Давид Бек - Раффи

пошли знать, горожане, и главное — к движению примкнули женщины.

Жажда свободы охватила все общество — от нахарарских замков и до хижин бедняков. Воспылали ею и армянские женщины из знатных семейств. Их ангельское влияние было поистине животворным — оно удесятеряло силы народа. Забыв о нарядах, изнеженная армянка приучилась жить суровой жизнью воина. Скинув тонкие ткани и нежные шелка, она надела грубую походную одежду; вместо жемчугов украсила грудь железной кольчугой; вместо алмазного венца надела на голову стальной шлем. Пальцы ее забыли о золотых кольцах — они держали меч, щит и копье. Все драгоценности армянки отдали родине, всем пожертвовали во имя ее свободы.

Когда в дело вступает женщина — успех его обеспечен. Армянки вдохновили, помогли поднять на ноги все общество. А Вардан стал объединяющим, связующим звеном для всех сословий.

Да, Вардан был порождением свободолюбивого духа народа. Однако чего же хотел народ, каковы были его духовные устремления?

Армения переживала трудные дни. Могучее государство Аршакидов[111] стало жертвой козней Тизбона[112]. Трон помазанников божьих пал, вместо них правили персидские марзпаны[113]. Пришел конец и последователям благословенного патриаршего дома Григория Просветителя[114]. Свою хищную руку Персия простерла к святой армянской церкви. Стадо Христово осталось без самоотверженного пастыря. На престол Нерсеса Великого, Саака Партева, Аристакеса и Вртанеса персы посадили Сумрака, Шмуэля, Бркишо и других злодеев[115].

Стойко держались лишь нахарары. Они, как столпы, несущие на своих плечах все здание нации, еще поддерживали обломки погибшего царства. Но коварные персы посягнули и на эту твердыню, дабы до основания разрушить страну. Они на долгие годы засылали нахараров в дальние, восточные области Персии — в Хузистан и Сакастан, на войну с кушанами, и Армения оставалась без защиты. Непривычный климат, мучительная жара, тоска по родине изнуряли изгнанников. Немногие из них возвращались назад. Уничтожением нахарарства Персия хотела обезглавить нацию, чтобы легче ее проглотить. Сопротивление каралось, недовольных бросали в тюрьмы.

Не легче приходилось и народу. Бедность и нищету поработители считали главным условием его повиновения. Отсюда и непосильные налоги. Но одного материального обнищания им было мало, они хотели, чтобы армянский народ обнищал еще и духовно, нравственно, умственно. Церкви, где народ молился своему богу и учился родной письменности, закрылись. Вместо них воздвигли жертвенники огнепоклонников. Воспитание детей из рук христианских священников перешло в руки могов. Армянский язык — тот язык, на котором говорили Адам и Ной[116], — был запрещен. Армянин должен был писать и молиться на персидском.

Гибло самое дорогое и заветное. Родина армянина стала персидской провинцией. У него отнимали его язык — эту заветную священную традицию. В стране царили насилие и обман, смута и разлад. Персы сами сеяли раздор среди армян, выдвигая недостойных, а достойных отстраняя от должностей. Предатели и отступники заслуживали славу, почести и чины, а честные — лишь презрение. Любовь к родине и религии рассматривалась как преступление и строго каралась. Тюрьмы Персии, ссыльные места Сакастана были переполнены патриотами-армянами. Лучшая часть народа уничтожалась, дабы нация, потеряв здоровые, живые силы, обескровилась и легче было поглотить, переварить ее…

Но народ не стерпел всего этого и стал под знамена Вардана. За несколько дней в Арташате собралась шестидесятитысячная армия. Это был единый организм, представлявший все сословия. Духовенство и дворянство рука об руку, слившись сердцем и душой, возглавили воинство. Этот союз явился одной из причин того, что на поле Аварайра армяне восторжествовали, эта победа духа яркой звездой будет сиять в веках, хотя в сражении пал великий муж, гроб которого стоит ныне перед вами, за упокой души которого мы возносим сегодня молитвы Господу.

Ныне я призову из гроба дух Вардана, дабы он заговорил с нами и объяснил, что происходит сейчас в мире.

Чем отличается наше время от тех дней? Разве не так же силен гнет чужеземцев, как во времена Вардана? Разве нами не правит тот же коварный, хитрый, злокозненный перс? Защищены ли наша жизнь, наши семьи, имущество, наши национальные святыни? Не ведет ли такое существование к скорейшему уничтожению, к гибели во веки веков?

Так давайте же вспомним, кем мы были вчера. Мы далеки от нашего прошлого, как небо от земли. Наш сегодняшний день ничем не напоминает прошлые времена.

Мы живем в Сюнике. Наш край по природным условиям обособленнее и самостоятельнее в сравнении с другими областями Армении. Начиная со времен патриарха Сисака[117], у нас всегда была своя, армянская власть. В других областях Армении армянское царство то гибло, то возрождалось, страной правили то иноземцы. то царило безвластие, но Сюнийский край сохранял независимость и очень редко подвергался изменениям, которые происходили в других областях коренной Армении. У нас были свои цари и князья. Где же они теперь?.. Где храбрые мужи, вселявшие ужас в персов, ромеев, арабов и татар? Где многолюдные города, села, неприступные крепости Сюника? Где наша независимость?

Неужто вы не слышите горького упрека Вардана: «Ничтожные, слабодушные люди, вы потеряли то, что ваши предки обрели столь дорогой ценой и оставили вам в наследство».

Сегодня армянин стал предметом насмешек. Если хотят кого-либо обидеть, сказать, что он низкое, презренное существо, говорят: «Ты армянин». Чем мы заслужили такое бесчестие? Конечно же, нашими бесславными деяниями! Мы недостойные пасынки наших отцов, к которым был исполнен почтения каждый чужеземец. Можем ли мы восстановить нашу честь? Нет, пока не перестанем быть рабами и пленниками на собственной земле, пока не станем хозяевами своего отечества и своей судьбы!

Если когда-нибудь армянский бог за поругание земли Армянской и за пролитую ее сыновьями кровь призовет к ответу виновных — первым предстанет перед судом духовенство. Проповедуя христианское смирение и кротость, церковь ослабила дух народа, лишила его храбрости, жизненных сил и довела до рабского существования.

Налетали дикие варварские племена, разоряли страну и уходили. Они оставляли за собой пепелища и руины, цветущий край превращали в пустыню. Святые отцы, вместо того чтобы пробудить в народе волю к сопротивлению, поднять его на защиту отечества, говорили: «Вы заслужили это. Бог наказал вас за грехи, суд его праведен, роптать на господа преступно…» И призывали народ каяться, молиться, дабы смягчить гнев божий.

В нашей истории мало священников, которые проповедовали бы обратное, но они есть, и память о них священна для нас.

Вера наша не отрицает необходимости самозащиты. Иисус Христос, проповедовавший смирение, учивший подставлять левую щеку, если бьют по правой, первым протестовал, когда получил пощечину, от слуги первосвященника Кайафы. Христианство — религия свободы