходит в себя.

– Я могу ее увидеть?

– Завтра, – покачала головой накаи. – Сейчас пора отдыхать. У тебя был долгий день и непростая ночь. Ложись спать, смертная.

Спорить я не стала. Тем более что мне гостеприимно уступили гамак, еще и шкурой заботливо накрыли. Под ней я быстро согрелась и не заметила, как забылась. Погрязла в трясине беспокойного сна, из которого не могла вырваться до самого утра.

Проснулась я, как это ни удивительно, с хорошим настроением и чувствовала себя тоже вполне неплохо. Ничего нигде не болит, не зудит, не ломит. Голова ясная, причем своя, родненькая. Как и все остальное – отечественного, можно сказать, производства.

И пусть я по‑прежнему нахожусь в мире тирана, по крайней мере, теперь я прежняя Данька Ласкина. Не ведьма, которую боится полкоролевства и ненавидит его владыка. Теперь я – это я, и меня настоящую ему не за что ненавидеть.

Почему‑то последняя мысль заставила улыбнуться.

Выбравшись из гамака, принялась оглядывать новообретенную себя. Жаль, в домике накаи не было зеркала, я ужасно скучала по своей внешности и сейчас с удовольствием полюбовалась бы собственным отражением.

Какая за месяц в коме стала? Чувствую, что исхудала, и на руках следы от уколов, плюс царапины, которые заработала, прячась от великана в ядовитых кустиках, но в целом все поправимо.

До свадьбы, как говорится, заживет. Тем более что это тело замуж так и не вышло.

Вспомнив про несостоявшуюся свадьбу с Оболенским, расстроенно вздохнула. Не из‑за того, что не успела выскочить за Петю замуж – это‑то как раз радовало. А вот ситуация с родителями огорчала. Даже представить страшно, что теперь с ними творится. Сначала единственная дочь впадает в кому, а потом и вовсе исчезает. Тут есть отчего потерять голову.

Велев себе не отчаиваться (я ведь еще не поставила крест на возвращении на Землю), осторожно выглянула из домика и невольно шарахнулась обратно, когда прямо передо мной мягко приземлился один из крылатых бугаев.

Беловолосый, сероглазый, все с теми же вытянутыми в полоску зрачками и серебристой чешуей – в общем, природа наградила парня ну очень экзотической красотой.

– Арайна велела доставить тебя на завтрак.

– В качестве закуски? – выдохнула испуганно.

Уж больно суровый, я бы даже сказала, грозный был вид у крылатого. В ответ тот лишь вопросительно дернул бровью и, больше не тратя время на знакомство, подхватил меня на руки. Сиганув с дерева, метнулся вниз с такой скоростью, что у меня перед глазами заплясали звездочки.

К счастью, полет занял всего несколько мгновений, и вот я снова чувствую под ногами землю. Повсюду зелены́м‑зелено́, небо голубое без малейшего облачка, ласково припекает уже достигшее самой высокой точки солнце.

Долго же я в гамаке валялась.

Поляну, которую облюбовали для своего поселения накаи, со всех сторон окружали деревья, поросшие густой зеленью. Она‑то меня и интересовала. Мне сейчас просто жизненно необходимо было уединиться, на что я и попыталась намекнуть Дикому.

– Я ненадолго отлучусь.

– Тебе, смертная, нет смысла убегать, мы не причиним тебе зла.

– Мне не сбегать, а… эм… по личной нужде, – чувствуя, как щеки начинают краснеть, кашлянула я.

– Скажи, в чем ты нуждаешься, и я постараюсь тебе помочь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вот ведь…

– Благодарю, но нет. Уж с этим я как‑нибудь сама справлюсь. А ты здесь стой. И не подглядывай!

Вскинув подбородок, с независимым видом отправилась искать уединенное место. Кажется, до Дикого все‑таки дошло (хоть и шло долго), куда так рвалась моя душа, а скорее, тело, потому что он даже повернулся ко мне задним местом.