З.Л.О. - Антон Соя

— Свой больной мозг побереги.

— И то правда. Хватит дуться, коллега. Кстати, никак не могу узнать подробности вашего с Сатанюгой побега. Все данные на вас в больнице пропали. Никто ничего не помнит. Заговор врачей. Сталина на них нет. Не шизиков же допрашивать? Может, поделитесь великодушно, Ольгерт Францевич?

— Так и быть, в последний раз попробую с тобой как с человеком поговорить. Все равно ведь не отстанешь. Для таких, как я и Сатанюга, на кого ЗЛО попросту не действовало, вампиры открыли в дурке спецотделение. Они исследовали нас, как подопытных животных. Пытались понять, почему на нас не влияет эта дрянь, хотели выявить ген сопротивления ЗЛУ, чтобы обезопасить себя от таких, как мы, в будущем. Мы прошли все круги медицинских исследований. Охраняли нас новообращенные вампиры — особей десять, не больше. Нас держали как интересный экспериментальный биологический материал. Как только природа отклонения у отдельного индивидуума становилась им понятна, его уничтожали. Ко времени побега нас оставалось человек двадцать. Бежать пытались много раз, но всегда неудачно. Беглецов ловили, возвращали к нам и пытали у всех на глазах, чтобы неповадно было. В чем в чем, а в заплечном деле наши охранники преуспели. В остальном же дурдоме охрана, наоборот, ослабла — персонал ведь тоже был отравлен водой, там не то что обязанности — двигались-то еле-еле, как и весь город. Да и среди больных буйные перевелись — все стали одинаковыми овощами.

Поскольку ЗЛО на нас не действовало, наши мучители пичкали нас традиционными препаратами. Сколько аминазина на нас с Сатанюгой перевели за три года — подумать страшно. Вот только наши сны они контролировать не научились. В ту ночь и мне, и Кириллу приснился один и тот же сон: Алхимик, карта области, на которой пульсировало светом название «Волковка», и адрес: Речная, 13. Алхимик показывал на карту и говорил два слова: «Пора бежать». Утром Сатанюга подошел ко мне и спросил: «Ты готов, Следак?» Конечно готов. Терять мне точно было нечего. В тот же вечер мы сбежали. Думаю, что большая часть наших мучителей-охранников погибла потом, защищая хозяев от Димона. А после поражения «восьмерки» и ее исчезновения охранники уничтожили всех, кто был в спецотделении, и постарались замести следы. Прячутся теперь по темным подвалам и чердакам. Вот кого бы вам ловить и допрашивать, а не терять тут время с шизофреником.

— Да я бы и рад, но, боюсь, не получится. Хотел бы я, чтобы мне еще кто-нибудь рассказал про вампиров, но, увы, Следак, ты один такой. Более того, Ольгерт Францевич, думаю, что я единственный человек на планете, за исключением разве что главных героев твоего повествования, который готов вслушиваться в твой бред. Знаешь почему?

— Никого из моих героев не осталось в живых. А отгадывать твои загадки я не собираюсь. Опять какую-нибудь гадость задумал, вот и вся загадка.

— Нет. Мы же договорились. Никаких экспериментов над психикой. Все по-честному. Помнишь, я спрашивал, какой сейчас год, и ты сказал — две тысячи девятый?

— Так… Начинается. Ну, помню, и что дальше?

— Дальше, Следак, самое интересное. Ты действительно лежишь в черняевской дурке в общей палате с Котом и Питом. Целый месяц уже лежишь.

— Не понимаю… — Следак поморщился.

— Я тоже с трудом. Начну с того, что сегодня восьмое мая две тысячи пятого года. Неделю назад в Музее истории города, славном замке Шварценбург, сотрудники обнаружили абсолютно невменяемого человека. Грязного, растрепанного горлопана с горящими безумием глазами. Псих вел себя агрессивно, то бормотал что-то под нос, то начинал кричать про вселенское зло, демона и кары небесные, которые падут на продажную Москву. Охрана скрутила его и продержала до приезда скорой психиатрической помощи. В приемном покое «Гестапо» очень удивились, потому что неизвестным оказался Ольгерт Францевич Блок, тот самый, который уже месяц как находился у них на излечении. Сначала решили, что пациент сбежал. Но все оказалось куда страшнее — Блок-первый находился на месте. Версия о безумных братьях-близнецах отпадала, налицо — аномальное явление. Ну а где аномальные явления и угрозы Москве, там наш спецотдел. Вот так. Хочешь, Следак, очную ставку с собой четырехлетней давности?

