Мой любимый враг - Елена Алексеевна Шолохова

и помимо коттеджей появилась какая-никакая инфраструктура: магазины, салоны, стоматология. Вот я и припустил к ближайшему супермаркету – там на входе имелся банкомат.

Первое, что мне сейчас нужно было, это снять с карты всё, что можно. Зная отца, даже не сомневаюсь, что он обязательно найдет способ заблокировать мою карту, когда узнает, что в Питер я не вернусь. И тогда далеко мы с Таней не уедем. Или же другой расклад – будет отслеживать операции по карте, чтобы выяснить, где мы. Так что нам нужна была наличка, как можно больше налички.

Я выгреб весь суточный лимит, досадуя, что не озаботился этим хотя бы вчера. Но и этого хватит на какое-то время. Заодно купил себе новую симку.

Затем снова набрал Таню.

– Я готов. Ты точно всё решила?

– Я-то да! Конечно! Я уже собралась. Но… Дим, ты ведь не шутишь? Просто ты не хотел этого…

– Я передумал. Теперь хочу.

– Значит… когда мы?

– Сегодня вечером. В половине восьмого встречаемся на автовокзале. На междугородные автобусы паспорта не нужны, свои данные ты нигде не оставляешь, так что нас не отследят. Во всяком случае, сразу. Наверное, имеет смысл немного попетлять. Но для начала предлагаю поехать на восток, в Улан-Удэ. Там каждые полтора часа новый рейс. Восемь часов в пути. Ну и в большом городе затеряться легче. Там снимем квартиру, ну и вместе обдумаем, куда двинемся дальше.

– Я так тебя люблю! Ты даже себе не представляешь, как я тебя люблю! – на эмоциях выпалила Таня.

Это ты себе не представляешь, как я тебя люблю, мысленно ответил ей. Но всё это оставил на потом. У нас ещё на это будет время, а сейчас важно было оставаться собранным, просчитывать каждый шаг и ничего не упускать.

– Обязательно оставь письмо своему отцу. И тёте тоже. Неважно, в ссоре вы или нет. Они должны знать, что с нами ничего не случилось, что мы ушли добровольно и сами. Можешь и причину указать. Для ясности.

– Ты тоже оставишь своим?

– Да, конечно. Позвоню, ну или напишу сообщение.

– А где именно встречаемся?

– Там есть зал ожидания. Сам я на автовокзале никогда не был, но в инете сейчас посмотрел расположение. Справа от входа должен быть. Там и встречаемся. В семь тридцать.

– Да, я поняла. Боже, я так волнуюсь. Но по-хорошему. Теперь я верю, что всё у нас получится. И мне впервые за долгое время очень хорошо… даже радостно. Такое, знаешь, волшебное предчувствие, как в детстве, когда ждешь праздник…

Я купил кое-что в дорогу, пока ещё расплачиваясь картой, затем вернулся домой. Родители уже собирались в гости. Точнее, мама. Отец сидел при параде в гостиной, цедил что-то из бокала в ожидании. А из маминой комнаты доносились голоса:

– Ну вот, готово! Сегодня на вечере вы всех затмите.

– Да ну что ты, Лизонька! – кокетливо засмеялась мама.

– У вас такая чудесная кожа. Ни за что не дашь сорок лет.

Мама снова издала смешок, затем с гордостью призналась:

– А мне и не сорок. Мне пятьдесят.

– О! Не верю! Не может быть…

Я незамеченным прошмыгнул к себе. Убрал деньги на дно сумки. Паспорт, зарядку, новую симку и телефон положил, наоборот, поближе.

В начале седьмого от Тани пришло сообщение, что она уже вышла из дома. Слава богу, беспрепятственно. Отец её так и не появился. Письмо ему она оставила. Тётке напишет потом смс.

Через десять минут снова отчиталась:

«Я уже в трамвае. Еду до автовокзала. До встречи!»

«До скорой встречи!», – ответил я.

А вскоре за родителями подъехала машина.

– Дима! Мы уходим! – позвала из холла мама. – Может, всё-таки с нами?

– Да ты тоже скажешь! – заворчал отец. – Я тебя-то еле дождался. И так опаздываем. Пусть готовится к отъезду.

Я спустился к ним, стараясь выглядеть обычно. Но взглянул на маму, которой так безбожно льстила ее стилистка. На ее лицо, ухоженное, конечно, и даже еще красивое, но измученное и больное. И сердце защемило. Когда я ещё её увижу? А вдруг никогда? Я обнял её крепко, прощаясь. И незаметно поцеловал в макушку.

– Ну всё, всё. Едем! Развели тут нежности, – фыркнул отец.

Я прильнул к окну, проводил их взглядом до ворот. Водитель услужливо распахнул перед мамой дверцу. Затем машина тронулась. Вот и всё. Они уехали.

До побега осталось меньше часа.

43

Мне до последнего не верилось, что Димка, мой рассудительный Димка, человек долга и принципов, и правда пошёл на этот шаг. Бросил всё: свою маму, свою замечательную и комфортную жизнь, школу, какие-то перспективы, да не какие-то, а блестящие, чего уж. Бросил ради неизвестности. Хотя нет, ради меня…

От этого у меня кружилась голова и радостно дрожало сердце. Да, несмотря ни на что, я радовалась. Не самому побегу, естественно, а тому, что мы с Димкой будем вместе. А с ним мне ничто не страшно.

Сейчас меня, конечно, изрядно потряхивало от волнения. Я всё боялась не успеть до возвращения отца всё сделать и уйти. Вздрагивала от каждого звука, доносившегося из подъезда. Но, слава богу, он так и не появился. Как ушёл утром, молчаливый и угрюмый, не поднимая глаз, так где-то до сих пор и болтался. Наверное, пил. Что ещё он может делать? На работу ему только завтра.

Честно говоря, моя бы воля – я бы никаких записок ему не писала. Но Дима прав – вдруг отец обратится в полицию. Маловероятно, но всё же… А так хотя бы для полицейских будет доказательство, что я ушла сама, добровольно.

Сначала я хотела оставить ему короткую записку, мол, ухожу с Димой. Навсегда. Нас не ищите. Но неожиданно для себя самой разошлась и в итоге накатала целую простыню: