Сильвин из Сильфона - Дмитрий Стародубцев

Боксер внезапно замолк, будто услышал гонг на перерыв, откинулся на дубовый трезубец средневекового кресла и про-макнул платком низкий лоб. Серпентарий неподвижно смотрел ему в рот, не смея нарушить молчание хозяина. Через минуту он провел языком по зубам, словно проверил наличие капы, и вновь ринулся в бой.

Боксер. По последним сведениям, Странник начал осуществлять финансирование ядерной программы Ирана. Возможно, скоро в его руки попадет ядерная бомба. Кто из нас, джентльмены, может поручиться, что она не будет доставлена по частям в один из крупных городов, например в Токио, и там взорвана?

Японец, еще минуту назад всем своим видом являвший Годзиллу, от имени своего народа в испуге икнул, будто подавился несвежей суси-креветкой. Другие главы государств, похоже, наглотались горькой микстуры. Боксер задним числом сообразил, что по обыкновению ляпнул исторического лишку и поспешил любезно плеснуть в бокал обиженному самураю популярную в здешних местах марку минеральной воды.

Зачем ему взрывать Токио? Он, прежде всего, бизнесмен, а не сумасшедший! — наконец зажег гирлянды сарказма Парфюмер — в целом, безвредный старикан, балагур и галантный пьяница, который всегда и везде самозабвенно пузырился от гордости за свою нацию, не желая замечать, что гордиться осталось лишь учебником истории, да и то если читать его в розовых очках. Вечный оппонент Боксера, Парфюмер считал того невежей, лгунишкой, шпаной с расплющенными от частых ударов по голове мозгами, дешевым фигляром, нанятым на работу за три цента военно-промышленным комплексом и еврейской олигархической мафией.

Боксер. Вы просто не понимаете! Для кого я здесь целый час бисер мечу? Мы имеем дело не с обычным человеком, а гениальным шизофреником. Очевидно, что в его планах — мировое господство, которого он надеется достигнуть путем экономического превосходства и ядерного шантажа. Если сегодня мы не подкорректируем ситуацию, завтра председательствовать на наших встречах будет он. А нам, равно как и остальному международному сообществу, только и останется, что подхихикивать его плоским шуткам и выполнять его параноидальные указания!

Парфюмер. Нет, в этой роли, пожалуй, нас больше устраиваете вы. Насчет указаний не знаю, но самые лучшие ваши шутки иногда располагаются в нескольких плоскостях…

На эти слова никто не обратил внимания. К беззубым выпадам старого брюзги все давно уже привыкли, тем более что тот, когда доходило до реальной потасовки, неизменно поддерживал сторону Боксера, кулуарно обменивая свой голос на парочку новых подачек для своей давным-давно законсервированной в музейной пыли страны.

Один из президентов, владелец несметного количества нефтяных вышек, удивился: Почему бы нам просто его не арестовать? Материала, погляжу, предостаточно! Тут все оборотились к Титанику, потому что недочеловек, о котором шла речь, проживал в его стране, в одном из крупных городов, и, собственно, в этом же городе родился, вырос и состоялся как предводитель нищих и убогих.

Небольшого роста (шпингалет по сравнению с сидящими рядом крупными мужчинами), тоже бывший спортсмен с бойцовским телом и горячим турбулентным голосом, Титаник представлял здесь промышленно-сырьевой кишечник мировой экономики. Король золота, урана, черных и цветных металлов и конечно, титана, отчего и получил свое ядовитое, но вместительное прозвище, на подобных междусобойчиках всегда держался в привычном национальном стиле: клал я на вас всех с прибором, а если спорил, то делал это на два децибела громче любого оппонента, потому что ко всему прочему владел столькими ракетами с ядерной начинкой, что их запросто можно было солить в бочках вместо огурцов.

Титаник первым делом поведал главам государств все, что знает о Страннике: родился семимесячным, отец неизвестен, мать была шлюхой и алкоголичкой, учился в доме-интернате для умственно отсталых детей, почти никогда не работал, несколько раз проходил курс лечения в психиатрической больнице… Далее Титаник сообщил, что знаком со Странником лично, и, несмотря на явные признаки недоразвития, человек этот действительно весьма и весьма опасный. Возможно, это связано с теми чудесными способностями, которыми он якобы наделен: читает мысли других людей, умеет предсказывать будущее и тому подобное. Иначе как объяснить такой сумасшедший успех, какой ни одному нормальному человеку не под силу? В свое время он (Титаник) недоглядел, упустил массу возможностей упрятать недоноска в тюрьму или в психушку, а теперь это не представляется возможным, поскольку сегодня голыми руками его не возьмешь.

