Леди Триллиума - Андрэ Нортон

— Я не его собственность, — заметила Майкайла. — Тем не менее он об этом знает.

Красный Глаз с отвращением пробормотал что-то невнятное.

— А что он вообще знает об этом храме? — произнес он после некоторого молчания.

— Не слишком много, — начала объяснять Майкайла. — Когда меня только начинали там обучать, я с ним разговаривала каждый вечер, пока остальные Дочери Богини занимались обрядом, посвященным Второму часу тьмы. Однако как только я достаточно выучилась, чтобы участвовать вместе с ними во всех ритуалах, мои возможности переговариваться с ним поубавились, и в последние недели пребывания в храме я вовсе не могла общаться с ним.

— Это оттого, что вы с ним разговариваете вслух, — заметил Красный Глаз.

— Разумеется. Так гораздо проще, — признала Майкайла. — А в храме Мерет не очень-то легко отыскать укромный угол. Мне и без того пришлось соблюдать изрядную осторожность, чтобы никто не заметил этого шарика.

— Если ты отправишься туда в той же одежде, что носишь теперь, — Красный Глаз окинул ее взглядом, — шарик сразу же заметят.

Майкайла с тревогой оглядела себя. С тех пор как этот ночной ламмергейер научил ее магическими способами сохранять температуру тела постоянной, своей одежде девушка уделяла весьма мало внимания. Разумеется, она регулярно стирала платье, однако постепенно оно совсем вылиняло. К тому же либо села ткань, либо это Майкайла снова успела вырасти, так что одеяние сделалось совершенно несуразным и уже не скрывало зелененькую ленточку, на которой висел шарик.

— Ты прав, — проговорила она и посмотрела в два красноватых глаза, продолжавших внимательно ее разглядывать. — Не мог бы ты его здесь сохранить для меня? — спросила она ламмергейера. — Всего лишь один месяц.

Красный Глаз еще ниже поник головой. «Он и впрямь не на шутку расстроен, — подумала Майкайла, — но почему?»

— Я надежно сохраню твой шарик, — проговорила птица. — Я отвезу тебя к храму перед самой утренней зарей, а через месяц снова заберу оттуда, но я хочу, чтобы ты в ответ кое-что пообещала.

— Что?

— Каждую ночь, когда после исполнения ритуала, посвященного Второму часу тьмы, ты будешь отправляться спать, прежде чем уснуть, обязательно переговори со мною, что бы ни происходило и какой бы усталой ты ни была. Каждый вечер без исключения, перед отходом ко сну. Ты сможешь проделать все это, не произнося вслух ни единого звука; никто из окружающих не догадается, чем ты занята. Могу ли я полагаться на твое обещание?

— Вполне.

— Каждый вечер?

— Каждый вечер.

— Хорошо. А если твой кузен, который способен разговаривать с ламмергейерами, воспользуется своим шариком, чтобы связаться с тобою, я ему сообщу, где ты.

Поддавшись внезапному порыву, Майкайла вдруг вскочила и обняла огромную птицу, насколько у нее хватило для этого рук:

— Огромное спасибо, Красный Глаз! Ты настоящий царь всех ламмергейеров.

— Ну что ж, в таком случае пошли, — Красный Глаз вытянул крыло, — нам пора в полет.

Незадолго до восхода солнца Майкайла уже стояла опять на тропинке возле храма Мерет и провожала взглядом улетающего Красного Глаза. Шарик на зелененькой ленточке был надежно привязан к птичьей лапе.

— Удачного перелета, Красный Глаз, — прошептала она. Затем повернулась и зашагала по тропинке к храму, не забыв воспользоваться заклинанием, которое делало ее невидимой — до тех пор, пока не проберется в отведенную ей комнату, умоется, переоденется и будет вполне готова к участию в обряде, посвященному восходу солнца.

Когда Майкайла присоединилась к прочим Дочерям Богини, приготовившимся, как всегда, чинно проследовать в Святилище, Старшая Дочь приветствовала ее одобрительным взглядом. Однако в соответствии с обычаями этого храма никто ни слова не произнес, пока не окончился завтрак. К тому времени Майкайла уже вновь все припомнила и вошла в колею; религиозные службы, последовательность разных ритуалов и весь распорядок дня показались ей такими естественными, будто она вовсе и не покидала храма.

