Дитя реки - Пол Макоули

— У меня есть нож, который мне хорошо служит, а этот меч для сильного, но не очень гибкого человека, которому впору рубить лес, а не сражаться. Лучше отдай его дровосеку, хотя, думаю, он предпочтет свой топор.

Но доспехи я оставлю себе. Сама говоришь, старые латы самые лучшие.

— Ну что ж, по крайней мере ты хоть немного понимаешь в оружии, ворчливо заметила Тамора. — Ты здесь потому, что хочешь наняться? Если так, то могу дать бесплатный совет. Приходи завтра пораньше. Лучшая работа бывает по утрам. Кондотьерам нравится солдат, который умеет рано вставать.

— Мне хотелось посмотреть пару дуэлей, — сказал Йама.

— Ха-ха. Показательные бои между натертыми маслом откормленными дебилами, которые не продержатся и минуты в настоящем сражении. Неужели ты думаешь, что с этими чертовыми еретиками мы деремся мечами?

Такие бои привлекают людей, которые иначе бы не пришли, и все. Они напиваются с сержантами-вербовщиками. И на следующий день очухиваются уже зачисленными в армию. Со вкусом похмелья и присяги во рту, будто проглотили железное пенни.

— Я пока не собираюсь вступать в армию. Может, в конце концов я стану ополченцем, но не сейчас.

— Он ищет свою семью, — вмешался Пандарас.

Теперь наступила очередь Йамы толкать своего товарища под столом. Стол был жестяной с бамбуковой стойкой и бумажным зонтом.

Йама сказал:

— Я ищу некоторые записи в одной из библиотек Департамента.

Тамора проглотила последнюю устрицу и икнула:

— Тогда запишись в Департамент. А еще лучше чертовым архивистом. Через десять лет ученичества тебя могут послать во Дворец Человеческой Памяти, но скорее всего пошлют слушать истории преображенных жаб, торчащих в какой-нибудь грязной дыре. Но все равно это надежнее, чем пытаться втереться к ним в доверие. Это очень молчаливая публика, а кроме того, если кого-то из них уличат, что он выдает секреты, его казнят на месте.

Такое же наказание и для того, кто склонил его к предательству. Записи — это все, что осталось от мертвых, их будут хранить до дня воскрешения после Страшного Суда.

Даже посмотреть на них не так, как положено, и то считается серьезным преступлением.

— В Пуранах говорится, что Хранителям не нужны архивы, ибо в конце времен возникает бесконечное количество энергии. В последний миг, когда будет сворачиваться Вселенная, возможно все, и все, кто когда-либо жил или мог жить, воскреснут и будут жить вечно в бесконечном сегодня. Кроме того, записи, которые я ищу, находятся не во Дворце Человеческой Памяти, а в Департаменте Аптекарей и Хирургов.

— Это в общем-то одно и то же. Просто он на крыше, а не внутри.

— Видишь, и я тебе это говорил, господин, — сказал Пандарас. — Не нужна она тебе, я все это знаю.

Демонстративно игнорируя слова Пандараса, Тамора продолжала:

— Их материалы тоже охраняют архивисты. Если ты не костоправ, то можешь об этом забыть. Во всех Департаментах порядки одни и те же. Правда — штука дорогая, и сохранить ее в чистоте нелегко, поэтому добраться до нее без нужного разрешения — дело опасное, — Тамора улыбнулась, — но это не значит, что добраться совсем нельзя.

— Она забрасывает приманку, будь осторожен, господин, — вмешался Пандарас.

Йама обратился к Таморе:

— Скажи мне вот что. Ты воевала с еретиками, по крайней мере твоя татуировка говорит об этом. Видела ли ты во время своих путешествий кого-нибудь — мужчину или женщину, — похожего на меня, человека моей расы?

— Я участвовала в двух кампаниях, и в последней получила такое серьезное ранение, что потом целый год не могла оправиться. Когда я стану совсем здорова, я снова пойду на войну. За это платят лучше, чем за работу телохранителя или за случайные заказы, ну и почета больше. Хотя когда ты там, на войне, про почет и не вспоминаешь. Нет, я не видела никого, похожего на тебя.

В Слиянии десять тысяч рас, не считая диких горных племен, которые едва отличаются от животных.

— Видишь теперь, как трудно мне будет искать, — сказал Йама.

Тамора улыбнулась. Казалось, лицо ее раскололось на две половинки.

— Сколько ты заплатишь?

— Все, что у меня есть. Утром я разменял два золотых реала на мелкую монету, они твои, если ты мне поможешь.

Пандарас присвистнул и поднял глаза к небу.

— Ха, не так много, если на другой чаше весов смерть.

Йама спросил:

— Архивы охраняются людьми или машинами?

— Ну в основном, конечно, машинами. Я уже говорила, что архивы любого Департамента имеют важное значение. Даже самый бедный Департамент хорошо охраняет свои архивы, часто это единственное, что у них осталось.

— Ну что же, все может оказаться значительно лучше, чем ты думаешь.

Тамора уставилась на Йаму. Он встретил светящийся взгляд ее зеленых глаз и на мгновение весь мир перестал существовать. У нее были вертикальные узкие зрачки, окруженные плотным облаком золотистых точек, которые к периферии превращались в медь. Йаме почудилось, что он тонет в этом золотисто-зеленом взгляде, как неудачливый рыбарь может утонуть в половодье Великой Реки.

От подобного взгляда замирает сердце, так хищник смотрит на свою жертву. Издалека донесся голос Таморы:

— Прежде чем я возьмусь тебе помогать, если, конечно, возьмусь, я должна тебя испытать.

Словно в тумане Йама спросил:

— Как?

— Не доверяй ей, — крикнул Пандарас, — если бы ей и правда нужна была эта работа, она потребовала бы все твои деньги. Таких, как она, полным-полно. Швырни камень, и попадешь по крайней мере в двоих.

Тамора сказала:

— В каком-то смысле ты — мой должник.

Йама все еще смотрел в ее глаза. Он произнес:

— Думаю, Сиг был твоим напарником. Теперь я понимаю, зачем ты сюда пришла. Ты искала не меня, а замену. Ну, и что я должен делать?

Тамора указала себе за спину. Он обернулся и увидел черный купол космического катера с серебристым наконечником, который возвышался над фиалковыми деревьями на острове Черного Храма. Наемница объяснила:

— Нужно доставить на борт дезертировавшего звездного матроса.

* * *

Им удалось продать меч оружейнику значительно дороже, чем рассчитывал Йама. Этот же мастер взялся укоротить броню и подогнать наголенники. Тамора настояла, чтобы Йама показал свою рану одному из лекарей, которые держали заведение недалеко от дуэльной арены, и пока рану у него на предплечье аккуратно зашивали, мазали синим гелем и тщательно перевязывали, Йама наблюдал, как двое бойцов сражаются цепными пилами («Ярмарочный фокус», фыркнула Тамора). Лекарь сказал, что неглубокий порез на ладони у Йамы заживет сам, но Тамора все равно заставила его перевязать, заявив, что повязка поможет Йаме крепче держать нож. Она купила и Пандарасу нож с длинным тонким круглым лезвием и гардой, украшенной орнаментом из хризантем.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});