Код власти - Юрий Гарда

– Да вот, мимо проходил… – улыбнулся в ответ офицер, с трудом высвобождаясь из объятий товарища. – Проходил, значит, мимо, а тут ты выходишь. Ну, я и подумал – отчего б старого друга Данилу в разведотдел не отвести? Да еще и вместе с такой красавицей! – Он кивнул Лидке, сделав движение, будто собирается щелкнуть каблуками.

Девушка привычно вытянулась по стойке смирно и четко представилась:

– Старший лейтенант Бачинина, флотская авиация, пилот-истребитель!

– Вольно, авиация, вольно, некого тут истреблять, все свои! – рассмеялся майор, легонько коснувшись ее плеча. – Так что, пойдем?

– Пойдем, Шрам, пойдем, – согласился Баков. И, наклонившись к Лидке, сообщил громким «заговорщицким» шепотом: – Думаешь, Владимира Сергеевича «Шрамом» из-за шрама зовут? А вот и нет, просто фамилия у него Шрамин, представляешь, какое совпадение? А метку свою он всего-то лет пять назад заработал и никак удалить не соглашается, говорит, счастливая она у него. Прикольно, правда?

– Все б тебе балагурить, Бак. – Майор отступил в сторону, пропуская Лидку вперед, и не спеша пошел рядом с сержантом.

– Слушай, Вольдемар, а ты давно на «Мурманске»? Я, честно говоря, думал, ты где-то в Первой ударной, а не у нас.

Данила произнес «Мурманск» необычно, с ударением на «А», и девушка вспомнила, что точно так же произносил это название и Роман Самарин. И вдруг, пожалуй впервые со дня его гибели, она поняла, что думает о бывшем возлюбленном без надрыва. С грустью, с печалью, с болью – но боль эта теперь была тихой и светлой.

– Да уж с год, наверное, – ответил Шрамин, – когда меня после… ну, ты в курсе… я еще в госпитале рапорт о переводе на должность инструктора по диверсионной подготовке накатал – боялся, что подчистую комиссуют. Рапорт, конечно, завернули, сказали, мол, куда ты со своим киберпротезом лезешь, но, спасибо, хоть на гражданку не поперли, в разведотдел направили. Так что я для тебя, Бак, теперь типичная тыловая сволочь.

Слушающая разговор Лидка незаметно скосила глаза, пытаясь определить, где именно у майора протез – диверсант шел обычным пружинистым шагом, да и руки тоже выглядели вполне естественно. Баков, ясное дело, заметил ее взгляд и немедленно «пояснил» все тем же громким шепотом:

– Да у него родными только голова да еще один, гм, орган и остались, а все остальное – один большой биопротез. В него теперь можно даже разрывными стрелять – все равно, пока в голову не засадишь, хрен убьешь. Чистый киборг.

Девушка, не сдержавшись, громко фыркнула и виновато посмотрела на Шрамина:

– Виновата, господин майор, я…

– Я ж сказал «вольно», так что забудь-ка ты этого «господин майора»! – полушутя, полусерьезно отмахнулся тот. – Ты, главное, поменьше Бакова слушай, а то он у нас заслуженный кок всего разведывательно-диверсионного отряда! – и, видя на ее лице непонимание, пояснил: – В смысле, главный мастер по высокопрофессиональному развешиванию лапши по ушам. Впрочем, некоторые называют это «дезинформационным обеспечением». – И не дожидаясь ее реакции, оба диверсанта захохотали.

– А можно еще вопрос, господин май… то есть Владимир Сергеевич? – дождавшись, пока старые товарищи отсмеются, спросила Лидка, припомнив, как его называл Данила. Вопрос, который она собиралась задать, ее и в самом деле сильно интересовал – кроме того, это была еще и возможность слегка поддеть наглого Бакова.

– Можно. – Шрамин легко нагнал ушедшую вперед девушку и зашагал рядом.

– Вы ведь с сержантом Баковым давно знакомы, верно? И, я так поняла, когда-то вместе служили? А почему же вы тогда майор, а он – только старший сержант? – Она победно оглянулась на неожиданно смутившегося Данилу.

– Да как тебе сказать? У нас своя табель о рангах, понимаешь? Баков к нам из десанта сержантом пришел, только это так, для блезиру, на деле-то он совсем другое звание имеет. И если он будет – на что я, признаться, сильно надеюсь – достаточно расторопен, чтобы не дать себя по глупости убить, то скоро перейдет на инструкторскую или штабную работу и сполна получит все свои заслуженные звезды на погоны вместе с этими самыми погонами. Ну а пока ему и сержантской нашивки на все про все с головой хватит. Я ответил на вопрос?

