Чингисхан и рождение современного мира - Джек Уэзерфорд

Во всех своих свершениях, будь то политика религиозной терпимости, создание универсального алфавита, система почтовых станций или печать альманахов, денег или астрономических схем, правители империи монголов проявляли универсализм. Поскольку собственной развитой культуры у них не было, они были готовы принимать и объединять все другие. У них не было собственных культурных предпочтений, поэтому они принимали вполне прагматические, а не идеологические решения. Они искали самые эффективные изобретения и методы, а когда находили, распространяли их по территории всей империи. Их ничуть не волновало, совпадает ли их астрономия с библейским каноном, придерживаются ли их писцы классических принципов первых китайских мандаринов, и одобряют ли мусульманские имамы их скульптуру и живопись. Монголы обрели власть, по крайней мере, временно, создать новые международные стандарты в области технологии, сельского хозяйства и научного знания, которое заменило им склонности или культурные предубеждения любой одиночной цивилизации; и таким образом, они нарушили монополию на мысль, которой века обладали местные элиты.

Монголы не только создали новую систему ведения войны, но и сформировали ядро новой универсальной культуры и мировой системы. Эта новая глобальная культура продолжала расти и после упадка империи монголов. Она прошла длительное развитие в последующие века и легла в основу современной мировой системы, которая отмечена характерно монгольским интересом к свободной торговле, открытому обществу, общедоступным знаниям, светской политике, веротерпимости, международному праву и дипломатической неприкосновенности.

Хотя монголы так и не покорили Европу именно она больше всех других стран выиграла от их нового мирового порядка. Европейцы получили все выгоды свободной торговли и обрели новые технологии Всемирного Пробуждения, и при этом сумели избежать потрясений монгольского нашествия. Монголы перебили аристократическое рыцарство Венгрии и Германии, но они не разрушали и не оккупировали там города. Европейцы, которые были оторваны от господствующей тенденции мирового развития, начиная с падения Рима, упивались новыми знаниями, примеряли новую одежду, слушали новую музыку, вкушали новые блюда и наслаждались быстро возрастающим уровнем жизни.

Европейцы легко забыли истеричные комментарии летописцев, вроде Матье Пари и Фомы из Спалато, которые писали о вторжениях монголов в 1240 году. Теперь монголы приехали, чтобы привести европейцам новую роскошь и новые удовольствия. Слово «татары» больше не ассоциировалось с черным ужасом, наоборот итальянские авторы, такие как Данте и Боккаччо, а также англичанин Чосер, использовали словосочетание Panni Tartarici, «татарская ткань» или «татарский атлас» как поэтический образ самой прекрасной ткани в мире. Когда король Англии Эдуард III приказал изготовить 150 подвязок для своих Рыцарей Подвязки, он решил, что они должны быть «татарского синего цвета». Очевидно, что эти термины не относились к тканям и краскам, которые делали сами монголы, а к тем, которыми они торговли или которые производились на их землях.

Одно технологическое новшество за другим прибывало в Европу. Самые трудоемкие профессии, такие как ремесло рудокопа, мельника и кузнеца, почти полностью зависели от рабочей силы человека или его животных. Очень быстро в них стали проникать различные механизмы, которые уже использовали энергию ветра и воды. Технология, которая позволила усовершенствовать доменную печь также прибыла в Европу из Азии по торговым путям монголов, и это позволило сталеварам достигать более высоких температур и таким образом улучшить качество металла. В результате монгольского Всемирного Пробуждения европейские плотники усложнили и отточили свое ремесло, введя в него новый инструментарий; строители использовали новые типы подъемных кранов и блоков.

Быстро распространялись новые сельскохозяйственные культуры, которые было легче выращивать и нужно было меньше обрабатывать после сбора урожая: морковь, репа, салат, гречка и пастернак вошли почти во все европейские блюда. Новые инструменты, машины и механические устройства помогли строить все, от кораблей и доков до складов и каналов, быстрее и лучше, так же, как монгольская военная технология позволила армиям овладеть разрушительной огневой мощью.

Раньше даже подготовка одностраничного документа требовала длительных усилий большого числа людей. Пастух пас овец, мясник их резал, кожевенник снимал шкуру, а затем несколько недель очищал ее, сушил на солнце и обрабатывал в нескольких химических составах. Затем пергамент разрезали на страницы подходящего размера. А уж чтобы сделать из пергамента книгу, нужно было приготовить чернила, переписать текст, снабдить его иллюстрациями, раскрасить их и, наконец, переплести в кожаный переплет, производство которого тоже требовало сложных усилий и особых процедур.

