Приговор судьи - Олег Шовкуненко

Я даже толком не успел разглядеть своего нового противника. Мне хватило лишь вида вороненого дульного тормоз-компенсатора, который плавно и неспешно, словно в замедленном кино, пополз в мою сторону. Хотя, скорее всего, все это мне только показалось. На самом деле события разворачивались с головокружительной быстротой: и появление второго подкидыша, и направленный на меня автомат, и облако свирепого клубящегося пламени, которое в долю секунды поглотило моего врага.

Как раз близость огня, его жар и вывел из оцепенения, заставил пригнуться, шарахнуться в сторону. Сделал я это очень вовремя, поскольку подкидыш все же успел нажать на спуск и резануть пространство перед собой длинной автоматной очередью. Хорошо, что к этому моменту наши люди уже успели рассредоточиться, и пули ушли в пустоту, так и не отведав горячей человеческой крови. Что же касается их господина, то охваченный кровожадным пламенем тот рухнул на землю и в безуспешной попытке сбить огонь стал кататься по ней.

Танкисты как никто другой знают, что значит быть сожженным заживо. Мне самому несколько раз доводилось становиться свидетелем этой жуткой смерти. Наверно поэтому сразу бросилась в глаза неправильность всего происходящего. Объятый пламенем подкидыш не кричал, а лишь надрывно хрипел. Он старался сбить огонь и действовал при этом вовсе не под влиянием паники или боли, а совершенно осмысленно. Правда, у него хрен что получалось, поскольку мой фирменный коктейль просто так не потушишь. Но все же человек… вернее тот, кто когда-то был человеком, не прекращал своих отчаянных попыток.

Цирк-зоопарк, что же эти сволочи делают с людьми?! Я подумал об этом и вдруг всем нутром почувствовал страх исходящий от подкидыша. Черт побери, а ведь он все, абсолютно все понимает! Да, головастые освободили его от боли, лишили памяти, дара речи, но не разума. Он уже не видит и не слышит, но совершенно точно знает, что именно сейчас сгорает его кожа, мышцы, внутренности, кости и боится, просто умирает от ужаса.

В сердце будто вогнали острую иглу. Я почувствовал сострадание и жалость к этому существу, а потому рывком вскинул пистолет. Три пули в грудь, это все, чем полковник Ветров смог помочь своему бывшему боевому товарищу, с которым может еще пару лет назад сражался плечом к плечу.

Возможно, свидетели этого поступка надумают меня упрекнуть, скажут, что я попусту потратил драгоценные патроны. Ну и что?! Наплевать! Я поступил так, как был должен. Мой быстрый угрюмый взгляд именно это и растолковал Кальцеву, который замер рядом, крепко сжимая в руках брандспойт самодельного огнемета.

– Ма-а-кс! – трубный рев Лешего мигом напомнил о том, что схватка еще далеко не окончена.

– Держитесь! – мы с разведчиком одновременно рванули туда, где в клубах пыли и тумана на земле барахтались едва различимые фигуры.

ПКТМ уже не стрелял. В то что закончились патроны, верилось с трудом. Скорее всего, кому-то из наших удалось вырвать пулеметную ленту. Само собой это была удача, но, с другой стороны, кто его знает какой фортель выкинет подкидыш, лишившись своего основного оружия, какие еще сюрпризы заложены в его основательно переделанных потрохах?

– Держи! Он тянется к скобе!

Встревоженный крик Загребельного не замедлил оповестить, что опасался я вовсе не напрасно. Скоба! Это ведь не парашют, в самом-то деле! Только потяни за такую… и все вокруг мигом научатся летать.

В голове сразу помутилось. Страх за сына затмил разум. Едва найти его и тут же потерять?! Нет, только не это! Призрев опасность нарваться на пулю, я рухнул вперед. Теперь, даже если и смерть, то всем вместе. Слабое утешение, но, по крайней мере, все это закончится. Я, наконец, перестану хоронить близких мне людей.

Я грохнулся точно на грудь железного монстра и с размаху припечатался лбом о толстую прозрачную пластину, защищавшую его лицо. Не скажу, что меня оглушило, но все же для того чтобы вновь навести резкость, старому танкисту потребовалось некоторое время, всего несколько секунд, по истечении которых я понял, что подкидыш смотрит мне прямо в глаза. От этого взгляда, от этого лица по телу поползла ледяная дрожь. Могу сказать совершенно точно: этого человека я не знал, даже никогда не видел, но вот его глаза… карие и бездонные… они казались хорошо знакомыми.

– Убей… Скорее… – губы подкидыша едва заметно шевелились. – Помоги… Больше не могу так…

Что такое? Невероятно! Показалось, будто я брежу. Он может говорить? Он еще что-то помнит? Неужто головастые дерьмово сделали свою работу? Или может все их живодерские машины, все жуткие методы промывания мозгов спасовали перед волей этого человека?

– Он почти дотянулся! Я не могу удержать! – полный отчаяния голос Олега вернул меня к реальности. – Кальцев, тяни!

– Танкист, какого хера…?! Помогай! – перекрикивая надрывное визжание сервомоторов, проревел Леший.

– Помогу. Сейчас помогу, – прошептал я, и это был вовсе не ответ на отчаянную просьбу друга.

Я подтянул руку с пистолетом и просунул ствол межу нагрудной бронепластиной и прозрачным лицевым щитком. Дуло уперлось практически в самое горло. Теперь оставалось лишь нажать. Я еще раз глянул в глаза этому воистину железному человеку, похрипел: «Прощай солдат», и только потом с отрывистым стоном надавил на спуск.

Выстрел вышиб пулеметчику добрую половину мозга. Кровавый фонтан вылетел из его затылка и расплескался по грязно-желтой пыли, впитался в нее, быстро превратился в тягучую бурую кашу. Визг сервомоторов будто обрезало, и тело подкидыша сразу обмякло.

Некоторое время ни я, ни кто-либо другой из нашей команды просто не могли пошевелиться. Где-то совсем рядом шел бой. Длинными очередями стрелял «Калашников», слышались крики людей, а мы недвижимо лежали в пыли и прислушивались к бешеному стуку собственных сердец. Слишком много сил было отдано борьбе, слишком близко подкралась смерть, слишком чудовищным оказался облик ее посланника.

– Встали! Все встали! – наконец я сумел выдавить из себя короткий приказ. – Двое подкидышей все еще живы.

Буквально одновременно с моими словами туман справа полыхнул оранжево-красным заревом, вслед за которым по округе разнесся победный вопль как минимум дюжины голосов.

– Один. Теперь остался только один, – Леший оттолкнул мертвую руку с пулеметом и обессилено рухнул спиной на землю.

– Где он? Где искать? – Олег стоял на коленях и, словно оглушенный, невидящим взглядом шарил по клубам пыли и тумана.

– Тихо стало. Разве не слышите? – Кальцев первым заметил, что смолк грохот выстрелов. – Кажись, всех уделали.

– Ты огнемет-то свой подыми, – буркнул я, сползая с закованного в броню трупа. – Еще нихрена неизвестно кто тут кого уделал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});