Слишком много блондинок - Холина Арина

— Слушай, Вера… — Наталья встала и достала из бара коньяк. — Будешь? — она налила два фужера, поставила один передо мной и села на место. — Я психопатка. В самом прямом смысле. У меня не нервы — сопли. Но при всем при этом я не дура и соображаю, что делаю — …йню или нет.

Говорила Наташа убедительно и энергично, не отрывая взгляда от собеседника. Я поняла, отчего она занимает такие высокие должности — в ней чувствовались напор и уверенность в том, что она дело говорит.

— Я все силы отдаю работе, у меня ни черта нет личной жизни, мужики меня бесят. Я постоянно срываюсь, хожу на психоанализ, принимаю успокоительное дерьмо и все равно срываюсь. Это не из-за работы, просто наследственное, видела бы ты мою маму… — Наташа закатила глаза. — Она была учительница английского, и ее вся школа ненавидела — она могла на уроке такое устроить, что от нее в слезах выходили. Короче, я из-за Феди прямо сдвинулась, у меня начался маниакально-депрессивный психоз. Я с ума сходила — меня опять на кого-то променяли. И даже нельзя было сказать: «Ну понятно, опять эти молоденькие шлюшки без царя в голове». Ты была соперницей, и я не могла понять, если ты не манекенщица, не содержанка, не домохозяйка, то чем же ты лучше меня? И я пустилась во все тяжкие, велела Римме так тебя показать, чтобы все поняли — ты ничтожество. Попросила знакомую написать о тебе гадкую статейку…

— Наташа, это ведь ужасно, — расхохоталась я. — Это мексиканская мыльная опера!

— Я знаю! — вспылила Наталья. — И мне стыдно! Я, между прочим, только благодаря тебе поняла, что веду себя, как идиотка. Ты меня поставила на место. И ты мне нравишься, понимаешь?

— Как женщина? — усмехнулась я и сделала Наташе глазки.

— Не дури, пожалуйста, — взвыла она. — Ты мне нравишься как человек, как талантливый и порядочный человек. Я хочу с тобой дружить.

Я не ожидала от нее такой простой фразы. В этом было что-то детское и бесхитростное, да и она уже не походила на ту гарпию, к которой я привыкла, — в выражении лица появилось что-то наивное, искреннее.

— Честно? — спросила я, допивая коньяк.

— Да. И я хочу с тобой работать. Необязательно здесь… У меня есть кое-какие идеи.

— Круто, — сдержанно обрадовалась я. — А ты не шутишь? Это не новый виток маниакально-депрессивного расстройства?

— Ну нет же! — отмахнулась она. — Понимаешь, у меня никогда не было друзей-женщин, партнеров-женщин… в смысле в бизнесе… Мне всегда казалось, что бабы — мямли, лентяйки и только и думают, от кого бы забеременеть. В особенности здесь, на телевидении, тетки вообще все сдвинутые. Они мечтают либо стать ведущими, либо выйти замуж за ведущего или продюсера, — и таких толпы, от секретарши до специального корреспондента. Представляешь, какая у них борьба, в особенности если учесть, что возможности практически у всех равные? Да они готовы кислоту друг на друга вылить, лишь бы никто не узнал. На всем ТВ, кроме Панфилова, нет ни одного одаренного — по-настоящему — человека. Кстати, ты бы не хотела с ним поработать?

— Каким образом? — возбудилась я. — Очень хотела бы.

— Беру на заметку. — Она что-то записала в книжечке.

Тут в дверь постучали, и донеслось разноголосье: какие-то люди требовали от Натальи немедленного участия в делах.

— Может, встретимся в пятницу-субботу? Пообщаемся, — предложила Наташа.

— Если хочешь, приезжай ко мне в пятницу, — пригласила я.

— Договорились. Мир?

— Мир, — улыбнулась я и протянула ей согнутый мизинец.

У дверей бара, куда я отправилась ждать звонка, мобильный наконец-то ожил.

— Алло! — радостно крикнула я, но мне ответил незнакомый мужской голос.

После некоторого замешательства выяснилось, что беспокоит меня Миша, приятель Егора, которому бессовестный Егор выдал мой номер. Миша был настырный и непреклонный, он не желал принимать отказ поужинать с ним, и мне оставалось лишь вместо «ах, вы знаете, кажется, у меня дома наводнение», открыто послать его подальше, но тут…

— Ты в бар или из бара? — спросила подкравшаяся Сабина.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

И меня осенило.

