Смертный бессмертный - Мэри Уолстонкрафт Шелли

неизвестность была страшнее любых известных бед. Лоренцо в тюрьме – брошен туда графом Фабианом – Лоренцо умрет! На мгновение ужас сковал ее; но, стряхнув с себя оцепенение, она вскочила, не говоря ни слова, не отвечая на вопросы и восклицания соседок, пронеслась мимо них, сбежала по высокой лестнице на улицу, а затем двинулась быстрым шагом туда, где располагалась городская тюрьма. Флора знала место, до которого хотела добраться, однако ей так редко случалось выходить из дома, что скоро она заплутала в лабиринте улиц, сбилась с пути и пошла дальше наугад. Наконец, задыхаясь от быстрой ходьбы, она остановилась перед входом в какой-то огромный дворец. Поблизости никого не было; сумерки итальянского вечера быстро угасали и сменялись полной темнотой. В этот миг улицу осветил яркий блеск факелов – впереди показались верховые; они ехали, разговаривая и весело смеясь. Флора услышала, как один называет другого графом Фабианом; невольно она отпрянула, охваченная инстинктивной ненавистью, но в следующий миг бросилась вперед, прямо под копыта его коня, с криком:

– Спасите моего брата!

Молодой кавалер натянул узду, остановив коня на скаку, гневно выговорил бедной девушке за ее безрассудство и, не промолвив более ни слова, повернул во двор. Быть может, он и не услышал ее просьбу – скорее всего, и не разглядел просительницу, а выкрикнул первое, что пришло на ум; но бедное дитя, глубоко уязвленное тем, что показалось ей личным оскорблением, гордо отвернулось от двери, не позволяя горьким слезам скатиться с ресниц.

Флора пошла прочь; ночная тьма лишила ее всякой возможности отыскать тюрьму, так что она решила вернуться и попросить кого-нибудь из соседок сходить с ней вместе. Но даже найти обратный путь в темноте оказалось нелегко; она брела наугад, не понимая, где находится, робея спрашивать дорогу у встречных. К прочим ее скорбям добавились утомление и страх, и слезы обильно заструились по щекам злосчастной путешественницы. Наконец на углу улицы она увидела образок Мадонны в нише и горящую перед ним лампадку; знакомая примета подсказала, что Флора уже недалеко от дома. С привычным благочестием она преклонила колени перед образом, вознесла благодарность и начала молиться за Лоренцо – как вдруг рядом раздались шаги, послышался знакомый голос, а затем и знакомые руки сжали ее в объятиях; это казалось чудом – но брат был здесь, и всем ее страхам пришел конец.

Лоренцо с тревогой спросил, как она оказалась здесь ночью; Флора объяснила, а он в ответ поведал о своих утренних злоключениях – грозившая ему смерть была отменена великодушным вмешательством самого молодого Фабиана; однако… Лоренцо поколебался, прежде чем открыть горькую истину… однако он не прощен – наказание всего лишь заменено другим: перед Флорой стоит изгнанник, и, если рассвет застанет его в стенах Сиены, он будет казнен.

За этим разговором они вошли в дом; с женской заботой Флора поставила перед братом простой ужин, а сама начала собирать вещи в дорогу. Лоренцо в глубоком раздумье расхаживал по комнате; наконец остановился и, поцеловав сестру, сказал:

– В каком же безопасном месте мне тебя оставить? Как сохранить тебя, мой прекрасный цветок, пока мы с тобою будем в разлуке?

Флора со страхом подняла на него взгляд.

– Разве мы не уедем вместе? – спросила она. – Я уже собрала все, что нужно для путешествия!

– Милая, это невозможно; меня ждут тяжкие труды и лишения.

– Я разделю их с тобой!

– Не выйдет, милая сестра, – отвечал Лоренцо, – судьба нас разлучает, и мы должны повиноваться. Я стану наемником, буду жить в лагере среди грубых солдат; мне это не повредит, а для тебя такая участь будет поистине гибельна. Нет, моя Флора, придется где-то в этом городе найти надежного и достойного опекуна!

Снова Лоренцо глубоко задумался над этой задачей; и вдруг у него мелькнула мысль.

– Дело рискованное, – пробормотал он, – однако… нет, я к нему несправедлив. Случись нам поменяться местами – разве не счел бы я высокой честью для себя такое доверие?

Затем он приказал сестре надеть лучшее платье, да поскорее, спрятать лицо под вуалью и идти с ним. Флора подчинилась – повиновение брату всегда было для нее первым и священнейшим долгом; однако, торопливо переодеваясь и заплетая свои длинные волосы, она горько плакала.

Они снова тронулись в путь и теперь шли медленно; в эти драгоценные минуты Лоренцо хотел утешить сестру и дать ей последние наставления. Он обещал вернуться так скоро, как только сможет; но если это не удастся – торжественно поклялся, что, если будет жив и свободен, вновь увидится с Флорой через пять лет после расставания. На случай, если он не приедет раньше, Лоренцо настоятельно просил сестру набраться терпения и надеяться на лучшее, пока не окончится этот срок; также он взял с нее обещание до истечения пяти лет не связывать себя ни брачными узами, ни обетом безбрачия. Тем временем они приблизились к месту своего назначения – и вошли во двор великолепного дворца. Слуги им не встретились; они пересекли двор и начали подниматься по широкой лестнице. Флора вся обратилась в слух. Брат повторял все то же: терпеливо ждать, не унывать, надеяться – и обещал вернуться через пять лет: для юного сердца почти немыслимо долгий срок! Она обещала повиноваться, но голос ее прерывался от рыданий, колени дрожали; она не смогла бы идти без его поддержки. Вот они вошли в ярко освещенную залу, богато обставленную и полную людей; Флора постаралась сдержать слезы и плотнее запахнула вуаль. Они переходили из комнаты в комнату – и везде видели приготовления к празднику; слуги пропускали их, словно приглашенных гостей, и наконец ввели в холл, полный сиенской знати обоих полов. Все взгляды с удивлением и любопытством обратились к брату и сестре. Высокая статная фигура Лоренцо, правильные черты и гордое выражение лица привлекли взоры дам – а кавалеры старались заглянуть под вуаль Флоры.

– Да это же сущий ребенок! – говорили они. – И, смотрите, она плачет; что бы это значило?

Молодой хозяин дома, однако, сразу узнал незваных и нежданных гостей; но прежде, чем успел спросить о цели их прихода, Лоренцо с сестрой шагнул вперед и обратился к нему так:

– Граф Фабиан, никогда бы я не подумал по доброй воле ступить под ваш кров, а тем более явиться к вам просителем. Такое бедствие наслала на меня Высшая Сила, перед решениями которой все мы должны склониться – и которая, если будет на то Ее воля, может посетить и вас, хоть вы сейчас и окружены друзьями и купаетесь в благополучии. Вот я