Вороний парламент - Джек Кертис

– Ты хочешь сказать, что нам не приходится рассчитывать на вежливое обращение?

– Не приходится.

– Тогда мы все расскажем им, во всяком случае, я. Какое теперь это имеет значение?

Герни видел страх в ее глазах.

– Никакого, конечно.

Она расскажет им все, все, что знает, до последней детали, но это не спасет ее. Не важно, насколько они поверят ей, но поскольку им нужна стопроцентная гарантия, они терпеливо выслушают ее и начнут пытать, перепроверяя правдивость слов. Ее стремление угодить, каждый порыв оказать им содействие – одним словом, любое ее действие они будут проверять. Они умеют это делать: слегка переусердствуют, и она с готовностью изменит свои показания, только чтобы положить конец мучениям, и сознается в любой лжи, хотя изначально говорила им правду. Они сделают вид, что готовы пощадить ее, и ей покажется, что они хотят избавить ее от ужасных физических страданий. Играя подобным образом, они будут наблюдать за ее реакцией и, истязая, выбьют из нее то, что им надо.

Рейчел словно читала его мысли.

– Есть вещи, которых я не знаю, – произнесла она дрожащим голосом. – Например, как ты догадался про ловушку в «Друидс-Кум».

– Интуиция, – сказал Герни.

– Звучит очень туманно. – Она выдавила улыбку, которая тут же исчезла с ее лица.

Не глядя в ее сторону, он ответил:

– Больше ничем не могу помочь.

Рейчел встала и подошла к окну. На противоположной стене висело зеркало, в которое она избегала смотреть. Окно было закрыто решеткой из толстых прутьев.

– А что будет после допросов, если они вообще станут тратить на них время?

После долгого молчания Герни ответил:

– Нас убьют здесь или куда-нибудь отвезут и прикончат там – что будет проще по обстоятельствам.

Рейчел посмотрела сквозь прутья на разбитый внизу сад. Ветер безжалостно терзал платановое дерево.

– Может быть, ты ошибаешься?

– Конечно, ошибаюсь. Скорее всего, тебя понизят в должности и урежут зарплату.

– Понятно. Но что нам делать дальше? Вдруг, словно вспомнив что-то, она выпалила:

– Почему они не... – она лихорадочно искала подходящее слово, – начинают? – Не знаю.

Помедлив, он стал отвечать на ее первый вопрос:

– В доме по крайней мере трое мужчин: двое – что взяли меня, и тот – что привез тебя. Есть еще эта девушка, Стелла. Ты видишь, решетка на окне не оставляет нам никаких надежд. Единственный способ выйти отсюда – через дверь и повернуть направо, но они знают это не хуже нас. Вероятно, они вооружены. Так что сделать мы ничего не можем. Пока.

Рейчел охватила паника. Ее измученное лицо заострилось. Она не знала, куда деть руки. Страх полностью овладел ею. Она обвела взглядом комнату, словно оценивая ее габариты, и Герни понял, чего она боялась, – это произойдет не где-нибудь, а именно здесь. В этом доме, в этой комнате. В другом помещении она не умерла бы. Ее глаза блуждали по стенам, потолку, как будто под взглядом Рейчел комната могла приобрести облик того, другого, помещения. Она не могла найти себе места.

Герни наблюдал, как она металась по комнате, потом положил ноги на софу и заснул.

Глава 26

Он услышал звук открывающейся двери и тотчас проснулся. Рейчел обернулась на шум.

В комнату вошел мужчина и остановился, посмотрев сначала на Герни, потом на Рейчел. На его лице была горестная, почти извиняющаяся улыбка.

Поскольку Герни сразу узнал его, он перевел взгляд на дверь, ожидая увидеть того, кто привел этого человека. Но туг же понял, что означала эта улыбка и то, что он пришел один.

– Мистер Герни, – склонив голову, он шагнул вперед и протянул руку Рейчел, – и мисс Ирвинг.

Герни вспомнил этот легкий, оживленный тон, манеру четко произносить слова и его любимое «конечно».

– Конечно, – сказал Герни вслух.

– Ах да, мистер Герни, конечно. И как вам такое могло прийти в голову?

Рейчел переводила взгляд с одного на другого и, когда их с Герни глаза встретились, сказала:

– Отец Дэвида.

Она как-то сразу успокоилась и присела сбоку на софу. Чезаре Паскини все смотрел на Рейчел даже после того, как она опустила глаза, уставившись в пол. Его лицо приняло задумчивое выражение, потом он вздрогнул, как будто вспомнил, зачем пришел сюда.

– Ну-с, – сказал он, разводя руками, словно говорил: «Вот мы и встретились. Разве вас это не радует?»

На нем были элегантные темные брюки и два свитера пастельных тонов, верхний из которых был не надет, а наброшен на плечи. Он выглядел моложавым и по-спортивному легким.