Парфюмер. Пардон, ну так решите вопрос не голыми руками. Мне ли вам объяснять?

Титаник. Что вы имеет в виду? Если незаконное физическое устранение, то это не соответствует нашим принципам построения подлинно демократического общества.

Парфюмер. Да ну?!

После небольшой перепалки, в ходе которой Боксер, втайне обожающий стычки, великодушно разнимал спорящих, а свидетели заподозрили Парфюмера в чрезмерном употреблении полусухого красного за недавним обедом, Титаник продолжил. Он обвинил Странника в сотнях жестоких преступлений, пожаловался, что тот собрал и вооружил целую армию зомби, к тому же окончательно засрал населению мозги и тем самым обеспечил себе в обществе безграничную поддержку. Заявил, что Странник, если захочет, запросто выиграет следующие президентские выборы, следовательно, станет обладателем грандиозного ядерного арсенала; и, в заключение, нарек его чумой двадцать первого века. С ним надо бороться как. с чумой — жестко, решительно, и побольше лепрозориев для его приспешников, этих, как его, странных, то есть странников. И если уж вступать с этим многоголовым драконом в единоборство, то следует одновременно рубить сразу все его головы, иначе схватка не принесет ожидаемого результата. Таким образом, только выступив единым фронтом, мы одолеем беду! — резюмировал он.

Боксер торжествовал: доклад Титаника, вопреки ожидаемым дифирамбам собственному титановому и ядерному величию, на поверку оказался сух и деловит, и его можно было расценить не только как эхо его вступительных слов, но и как безоговорочную союзническую поддержку. При этом Боксер не сомневался, что Титаник, хотя бы в какой-то мере и сам замешан в делишках одноглазого дьявола, поэтому, наверняка, отдал бы полцарства за его мертвую голову. Что ж, тем лучше!..

Добровольно взявший на себя еще в начале встречи обязанности конферансье, Боксер испросил мнения других рыцарей круглого стола и через три часа бдений был достигнут консенсус. Вердикт гласил: Странник безнадежно болен, его следует предать анафеме. Сколько вору ни воровать, а кнута не миновать! …Готовиться к решительной схватке… сформировать объединенный штаб… понадобятся специальные отряды полиции… мобильные войсковые бригады… ввести в некоторых городах и областях военное положение… нанести по некоторым объектам ракетные удары… Боксер окунулся в родную стихию, он давно превратил весь мир в собственный ринг и только успевал вышибать очередного косоглазого за канаты.

Рыцари в углах засобирались в Крестовый поход, их родичи на портретах нехотя полезли в свои увесистые кошели за золотом.

За легким и восхитительным ужином словоохотливый Парфюмер опять ангажировал Боксера на витиеватый разговорчик и использовал при этом слово харизма — Боксер решил, что это харя, мерзкое лицо. Боксер ответил обидчику хлестко, оскорбительно, едва не ударил. Впрочем, Парфюмер даже не пошевелился — он находился в той славной степени подпития, в том философском возрасте и на том магическом уровне жизненного опыта, что, если б со стороны Боксера действительно последовал какой-нибудь апперкот, он остановил бы его одной лишь силой мысленной энергии да парой заклинаний.

После небольшого отдыха, во время которого речь шла об энергетических проблемах Евросоюза, в том смысле, что брак — единственная связь, которую время может упрочить, Боксер, забористо подмигнув, увлек коронованных особ в кинозал.

Оля-ля! Клубничка на десерт? — привычно хохотнул Парфюмер, тайный многоженец и охотник до ухоженных секретарш, но на экране появились кадры очень странного допроса. Вскоре стало ясно, что допрашивают отнюдь не человека, а некое похожее на него мыслящее существо, почему-то голое и почему-то опутанное, словно цепями, слепящими розовыми и неоновыми лучами.

Человек за кадром спрашивал: В прошлый раз мы остановились на том, что Странник поручил вам следить за Германом. Если он действительно обладает тем даром, о котором вы так много нам рассказывали, зачем ему понадобилось еще и ваши услуги?

Существо тяжело вздохнуло и принялось электронным голосом отвечать: Герман ведь знал о способностях. Странника. И всеми способами скрывал от него свои мысли. Прежде всего, прятал глаза…