Пастыри. Последнее желание - Сергей Волков

Крыска отбежала от двери, села, внимательно посмотрела на Митю злобными глазками, и вдруг он почувствовал странную скованность. Руки ослабели, ноги подогнулись, голова закружилась…

«Что это?» – удивился Митя и попробовал захлопнуть дверь. Неожиданно сквозняк усилился. В скважине второго замка тихонько завыло, дверь рванулась из Митиных рук, распахиваясь во всю ширь.

И одновременно с этим крыса начала расти! Митя открыл рот, собираясь заорать от ужаса, но горло его словно сдавили невидимые руки. Вцепившись в косяк, он расширенными от страха глазами смотрел на увеличивающуюся в размерах мохнатую тварь, а в голове засела и пульсировала только одна мысль: «Счастья не будет! Счастья не будет!»

Спустя каких-нибудь десять или пятнадцать секунд, которые, впрочем, показались насмерть перепуганному Мите годами, на месте маленького крысеныша стоял, широко расставив кривые когтистые лапы, почти двухметровый монстр. Клочковатая серая шерсть, узкая длинная морда с торчащими из пасти кривыми клыками, сильные передние лапы, сложенные на груди в совершенном человеческом жесте, длинный гуляющий по полу хвост с зазубренным шипом на конце…

«Это – сон! – догадался наконец-то Митя. – Это – просто страшный сон, ночной кошмар! Сейчас я проснусь, перевернусь на другой бок…»

– Иди за мной! – прошипел крысочеловек. И добавил, угрожающе щелкнув хвостом: – Быстро!

«Проснуться! Немедленно проснуться!» – приказал себе Митя, но его босые ноги уже шли по ледяному подъездному кафелю. Шли помимо его воли, сами по себе.

Крысочеловек мерзко захихикал, и Митя с ужасом увидел, что его маленькие глазки горят знакомым зеленым огнем!

Глава девятая

Звонок прозвучал тогда, когда не только Торлецкий, но и Громыко уже всерьез забеспокоился – Гуцулу явно поплохело, дышал он чуть слышно, с каким-то булькающим звуком, а кровь пропитала практически все самодельные тампоны, которыми граф и майор закрывали рану.

Врач Скорой – Людмила Ивановна Трифонова, хорошо известная многим бандитским группировкам Москвы как «Люся-штука», в сопровождении Яны и хмурого Ильи, поджав губы, вошла в комнату. Но увидев Громыко, она тут же преобразилась – защебетала, разулыбалась:

– Ах, Николай Кузьмич, здравствуйте! Ах, ну что же вы сами-то не позвонили! Ах, а я так и поняла, что эти молодые люди от вас! А вы все такой же, не доверяете медицине…

– Привет, Люся, – сдержанно кивнул в ответ Громыко. – Давай-ка, красавица, ближе к телу. У нас клиент вот-вот ласты склеит, а он нам нужен живой и по возможности здоровый.

Прервав свои словоизвержения, врачиха часто закивала, мол, поняла-поняла, и подошла к Гуцулу. Выщипанные бровки Людмилы Ивановны озабоченно съехались к переносице. Быстро открыв объемный красный пластиковый кофр, она распаковала дезинфицирующие салфетки, протерла руки и сняла с груди раненого окровавленные тампоны.

– Да-а-а… Не сквозное? – врачиха нахмурилась еще сильнее.

– Нет, – покачал головой Громыко.

– Тип оружия?

– Пистолет, скорее всего, «Глок-двадцатка», я, правда, толком не рассмотрел.

– Ага… Значит, полуоболочечная пуля, в теле разворачивается розочкой… – сказала себе под нос Людмила Ивановна. Она померила пульс, надела на бледную руку Гуцула электронный тонометр. Прибор пискнул, врачиха взглянула на экранчик и выругалась сквозь зубы.

– Ну? – нетерпеливо спросил Громыко. Остальные сгрудились за спиной Людмилы Ивановны, с тревогой ожидая ее вердикта.

– Дело плохо. Нужны срочная операция и переливание крови. Его необходимо немедленно доставить в стационар, лучше всего в Склиф.

Громыко прокрутил в голове ситуацию и понял – если везти бандюгана в больницу, то без объяснений с собственными коллегами и нежелательных контактов с коллегами Гуцула не обойтись. Он подумал еще какое-то время и вздохнул – выход был только один, выход весьма жестокий и циничный. «Гуцул – бандит! – сказал себе Громыко. – Он людей убивал и калечил. И потом – других вариантов просто нет…» Вслух же майор произнес:

– Люся, ты можешь сделать так, чтобы он очнулся?

– Ну… теоретически, если обколоть его стимуляторами и обезболивающим… Но организм очень ослаблен, боюсь, да чего там, уверена – он не выдержит и умрет через пару часов после инъекций.

– Давай, коли! – Громыко стиснул зубы. Этот грех он брал на себя, не сказать, что без колебаний, но… Алягер ком алягер!

Другой вопрос – как расценят его действия вот эти собранные графом люди. «А, плевать!» – решил наконец майор и тронул растерянную врачиху за рукав:

– Не тяни, время дорого… Начинай давай!

Людмила Ивановна шумно вздохнула и принялась доставать из кофра ампулы, одноразовые шприцы, иглы для внутривенных инъекций и прочий медицинский инвентарь.

Первым делом она быстро и профессионально затомпонировала рану и заклеила ее пластырем.

– Хм… Может быть, мадемуазель Яне стоит удалиться? – корректно поинтересовался Торлецкий. Коваленкова хмыкнула, Громыко усмехнулся, ткнул пальцем в Илью и выглядывающего из-за его плеча Заву:

– Скорее вот этих молодцов нужно отправить отдыхать. Незачем нам лишние свидетели.

– А вам не кажется, что вы слишком много на себя берете? – пробасил Илья. Вадим этаким нахохленным петушком выскочил из-за спины друга, отважно выпалил:

– И вообще, кто вам дал право всеми командовать? Вы вообще…

– Цыц! – рявкнул Громыко, поворачиваясь к ним. – Для вашего же блага стараюсь, балбесы. Вы что думаете – тут цирк? Кино? Голливудский блокбастер? Хрена лысого! И чем меньше вы увидите и услышите, тем меньше на вас потом можно будет повесить…

– У нас, между прочим, друг погиб, а его из могилы вытащили и нищенствовать заставили! Нам тоже важно знать, кто это сделал! – Зава не отступал, в его расширенных за стеклами очков глазах читалась решимость стоять за свои права до конца.

– Ну хорошо, узнаете вы, а дальше? В милицию пойдете с заявлением? – Громыко несколько сбавил обороты. Он устал, и спорить попусту с двумя плохо понимающими, в какую заваруху они попали, парнями ему совершенно не хотелось. Он бы предпочел просто загнать их в какой-нибудь закуток здешнего подземелья силой и запереть там, но чутье подсказывало майору, что до крайностей доходить не стоит – все они, как ни крути, в одной упряжке.

– Почему в милицию?.. – стушевался Зава. – Нет, мы сами…

– Что «сами»? – Громыко покосился на Гуцула. Людмила Ивановна вводила ему уже третью ампулу, и раненый начал слабо постанывать, явно приходя в себя.

– Сами – значит, сами! – вмешался в спор Илья. – И не надо на нас давить.

– Оставьте их, Николай Кузьмич, – поддержал парней Торлецкий. – Молодые люди понавидались такого, что их уверенность в собственных силах вполне искренняя.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});