– Ну-с, – повторил он. – Возможно, это наша последняя встреча. Не знаю почему, но мне хотелось бы внести в это дело полную ясность. Может быть, мною движет любопытство. Ведь столько событий произошло с момента нашей встречи, мистер Герни, не правда ли?

Герни помнил, в какой любезно-учтивой атмосфере проходила их встреча в Риме, когда Паскини тщательно подбирал слова и взвешивал каждую фразу. Тогда Герни это отнес за счет его сдержанности. Теперь же стало понятно, что Паскини играл. Он достал портсигар и предложил сигарету Рейчел, которую она охотно взяла, после чего галантно помог ей прикурить. Поскольку Герни никак не отреагировал на подобное предложение, Паскини снова обратился к Рейчел.

– Возможно, у вас нет своих, – сказал он и положил портсигар на столик.

Паскини закурил и сел на стул, положив лодыжку правой ноги на левое колено.

– Моя жена умерла, – произнес он, обращаясь к Герни. – Сын тоже. – На упорное молчание Герни Паскини отозвался улыбкой. – Интересно, знали вы об этом или нет. Не могу сказать, что я очень огорчен или доволен. У меня печаль и тем более раскаяние как-то не вяжутся с подобными событиями. Кэролайн вела себя крайне глупо, доверяя свои тайны коридорным, и становилась все более... – он замолчал, подбирая слово, – безрассудной. Подумать только, за все эти годы мне так и не удалось узнать ее до конца. Конечно, мы изредка встречались, когда Дэвид жил со мной. Разговаривали по телефону. Когда я узнал о ее смерти, я не сразу вспомнил ее лицо. Для меня она была чужим, посторонним человеком, а посторонние умирают каждый день. – Паскини посмотрел на Герни, ожидая, что он поддержит разговор, но тот молчал. – Дэвид – это другое дело, и здесь вина частично лежит на мне. Я проявил слабость. Когда мы с Кэролайн развелись, она захотела, чтобы мальчик остался с ней. Я согласился, что было крайне неразумно с моей стороны. В результате мальчик получил либеральное воспитание и сам стал либералом. Одностороннее разоружение, пацифизм, расовое равенство. Молодежь очень романтична, не правда ли? – спросил он, глядя прямо на Рейчел.

– Вы знали, что они обратятся к Дэвиду с предложением, – констатировала Рейчел.

– Более того, это была моя идея. Точнее, со мной посоветовались, и я решил, что это стоящее дело. Он идеально подходил для выполнения поставленной задачи. И я был рад помочь, а Дэвид, как оказалось, нет.

– Вы знали о его... способностях? Знали, почему они обратились за советом к вам?

– Конечно, знал. Я же его отец. Мы развелись с Кэролайн, когда ему было уже десять лет.

– И вы понимали, что его ожидало, после того как он пригрозил им разоблачением?

– Это было неизбежно.

– Вы не знали...

– Я знал, что он, как все молодые люди, любил слушать современную грохочущую музыку и вызывающе одеваться. Но я и представить себе не мог, что он стал слабовольным и научился презирать деньги, причем до такой степени, что смог отказаться от солидного куша в обмен на выполнение пустякового дела.

– А теперь он мертв.

Рейчел взяла еще одну сигарету из портсигара Паскини и подошла к нему за зажигалкой. Ей мучительно хотелось узнать мнение Герни о том, что они услышали.

– Моя жена умерла, и сын тоже.

Эти слова, сказанные во второй раз, неожиданно потрясли Рейчел. Она подозревала, что у нее все было написано на лице, но с трудом могла себе представить, каким именно было его выражение, насколько оно выдавало ее внутреннее состояние. Рейчел вспомнила лицо мальчика, вновь увидела его глаза, помутневшие от наркотиков, взгляд, устремленный на нее в тот момент, когда она входила в комнату с подносом. Теперь ее мучили вопросы: кто и как убил парня? где это произошло – в той комнате или в другом месте? дали ему чрезмерную Дозу наркотика или застрелили? От этих мыслей ей стало совсем плохо, как это случается с женщиной, когда она узнает о неверности своего возлюбленного. У нее возникло непреодолимое желание узнать все до конца, каждую деталь, мелочь, чтобы неизвестность не мучила ее всю оставшуюся жизнь. Но вдруг она осознала, что этой жизни у нее осталось не так уж много.

Пальцы Паскини на мгновение коснулись ее ладони, в которую он положил зажигалку. Они были холодными и сухими. У Рейчел остался один, последний вопрос:

– Когда? Когда они убили Дэвида?

– В тот день, когда вы уехали из Лондона к мистеру Герни. Кажется, в Западную Англию? – В ожидании ответа Паскини замолчал, переводя взгляд с Герни на Рейчел. – Да, в Сомерсет. Там произошли трагические события: убили человека. – Снова пауза. – В тот день. Точнее сказать не могу.