– Ну, в целом, наверное, да… – неуверенно согласилась Лидка, задумчиво глядя себе под ноги. Выходит, Данила не шутил во время их первой встречи, говоря, что диверсанты на пенсию майорами-полковниками выходят? Странно, она о таком никогда не слышала… Интересно, а в каком он сейчас звании – капитан? Майор? Об этом Шрамин ведь так и не сказал. А она-то ему все про субординацию что-то плела, великий старший лейтенант, тоже мне! Роман-то вон хоть капитаном был… снова вспомнив о Самарине, Лидка почувствовала, как неудержимо портится настроение. Хороша же она оказалась: то переживала, страдала, ночами рыдала, а теперь, получается, уж сколько дней о нем и вовсе не вспоминает! Только сегодня, да и то мельком. Неужели Данила и в этом тоже прав, и не так уж сильно она Романа любила?! Нет, она вовсе не отрицает того факта, что Баков ей нравится, но как-то уж больно все это… сложно.

К счастью, в этот момент они подошли к лифту, поднявшему всех троих на занятый разведслужбой уровень, и девушке стало некогда заниматься «самокопанием» и прочим «бичеванием». Майор довел их до одной из дверей, где и сдал с рук на руки лично Илье Неману. В помещении, оказавшемся залом оперативных совещаний, куда они зашли вместе с особистом, их уже дожидалась Лика, к удивлению сестры, тоже одетая в десантный камуфляж. Первым делом контрразведчик включил защитный контур и лишь затем поприветствовал прибывших. Неман выглядел очень усталым, но вида не показывал, и даже не испытывающая к его службе ни малейшего пиетета Лидка неожиданно прониклась уважением к главе особого отдела. Их усадили в кресла вокруг овального стола, и каперанг, установив на его поверхности профессиональный высокочувствительный диктофон, сообщил:

– Господа, давайте, пожалуй, начнем. Итак, как сказал совсем недавно каперанг Неустроев, у нас действительно просто физически нет времени на индивидуальные беседы с каждым из вас. Поэтому я прошу вас о помощи – у нас не более часа на то, чтобы восстановить более-менее подробную картину происшедшего. Первой рассказ начнете вы, Лика, однако это вовсе не значит, что остальные будут молчать. Наоборот, я очень попрошу вас внимательно слушать и по мере сил дополнять. Сразу оговорюсь – меня интересует абсолютно все. Особо прошу не скрывать никаких, даже самых малозначительных подробностей, в том числе и тех, что кажутся вам не относящимися к делу или о которых вам, возможно, не очень хочется рассказывать. – Каперанг перевел дыхание и продолжил: – Поверьте, я сейчас не говорю о чем-то предосудительном или постыдном для давшего Присягу офицера, вовсе нет! Лишь о том, что любая мелочь, в том числе, простите, и интимного или глубоко психологического характера, может оказаться полезной. Для меня важно все, даже сами ваши мысли или предположения, даже зарождавшиеся в душе сомнения – и совсем не для того, чтобы подвести вас под трибунал! – Неман отчего-то остановил свой взгляд на Лидке, заставив ее покраснеть: про трибунал это он в самую точку попал, именно так она и подумала. Вот же натура у нее – вроде и уважение к человеку почувствовала, а язык все равно сдержать не смогла.

– Ребята, просто рассказывайте все именно так, как оно и было, – устало докончил контрразведчик. – Чем больше у меня будет информации для анализа, тем лучше. Все, что нам сейчас нужно, – это опередить противника, остальное неважно. Обещаю, не будет никаких проверок, перекрестных допросов и гипнозондирования. Сейчас не время играть в злых контрразведчиков и невиновных жертв…

– Илья Юрьевич, – негромко ответил Баков, – ну что вы, в самом деле? Мы все прекрасно понимаем. Давайте начнем.

– Давайте, – согласился Неман, с благодарностью взглянув на сержанта, – прошу вас, госпожа Бачинина. – Он кивнул Лике.

Разговор занял ровно пятьдесят минут. Неман слушал молча, лишних вопросов не задавал, а если и задавал, то исключительно по существу. Больше всего его интересовал вопрос, касающийся рассказа Лидки: не показалось ли ей странным, что оснащенная первоклассной спецтехникой контрразведка Корпорации во время обыска так и не смогла обнаружить кристалл, а она смогла, да еще и не в каком-то хитром тайнике, а просто в опилках на чердаке?

Лидка пожала было плечами, но, поразмыслив несколько секунд, все же ответила:

– Угу, так точно, показалось. Но у меня есть одно предположение на этот счет – помните, как меня колбас… ну, в смысле, какое я ощущала психологическое давление, когда отдавала вам эту штуку? Я думаю, что этот кристалл сам выбирает себе хозяина – или носителя, не знаю, как правильно. Меня он выбрал, а их – видимо, нет.

Контрразведчик с довольным видом кивнул в ответ: