Дополнительный человек - Джонатан Эймс

– Не могу дождаться, когда увижу его. Наконец-то вы владелец машины.

– Не надолго. Я финансово опустошен. Как только я зарегистрирую машину, компьютер обнаружит неоплаченные счета за парковку на сотни долларов. И не только за мою последнюю машину, но и за предыдущую, за «регал». Было бы неплохо встать на рассвете и вывезти автомобиль из штата, но я позволю судебным чиновникам забрать его. В любом случае он делает восемь миль на галлон бензина – я чувствовал себя самоубийцей. Теперь следующая проблема. Где какао-масло?

Генри стащил плащ, открыл чемодан и со стонами умудрился усесться на ковер, словно у костра. Он принялся рыться в чемодане, перебирая множество грязных рубах и штанов.

– Что вы хотите сказать, какие судебные чиновники? – спросил я.

– Я получил письмо от судебного чиновника с Манхэттена, в котором говорится, что автомобиль заберут прямо с улицы, если я немедленно не заплачу восемьсот долларов. Конечно, у меня таких денег нет.

– Где вы получили это письмо?

– Один старый бродяга из Палм-Бич позволил мне пользоваться его адресом, чтобы у меня была флоридская страховка. Но судебный чиновник знает, что я провожу много времени в Нью-Йорке. Вот откуда эти квитанции. Вероятно, он и в эту минуту готовит очередную пачку.

Генри вернулся с новыми проблемами и катастрофами. Я хотел рассказать ему о своих, но побоялся, что он упрекнет меня и скажет что-нибудь пренебрежительное. Кроме «паризьена» была также новость о свадьбе Беллмана, что она запланирована на май и что Генри выбран шафером, но я не хотел портить его возвращение и говорить ему об этом сейчас. У меня снова начался кашель.

– Что с тобой? Туберкулез? – спросил Генри.

– Я заработал бронхит.

– Ну, зато теперь, когда ты умираешь, ты выглядишь намного лучше. Ты похож на Гамлета. – Я отрастил рыжевато-белокурую бороду, потому что, будучи болен и угнетен, не мог бриться в последнюю неделю.

– Благодарю вас, – сказал я.

– Я привез тебе подарок. Кусок настоящего натурального мыла, сделанного Фаберже. Я купил его в «Экерде». У них была распродажа. Если смогу найти какао-масло, найду и мыло.

Генри поднял с пола туалетную сумку.

– Что у нас здесь? – Он начал вынимать содержимое. – Два галстука. Бутылка вермута. Шампунь. Маска для сна, это необходимо. И никакого какао-масла. Никакого натурального мыла. – Он начал рыться дальше и затем спросил меня: – Ты знал, что Мэри Мартин, Джин Артур и Джанет Гейнор были лесбиянками?

– Где вы об этом услышали? – спросил я, не в состоянии вспомнить лица этих старых актрис.

– Я об этом читал.

– Где?

– Не имеет значения. Это было в печати, это правда… Я нашел какао-масло, но не нашел мыла от Фаберже.

Он выдавил масло и намазал им свое загорелое лицо.

– Мечтал сделать это последние сорок восемь часов, – сказал он. – Но было лень. Я совершил ошибку, открыв чемодан в первую ночь в дороге. Потом с трудом его закрыл. Не хотелось проходить через это снова.

– Сколько времени у вас заняло приехать сюда?

– Три дня, как обычно.

– Вы ночевали в палатке?

– Нет. Из-за клинтоновской депрессии мотели стали дешевле. Просто чудесно. В самом деле, это единственная хорошая вещь, которую он сделал. Но однажды мне почти пришлось поставить палатку, потому что кончился бензин. Эта история может тебе понравиться. Она о человеческой природе… Это было в бухте Джорджии, на какой-то проезжей дороге – я не люблю шоссе, слишком уродливо. Я проехал несколько миль, следуя за указателями, на которых было написано: бензин, еда и все такое прочее, но, конечно, из-за депрессии все было закрыто.

Наконец, у меня кончился бензин прямо у епископального заведения, где учат стариков, которым, возможно, остался всего год жизни, экологии. Мужчина был прямо на обочине, когда я туда съехал. Я едва не задавил его. Он вышел погулять, пообщаться. Он был одним из этого епископального персонала, и я сообщил ему, что у меня кончился бензин. Он тут же захотел узнать, не дам ли я ему денег, если он мне поможет. Я сказал, что дам, так что он повел меня в это заведение по грязной подъездной дорожке, примерно в милю длиной.

Пока мы шли, он говорил о жестоком обращении с детьми. Все в этой культуре жестокое, жестокое, жестокое, даже в лесах Джорджии. Я сообщил ему, что иногда не наказать детей означает наказать их, что японская идея о том, чтобы бить их по голове, если они делают ошибку в грамматике, очень хороша.

