Где начинается радуга? - Ирина Леухина

про себя добавляю. — Для тебя это тоже шанс.

Арина вздыхает и отворачивается от меня.

Так лучше.

Пусть лучше на меня обидится.

— Прощай, Арина. Ты была очень хорошей подругой.

Выхожу из квартиры и слышу плач. Все пройдет. Все обязательно пройдет. Выбираюсь из подъезда и вижу знакомую белую инфинити.

Он что тут делает?

Водитель выбрался из машины и не здороваясь подошел.

Матвей забрал мой чемодан. Как в первый день, но наоборот. Он спрятал его в багажное отделение и сел на водительское место.

Молча сажусь рядом с ним.

Всю дорога между нами молчание. Я не знаю, как он понял, когда должна была поехать. Но и он не спрашивает куда я и зачем.

Мы и так понимаем все без слов.

Около аэропорта мне на телефон поступает звонок. Затем второй и третий. И все от Глеба. Слишком рано ты опомнился. Сбрасываю все его звонки и пишу одно лишь сообщение. Которое должно добить его чувства. И сжечь их дотла.

«Прости. Я улетаю. Не ищи и не жди меня».

Закидываю его в черный список, а из телефонной книги удаляю его номер. У меня не должно возникнуть желания позвонить.

— Надеюсь ты все окончательно решила.

Матвей говорит и выходит, чтобы достать мой чемодан.

Он остается у машины, а я ухожу. Так правильно. Я должна так поступить. Это правильно.

Но почему так больно? Почему внутри меня умирает маленькая девочка, которая верит в чудо. Почему меня изнутри убивают. А убийца я сама. Внутри меня появился червяк глотающий меня и сжирающий мой свет.

Оставляя только тьму.

Прохожу через терминал. И уже ухожу в зал для посадки.

И мне кажется. Что слышу голос. Голос Глеба, который зовет меня.

Но это мои галлюцинации. И с ними мне нужно начать бороться.

Поднимаюсь на борт самолета, не оглядываясь.

С самолета началась моя история в этом городке. С него все и закончится.

Эпилог

POV Глеб

Этого не может быть!

Я не могу поверить в то, что видел. Я не мог этого увидеть.

Зачем она тогда звала меня? Чтобы я посмотрел, как они развлекаются?

А сейчас я нахожусь тут, а они тем временем занимаются любовным спортом! Получается так?

Сжимающиеся слишком крепко руки ломают деревянные перила. Я бы сейчас с удовольствием выбил кому-нибудь дурь. Как бесплатное лечение. Только каким должен быть диагноз, чтобы его лечили чужие кулаки. Возможно дурость другого парня, который посмел прикоснуться к чужой девушке.

Пытаюсь совладать с яростью, но не могу.

Мне нужно взять себя в руки и вернуться туда. Выдернуть из рук Мрака Ксюшу и поговорить. Это будет правильно.

— Глеб!

Нет, черт возьми, рано! Никто не должен ко мне подходить сейчас. Я слишком зол. Ревность во мне слишком велика.

Я хочу убить Мрака своими руками. За то что касался моей Ксюши. За то что смотрит на нее постоянно. За то что хочет мое.

Он не смеет!

— Глеб, — тоненький голосок влюбленной в меня девчонки бесит. Арина должна уйти от меня. Я слишком зол.

— Глеб, — Арина затравленно посмотрела на меня и виновато опустила голову. — Ты не должен был видеть этого. — А то я не знал. — Но Ксюша… она обманывала тебя. Часто виделась с Матвеем за твоей спиной. Она говорила, что с тобой ей уютно. А с ним удобнее. Но сейчас он заставил ее сделать выбор между вами.

Меня захлестывает ярость.

Гребаная ревность сжирает все. Оставляя лишь прожженную тропу к самому сердцу.

Слова Арины наполнены сочувствием и не верить мне: нет причины.

Но ревность… разве не это чувство раздавило отношения моих родителей. Моя мать своей истеричностью и чрезмерной ревностью убила чувства отца. Ее дочь не дополучила любви, потому что она ревновала дочь к мужу. А потом перенесла все на сына. Она сменила объект своей привязанности.

Истеричность. Ревность. Отсутствие здравомыслия.

Они уничтожили мою семью.

И я что ли сейчас позволю — этой убийственной ревности, все разрушить.

Думай, Глеб! Думай!

Где не сходится?

Матвей не стал бы ждать. И первый бы переспал с Ксю. А тогда я был первый у девушки.

И Ксю…

Почему такое чувство словно меня повели за веревочку. И до сих пор ведут.

Черт, как болит голова!

Сжимаю руками виски и чувствую как к плечам прикасаются маленькие ладошки.

— Глеб, отпусти ее. Ты заслуживаешь ответную любовь. Ты умеешь так сильно любить, что не видишь пороков. Я могу…

Она замолчала.

Ее слова сломали что-то внутри меня. Сомнение.

Но в чем?

Чему я могу сейчас доверять?

Себе? Ксюше? Или Арине?

Где я облажался, чтобы такое вообще произошло в нашей жизни.

— Иди домой!

— Но?

— Иди домой, — твердо произношу и встаю.

Ей не нужно этого видеть.

Захожу в квартиру, где вечеринка не угасает. А наоборот набирает обороты.

Подхожу к комнате, и слышу — стоны.

Женские и мужские. Скрип кровати.

Это Ксюша?

Хочу ворваться и убить всех… но тогда я стану сыном матери. Позволю ревности возобладать надо мной. Управлять мной.

Отхожу и жду. Они закончат и тогда посмотрим. И поговорим. Тогда факт измены будет на лицо.

Проходит час.

Я в недоумении, но держусь. Вижу как открывается дверь и замираю.

И оттуда выходят Бельков со Снегиревой. Что за…?

— Олег?

— Оу, Глеб. Ты в очереди что ли? А с кем собираешься? Только не говори что с рукой?

— А Мрак где?

— Не знаю. Я давно его не видел.

Срываюсь.

Что это значит. Либо они за десять минут устроили марафон пока меня не было. Или…

Останавливаюсь около Рустама. Он мог заметить.

— Рус, ты видел Ксюшу?

— Твою что ли? — лениво поворачивается ко мне и ждет ответа.

— Видел или нет?

— Больше часа назад. Уходила с мертвым лицом. Бледная. Подумал еще, что заболела.

— А Марков?

— Он вроде за ней бежал. Но злой.

Выбегаю на улицу. Куда бежать за Ксюшей или к Матвею на разговор.

Но звонок, который пропускать нельзя, прерывает мои метания.

— Доктор, вы почему так поздно?

Спрашиваю, а сам расхаживаю в разные стороны от нетерпения.

— Глеб, здравствуйте. Но ваша мама наконец-то пришла в сознание.

— Она начала разумно понимать где находится? — торможу.

— Она стала осознавать: кто она и кто вы, — подбирая слова комментирует он.

— Это ведь хорошо? Это значит что лекарства работают?

— Я думаю вам Глеб нужно приехать и пообщаться с ней.

— Но сейчас почти ночь, — возражаю.

— Понимайте, — со вздохом произнес доктор. — Мозг вашей матери почти превратился в кашу. Даже МРТ стало показывать это.