— Ты не забыла о своем обещании, сестра, — проговорила Старшая Дочь. — Наша Богиня довольна тобою.

— Благодарю, старшая сестра, — произнесла она. «Хорошо, когда тебя встречают добрым словом. Начинаешь понимать, что человеческое общество может быть порой приятным».

Майкайла, как и обещала, каждый вечер разговаривала с Красным Глазом, хотя ей и нечего было ему рассказать. Всякий последующий день был в точности похож на предыдущий. Проведя в храме несколько дней, она все больше и больше поддавалась впечатлению, что вовсе не покидала его. Единственной новинкой оказался праздник Весны, посвященный ежегодному разливу реки Ноку, вызванному таянием снегов.

Во время этого празднования Младшая Дочь представляла саму Богиню в большой торжественной процессии, восседая на богато изукрашенном резьбой деревянном троне с высокой спинкой, который юные служители мужского полз постоянно носили на руках. Прочие Дочери Богини, облаченные в зеленые одеяния, шагали по бокам с опахалами в руках. Опахала, использовавшиеся в сей процессии, были столь велики, что большая часть собравшихся вряд ли вообще могла увидеть, сидит на этом троне кто-нибудь или же он совершенно пуст. К этому празднику всем им пришлось выучить несколько новых песнопений, но теперь для Майкайлы это уже не составляло труда; все ритуалы храма казались простыми и легко запоминающимися.

Все это она добросовестно пересказала Красному Глазу, добавив от себя, что праздник, в общем-то, по-настоящему утомителен. Ламмергейера, кажется, это позабавило.

Затем однажды вечером Супруг Богини Мерет пришел в покои Дочерей. Майкайла сперва очень удивилась, остальные восприняли его приход как явление естественное. Пожалуй, они выглядели немного возбужденными, явно старались не выказывать охватившего их волнения, но удивления, видимо, не испытал никто.

— Зачем он здесь? — прошептала Майкайла сидящей рядом девушке.

Та ответила удивленным взглядом.

— Настал момент Избрания, — зашептала она. — Он выберет ту, что должна стать Младшей Дочерью Богини на следующий год.

— А-а-а, — Майкайла молча стояла на месте, последовав примеру остальных девушек. На память ей пришли первая ночь, проведенная здесь, и тот поздний осенний вечер, когда ей стало ясно, что одну из Дочерей Богини называют младшей, независимо от того, действительно ли она моложе других или нет. Однако о том, как эту «младшую» выбирают, Майкайла еще не имела понятия. «Кажется, сейчас я и это выясню», — решила она.

Жрец, как обычно, оделся для этого ритуала во все черное; на нем была и золотая маска. Старшая Дочь Богини также надела маску, очевидно, заранее принесенную с собой из Святилища, где та обычно хранится. Жрица прошла в свою комнату и принесла оттуда небольшую шкатулку, поставив ее на скромный алтарь, установленный возле боковой стены общей комнаты Дочерей Богини. Майкайла, разумеется, замечала уже этот алтарь — с тех самых пор, как впервые появилась в храме, но ни разу еще не видела, чтобы им пользовались. Старшая Дочь Богини открыла шкатулку и извлекла из нее некий золотой головной убор, на который Майкайла уставилась с благоговейным удивлением. Такой необычайной вещицы ей еще видеть не приходилось: сделанный, похоже, из чистого золота, судя по тому изрядному усилию, которое приложила Старшая Дочь Богини, чтобы вытащить его из шкатулки, внешне этот головной убор представлял собой фигуру ламмергейера. Шея его была изогнута, а голова смотрела прямо вперед — на уровне лба того, кто надел бы его. Искусно сделанные крылья — на золотой поверхности можно было разглядеть каждое перышко — чуть загибались книзу, закрывая уши и щеки человека, надевшего сей диковинный убор. «Какой тяжеленный», — подумала Майкайла, наблюдая, как Старшая Дочь и Супруг Богини вдвоем держат его, стоя перед алтарем.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});