Следак молчал.

— Похоже, не хочешь. Правильно делаешь. Ни к чему хорошему она не приведет. Лучше давай спокойно подумаем, что дальше делать. Только сначала ты расскажешь до конца свою историю.

— Покажи мне свой мобильный, — сказал Следак.

Аркадий Иванович встал из-за стола, подошел к Следаку и протянул ему под нос свою металлическую «Nokia».

— Похоже на правду, черт тебя дери. Антикварная модель? Лет пять ей?

— Год, — сказал Седой.

— Так. Покажи-ка дату. Вот черт! Ну, это ты мог подстроить. Набери-ка номер, — Следак продиктовал номер своего приятеля с последнего места работы, — включи спикерфон.

Раздались гудки, потом недовольный голос сказал:

— Да, слушаю!

— Слава! Привет. Не занят?

— Кто это? Бляха! Олег, ты, что ли?

— Я.

— Чертила! Ты куда пропал? Где ты?

— Дома. Что значит «пропал»?

— Ты чего там, бухаешь опять? Тебя, говорят, уже месяц как из больницы выписали, а ты у нас даже не появился. Зажал отвальную. Народ обижается.

— Я заеду. Пока.

Седой нажал отбой и прервал разговор.

— Да, дела, — сказал изумленный и растерянный Следак, — неожиданный поворот. Похоже, ты не врешь.

— Так как вы с Сатанюгой сбежали? Можно подробнее?

— Как мы сбежали? Или как мы сбежим? Ёлки! Две тысячи пятый год, май месяц! Так ведь еще даже Алхимик в Черняевск не вернулся… Седой, ты ведь можешь все исправить, если мне поверишь. Ты можешь сделать так, что ЗЛО вообще не выйдет в мир.

— Я много чего могу, Следак. Хорошо, что ты теперь стараешься мыслить трезво.

— А зачем тогда ты сначала нес всю эту ахинею про террористов и похищение?

— Нельзя сразу глушить человека, тем более больного, такой невероятной правдой. Я немножко поиграл с тобой в шарады, жмурки, прятки и поддавки. Но сейчас я надеюсь на твое понимание. Мне нужна подробная версия вашего побега и последующих событий. Так как вам удалось сбежать?

— Сбежать? Да очень просто. Сатанюга с детства грыз все, что можно и нельзя. С тех пор как мы встретились в дурке и он рассказал мне всю правду — о вампирах, о нашей будущей миссии, — я все время наблюдал, как он чего-нибудь грызет. Например, металлическую спинку кровати. Можно подумать, что он всю жизнь тренировался сбегать из «Гестапо». Два долгих года мы с ним обсуждали план возможного побега и ждали сигнала. Сатанюга рассказывал мне, как он бежал из других психушек. Один раз он украл ключ из кармана заснувшего дежурного медбрата. Пьяный медбрат спал на стуле рядом с решетчатой дверью в отделение, и Кирилл умудрился просунуть сквозь решетку руку и аккуратно выудить из нагрудного кармана ключ. В дурдомах ключ специфический — двусторонний. С одной стороны — квадратик для дверей, с другой — пирамидка для решеток на окнах. Сатанюга открыл оконную решетку, запрыгнул, как обезьяна, на водосточную трубу, спустился по ней и смылся. Но в «Гестапо» так не получилось бы. Санитаров и медбратьев заменили никогда не спящие вампиры, а решетки на окнах остались старые, тюремные, вмонтированные в трехсотлетние стены. Мусор выносить нас не отправляли. Так что любимый план всех психов-бегунов — войти в доверие к персоналу, получить привилегию выносить мусор и при удобном случае сбежать — тут не работал. Поэтому Сатанюга просто перегрыз ночью прутья решетки в нашем окне. Никогда не забуду тот скрежет, от которого по коже как будто лесные муравьи бегали.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});