Замена пергамента бумагой, этим китайским новшеством, которое уже было известно в Европе до монголов, но редко использовалось, требовала больших навыков от одного работника, зато значительно упрощала весь процесс. Бумагодел готовил рваные тряпки и прочие волокнистые материалы, натягивал их на каркас, который опускал в чан с определенным составом, а затем высушивал готовую бумагу.

С распространением книгопечатания остро возрос спрос на бумагу. Одной из самых трудоемких задач в средневековом обществе было переписывание книг и документов. Все делалось вручную особыми монахами, которые весь день напролет трудились в специальных скрипториях. Поскольку никаких затрат кроме пропитания на них не требовалось, огромные суммы полученные от продажи книг использовались церковью по своему усмотрению. Иоганн Гуттенберг напечатал в 1455 году двести изданий Библии на своем станке и начал, тем самым, информационную революцию на Западе. Новая технология сделала книготорговлю одной из самых мощных сил общественной жизни. Она стимулировала возрождение греческой классики, развитие письменных форм народных языков, рост национализма, вспышку Реформации, рождение науки и фактически каждый аспект жизни и науки от агрономии до зоологии.

Сведения об империи монголов дали Европе новые идеи и новые возможности мысли. Новые знания, полученные из записок Марко Поло или звездных штудий Улугбека, доказали, что многое в классическом наследии Европы было неверно, и одновременно открыли новые пути интеллектуального поиска. Поскольку Монгольская империи была в первую очередь основана на новых идеях и способах организации общественной жизни, а не на простой технологии, эти идеи вызвали новые теории и эксперименты в Европе. Часть общих принципов империи монголов обрела непреходящую важность — бумажные деньги, верховенство государства над церковью, свобода вероисповедания, дипломатическая неприкосновенность и международное право определили развитие Европы на века вперед.

Уже в 1620 году английский ученый Фрэнсис Бэкон признал уникальное воздействие, которое новые технологии произвели на Европу. Он выделил три технологических новшества, на которых был построен современный мир — книгопечатание, порох и компас. Хотя они были «неизвестны древним… эти три изобретения изменили облик и состояние всего мира; сначала в литературе, затем в войне, и, наконец, в навигации». Но важнее самих этих изобретений были «неисчислимые изменения, от них произошедшие». Ясно осознавая их важность он написал, «что никакая империя, секта или звезда, кажется, не оказала большего влияния на человеческие дела, чем эти механические открытия». Все они были принесены на Запад во времена Монгольской империи.

Под влиянием этих изобретений в Европе началось Возрождение. Но Ренессанс не стал эпохой возрождение античного римского или греческого наследия, он был воскрешением принципов и идей, положенных в основу Монгольской империи, принципов, которые европейцы приспособили для своих целей и на свой вкус.

В мае 1288 года вскоре после встречи с Раббаном Бар Саумой и получения письма и подарков от монгольского Хана, Папа Николай IV выпустил папскую буллу, призывающую к строительству новой церкви Богоматери в Ассизи. Как первый Папа-францисканец, Николай IV со своими приверженцами-францисканцами, видимо, хотел провозгласить приход эпохи своего ордена. В этом соборе они хотели воплотить не только силу ордена, но и отразить его свершения в истории. Орден Св. Франциска был наиболее осведомлен о монголах и их обычаях. Монахи в составе делегации Пьяно ди Карпини и даже Вильям из Рубрука — все они были францисканцами. Художники заимствовали темы и методы в китайском и персидском искусстве, моду на которое ввели монголы.

Все эти картины имели общий источник в работах Джотто ди Бондоне и его учеников, а они, кажется, исходят от ряда картин в монастыре францисканцев в Ассизи. Хотя фрески в церкви изображают события из жизни Христа или житие Святого Франциска, художники изобразили многие из их вещей в монгольском стиле или даже одели в платье монголов: «В цикле фресок жизнь Святого Франциска буквально обернута в шелка, почти в каждой сцене мы видим раскрашенные ткани — либо на фигурах, либо в форме драпировок». В дополнение к простым шелкам художники изображают парчу, которую монголы любили и послали Папе и европейским королям в подарок. Художники ввели монголов в разнообразие христианских картин, с их отличительной одеждой, головными уборами и луками. Лошади начали появляться в европейском искусстве в духе китайских рисунков, которые получили популярность благодаря торговле с монголами. Картины также показали сильное азиатское влияние в изображении скал и деревьев. Европейское искусство, которое было плоским и одномерным всюду в Средние века, произвело новый гибрид, который не был ни строго европейским, ни азиатским; это был стиль глубины, света, ткани и лошадей, стиль, который впоследствии стали называть искусством Возрождения.