Рыцарь Шестопер. Новый дом - Фёдор Соколовский

Может, кто еще больше прожил бы из известных Боджи существ, но все они теряли сноровку, ловкость и погибали. Но если не воевать? Не влезать в авантюры? Да не мотаться по свету в поисках приключений? Вполне могли существовать и такие «пенсионеры», доживающие и до двухсот лет. Таким мог оказаться и стенник, новый знакомый Боджи. Он при их личных встречах так и не признался, сколько ему лет. Да и в поисковой операции по следам ведьмы участвовал весьма осторожно, с оглядкой.

«Скользкий тип, – не совсем лестно охарактеризовал нового знакомого смерчень в итоге своей лекции. – Вот уверен я: знает он невероятно много. Про князя Балоша тоже мог бы что-то подсказать, но упорно делает вид, что живет в городе только последние десять лет и чудом удерживает контакт со своим случайным доминантом, престарелой травницей. Когда все успокоится, надо будет его прижать к ногтю вместе с той бабкой. Я тебе подскажу потом, как это сделать».

«И не стыдно обижать слабых? – упрекнул его Василий. – Сам же ратуешь за добро и справедливость, а мне такое предлагаешь!»

Секатор хмыкнул и демонстративно похихикал. И пообещал свои идеи со временем доходчиво растолковать.

А там и к замку Соляка подъехали. Ибо обитал отставной маршал не далее чем в пятнадцати километрах от Вищина. Отряд сразу стал расходиться гигантским полукругом, чтобы взять замок в плотное кольцо. Тем более что Зареслава снова вышла на связь:

«По-моему, мои похитители ждут кого-то. Меня развязали, пользуясь длинным ножом, и вышли, от доски я освободилась сама… Лица свои не скрывают, кажется, уверены, что я отсюда уже не выйду… Какой-то старик на меня до сих пор пялится и мерзко хихикает… Жаль, что между нами два ряда решеток. Камера просторная, и в ней довольно приличная кровать. Не пойму для чего. Неужели у кого-то из них имеются в отношении меня фривольные намерения? Что-то тут не так…»

Перекрыли все дороги и тропинки, ведущие к замку, устраивая на них засады в обе стороны. Хорошо, что людей хватало, да и ранее выехавшие отряды постепенно стягивались к кольцу, оповещенные через посыльных.

Наблюдательный пункт на одном из холмов тоже оказался хорош. Из густого кустарника можно было следить, что происходит в замке. Да и Гонта постарался, тщательно прикрыв место наблюдения маревом. Он же дал подробные инструкции Шестоперу, как должен вести себя и как вправе действовать предъявитель такой пайцзы. Благо беглые монголы ему и на эту тему много поведали.

Рыцарь сразу заявил:

– Пока никто в замок не прорывается, самое время мне туда податься и попросту вывезти Зареславу. Хорошо, что мы прихватили с собой малоприметную, крытую карету.

«О! Принесли поднос с едой! – пришла новая информация от ведьмы. – Травить меня вроде нет смысла, да и не вижу ничего ядовитого в пище… Но как-то же меня усыпили в трактире… Кстати, что с моими сопровождающими, не знаешь?»

«Все убиты, корчма разгромлена. Удивляюсь, почему не подожгли».

«Наверное, уходили оттуда затемно, не хотели привлекать внимание заревом пожарища. Мм! А блюда пахнут здорово… Да и старикан соловьем заливается, приглашает угощаться… Утверждает, что жить мне тут еще не меньше недели, так что я должна оставаться в форме и не терять своей привлекательности… Сволочь старая! Делает непристойные жесты!..»

«Не обращай на урода внимания. И ничего не ешь! И не пей! Я скоро буду в замке, попытаюсь воспользоваться пайцзой и тебя оттуда забрать…»

«Не смей! – запаниковала ведьма. – Тебе убьют! Даже не думай об этом!»

«Ладно-ладно, этот вопрос пока решается… Что делает старикан?»

«Обещает, скотина, мне уже сегодня райское удовольствие доставить! – возмущалась девушка. – Видно, что сумасшедший!»

«Наверняка. Но старайся молчать. Не дразни его…»

«Наоборот, я ему сейчас такое устрою… Он у меня озвереет!»

«Не смей! – мысленно закричал Василий. – В течение часа, пока мы окружаем замок и блокируем все дороги, веди себя безучастно. Еще лучше притворись спящей. И только попробуй меня ослушаться!»

Ведьма вроде как согласилась, и связь для экономии энергии прервали.