— Подожди секунду, — попросила я трубку и, зажав динамик, схватила Сабину. — Ты что сегодня делаешь?

— Ну-у, так… — недоуменно ответила она.

— Слушай, — возбужденно зашептала я. — Мой приятель, Миша, один из самых богатых людей в России… — У Сабины расширились глаза. — Вот, — я потрясла телефоном, показывая, что самый богатый человек в России со мной на связи, — ноет, что ему одиноко и грустно, а у меня дел полон рот. Это просто ужин, а Миша просто мой друг. Пойдешь?

— А он меня не приглашал, — расстроилась Сабина.

— Он просил меня представить его красивой, отзывчивой, милой девушке для создания семьи, понимаешь? Может, ты ему и не понравишься или он тебе, но кто знает…

Не дожидаясь ее согласия, я быстро записала адрес того места, куда меня приглашал Миша, отдала его Сабине и отправила ее в редакцию. Сделала я это не только потому, что хотела избавиться от Миши, мне до сих пор было не по себе из-за того, как мы тогда с Аней завалились к Феде. Может, у Сабины что и получится, если дурой не будет. Хотя она уже дура… Ну и ладно, пусть сами разбираются.

Глава 46

— …знаменитая голливудская красотка Шарлиз Терон… — выпендривалось радио.

— Это она-то красотка? — вскипела я. — Да она никакая! И играет хреново, да она вообще…

— Ты не помнишь, — поморщился Паша, — кто мне говорил, что его тошнит от этого ужасного, отвратительного сборища сплетников, которые целыми днями злословят о коллегах и знаменитостях, а сами… А? — Он посмотрел на меня.

— Ты не забывай о дороге. — Я ткнула пальцем в синий «опель», юркавший по рядам. — Скользко все-таки, а тут этот чемпион по слалому под колеса бросается.

— Угу, — ехидно хмыкнул Паша.

— Ладно, — согласилась я. — Шарлиз Терон в миллион раз круче Веры Устиновой, но это просто мое личное мнение, мои, так сказать, вкусовые пристрастия. Мне не нравится такой тип лица. Имею я право высказаться?

— А кто тебе нравится?

— Ну, Моника Белуччи, это… Холли Бери, Рив Уиверспун, Шер нравится, из мужчин — Винсен Кассель, Бред Питт, Брюс Уиллис… А тебе?

— Ты. Ты самая красивая.

— Ой, какая я сволочь! — всплеснула я руками. — Я просто думала, что это не обсуждается, ты же самый красивый мужчина на свете. А кроме меня?

Он задумался.

— Анни Ленокс из бывшего Юритмикса, Джерри Ли Кертис, Ума Турман, Джульет Льюис — это, помнишь, кто в «Прирожденных убийцах»… Я считаю, что они красивые.

— Так, — помрачнела я. — Если ты считаешь, что они красивые и что я красивая, значит, они такие же красивые, как я, а раз они все, как назло, некрасивые, с моей точки зрения, то я тоже — урод? Ты меня полюбил лишь потому, что у тебя извращенный вкус?

— Конечно, — улыбнулся он. — И задница у тебя в целлюлите.

— Правда? — забеспокоилась я.

— В жутком.

— А у тебя пузо!

— А у тебя волосы над губой!

— А у тебя… — запал кончился. — Надоело. Кстати, куда мы едем?

— Ой, — спохватился он, — заговорился. Слушай, у меня трагедия. Мне в приступе помешательства позвонила мама. Она потребовала забрать мои вещи, у них типа ремонт начинается, и мне срочно нужно к ней, а то она со свету сживет. Давай я тебя домой отвезу, а потом заеду?

— Ну уж нет, я тоже хочу к твоей маме, — отказалась я.

— Из женского любопытства? — спросил он.

— Конечно.

Не могла же я упустить такой случай — посмотреть на Пашиных родителей и узнать, где он жил, какая мебель в его комнате, и очаровать его маму так, чтобы она стала называть меня доченькой. В любопытстве нет ничего стыдного, главное — быть готовым к тому, что узнаешь не совсем то, что ожидал.

— Только без нытья потом, — пригрозил Паша, и мы нырнули в сторону серых, безликих домов.

Конечно, я не ожидала увидеть убеленную сединой старушку вроде мисс Марпл или мамочку Форреста Гампа, но встретиться воочию с продуктом любви Фрекен Бок и Доктора Лектора…