Генри на мгновение сделал паузу, снимая блейзер и рубашку, и принялся энергично втирать какао-масло в руки; он провел за рулем целый день и теперь был возбужден, просто-таки наэлектризован. Он продолжил свой рассказ:

– Мужчина сказал: «Нет-нет! Вы не должны касаться ребенка». И я сообщил ему, что некоторые дети нуждаются в том, чтобы их били, то же самое Ноэль Ковард говорил о женщинах – с такой регулярностью, как звенит гонг. Я сообщил также, что родители должны вернуть назад ореховый прут. Мужчина был в ужасе. Он сказал, что садисты во всем мире были жертвами жестокого обращения. Я сказал ему, что, если ты садист по крови, не имеет значения, били тебя твои родители или нет.

Затем он начал говорить об Иисусе, что Иисус был только человеком, а не частью Троицы, но ему нравится Иисус, потому что Иисус учил, что должно любить каждого. Я же сказал, что это очень наивно. Он спросил: «Вы считаете меня невеждой? Вы сами невежда». Между тем мы наконец пришли в заведение, и какая-то женщина, очередная любящая христианская душа, приблизилась к нам. Мой спутник спросил, не можем ли мы взять ее машину, чтобы я съездил за бензином, но она сказала «нет». На самом деле она была более здравой, потому что чувствовала что-то и думала, что я могу убить его. А я ведь действительно мог. Но ему не было до этого дела, он хотел получить деньги, которые я обещал ему. Он попытался ртом отсосать бензин из машины этой женщины с помощью пластиковой трубки и почти свалился в обморок от испарений.

Затем пришел китаец. Он отвел нас туда, где был бензин, но не взял денег, а тот мужчина настоял пойти вместе с нами, все еще надеясь получить комиссионные, но у меня не было намерения платить ему. Мы снова начали говорить о жестоком обращении с детьми, мужчина хотел знать мнение китайца. Я рассказал китайцу о японцах и грамматике, и он оказался куда более чувствительным, поскольку у него были товарищи-монголы, так что я наконец получил бензин и покинул это заведение счастливый оттого, что вырвался оттуда… Это все, что я могу сказать об Америке.

– Интересная история, – сказал я.

– Да, история на ночь. Теперь нам пора спать.

Генри отправился в ванную, а я, легко покашливая, забрался в кровать и слушал, как Генри писает и спускает заранее воду. Это было словно музыка: он вернулся. Я с ощущением счастья натянул одеяло до подбородка. Он вышел из ванной, посмотрел на меня и сказал:

– Разбуди меня, когда проснешься. Скоро рассвет. Я чувствую себя менее самоубийственно. Попробую отвезти автомобиль в Нью-Джерси. Судебный чиновник там его не найдет.

– Я встану довольно рано, – предупредил я.

– Я посплю в Нью-Джерси, – сказал Генри и вышел из моей комнаты.

Потом вернулся со словами:

– Я встретил в Палм-Бич владельца изумруда в девять – сот шестьдесят три карата. Этому человеку нужно было его продать. Если ты поможешь найти кого-нибудь, кто его купит, я поделюсь с тобой комиссионными. Это может спасти меня от судебных чиновников.

– Кому принадлежит изумруд?

– Русской графине. Она отлично прижилась в Палм-Бич, потому что у нее есть титул, но ей нужны деньги… Подумай об этом! – Генри кивнул мне, как бизнесмен бизнесмену, и ушел.

Я слышал, как он стонет, укладываясь в кровать. Затем он позвал.

– У меня такое чувство, словно я не живу здесь. Как будто я пришел к тебе в гости. Благодарю за то, что принял меня.

– Я рад вас принять, – ответил я.

Жизнь беглеца

Я разбудил Генри в семь и очень удивился, что он не протестовал, хотя проспал всего несколько часов. Когда я вышел из душа, он уже ставил музыку для танцев.

– Благодарение Богу, я вернулся в Нью-Йорк, так что могу теперь заниматься физкультурой, – сказал он, когда я вышел на кухню.

– Разве вы не упражнялись во Флориде?

– Не было времени. Что-то постоянно происходило. Сплошные соревнования. Трамп попытался вмешаться снова. Он устроил большую вечеринку в Мар-а-Лаго в ночь бала Красного Креста. Говорят, что он ходит туда, чтобы искать красивых моделей. А они просто проститутки и в конце вечеринки устроили немыслимое – попрыгали в бассейн. Так что он перенес свое мероприятие на следующий год. Слишком вульгарно.

– А вы гуляли после полудня?

– Нет, не хотел быть на солнце. Все упражнения только после пяти часов. Меня приглашали поиграть в теннис, но никто не хотел играть после пяти.

– Как же вы так загорели?

– Несколько раз был на океане, чтобы убить блох, но это и все. Надевал белые перчатки, чтобы защитить кожу от солнца, но потом потерял правую. Приходилось держать руки в карманах, что не слишком элегантно.