Время терпело, ведь ни пыток, ни прочих неудобств Зареслава в тюремной камере не испытывала. Но ведь все могло измениться буквально за одну минуту, достаточно было появиться в замке какому-то властному уроду. Поэтому Шестопер стал вновь настаивать, что немедленно должен ехать.

И аргументы приводил вполне логичные. Штурм замка ничего не даст. Пленницу в любом случае успеют умертвить, а то и труп сожгут, чтобы не оставлять следов своего преступления. Это если защитники твердыни сдадутся после приказа своего князя. Но надеяться на такое бесполезно. И при любом раскладе от пленницы будут избавляться.

Может, его все-таки не пустили бы, но в силу вступал закон рыцарства: каждый вправе идти в смертельный бой за свою прекрасную даму. Отменить этот закон и король был бы не в силах. Да и волхву Грин шептал на ухо раз за разом:

– У меня чорзань! Я их там в капусту покрошу, но вырвусь оттуда!

Старик понял, что парня не удержать.

– Если не можешь остановить неизбежное, постарайся это возглавить! – И пояснил изумленному перерожденцу: – Я ведь обещал быть хорошим пастухом. Да и кто будет управлять лошадками, запряженными в карету? К тому же мои силенки в случае чего могут сказать решающее слово в потасовке.

– Но ведь тебя там каждая собака знает!

Еще бы! В княжестве старика и в самом деле знали в лицо буквально все подданные князя.

– Ха-ха! А вот посмотришь на меня через десять минут! А теперь слушай внимательно!

Грин повиновался. Потому что хорошо помнил, как сражался и что умел Агап Гирчин, какой-то там по номеру. Если старикан тоже обладает такими возможностями, то на пару с реально защищенным рыцарем они могут не сильно напрягаясь взять замок штурмом изнутри. Себе он при этом, конечно, льстил, а вот волхва скорее всего даже недооценивал.

Так что вскоре по главной дороге к замку отставного маршала Соляка запылила крытая карета, запряженная парой лошадей, и одинокий всадник. За кучера был сухощавый кмет среднего возраста, в просторной рубашке, подпоясанной цветным кушаком. Ну а молодой рыцарь во всей красе восседал на коне. Чувствовалось, что это непростой рыцарь, очень непростой. И сбруя у него позолоченная, и оружие дорогущее, и конь стоит целое состояние. Даже странно, что он путешествует в одиночку.

Глава тридцать восьмая

Фиаско замыслов враждебных

При виде таких путешественников тревогу играть никто не стал, мост через ров не подняли, решетку не опустили. Разве что к пяти угрюмым стражникам с тяжеленными бердышами в руках добавилось еще пятеро таких же.

– Стой! – вышел на мост один из них. – Кто такие и чего надо?

С близкого расстояния стало видно, что за узкими щелями бойниц стояли лучники с готовыми для стрельбы луками.

Но ни один мускул не дрогнул на лице рыцаря, когда он спесиво заявил:

– Имя мое останется в тайне. А прибыл я как посланник великого хана Золотой Орды. И мне надо немедленно видеть подданных хана, чтобы отдать им его божественное распоряжение! Пусть предстанут предо мной сию же минуту!

Эффект получился впечатляющий. Все десять воинов, наверняка предупрежденные о чем-то подобном своим хозяином и работодателем, нахмурились еще больше и сжали свои бердыши так, что древки заскрипели от кольчужных перчаток. Глаза заблестели от злобы, что фонарики с неоновым лучом. И любой бы догадался, что не все так однозначно в этой юдоли предательства, обмана и подлости. Видимо, простые стражники ненавидели монголов и все, что с ними было связано.

Но над ними были командиры и власть имущие, которые думали совсем иначе. Из темноты воротной арки вышел вояка с нашивками десятника. Пройдя вперед сквозь строй своих подчиненных, он остановился и довольно приветливо поинтересовался:

– А чем достопочтенный рыцарь докажет, что он послан великим ханом?

– Тебе это о чем-то говорит? – Прибывший поправил свисающую с пояса на цепочке золотую пластинку. Не увидев отблеска узнавания во взгляде десятника, добавил: – Тогда позови сынов Золотой Орды!

– Они сейчас будут здесь, – сообщил воин и шагнул в сторону.

Занявшие его место трое азиатов сразу прикипели взглядами к пайцзе. А еще через мгновение словно по команде рухнули на колени, вытянули руки вперед и, коснувшись лбом земли, застыли. По утверждению беглых профессоров, так они себя отдавали в полную власть великому хану. Точнее, его высшему представителю. И тот мог наказывать или казнить кого угодно, отрубая руки или головы.

Минуту следовало молчать, как бы в раздумье. Попутно нагоняя страха на преклоненных и добавляя почтения к себе лично.