Одна минута и вся жизнь - Алла Полянская

«Я влюбился, как мальчишка. Полно, а влюблялся ли я в юности? Глядя на мать, ничего, кроме презрения, я к женщинам не испытывал. Так что же это?»

Лифт остановился на третьем этаже. Они идут по коридору, в конце которого виден пост охраны и массивная металлическая дверь.

– Что это?

– Минутку терпения, сейчас увидите. – Градский сжимает ее ладонь. – Мы у цели. Петя, отключи сигнализацию и камеры слежения.

Дверь открывается, и Градский жестом приглашает Дану войти. Охранники озадаченно переглядываются.

Дана осматривается. Помещение небольшое, впереди видна еще одна дверь. Градский набирает код и прикладывает руку к стеклу детектора. Дверь открывается с легким шипением.

– Прошу вас.

Дана входит и замирает. Это довольно большая, хорошо освещенная комната, заставленная витринами и стеллажами, полки которых задрапированы бархатом разных цветов. А на бархате покоятся украшения. У Даны дух захватило при виде этих несметных сокровищ.

– Это все настоящее?

– Конечно. – Градский берет ее за локоть и подталкивает вперед. – Смотрите, Анна. Эти сокровища мало кто видел, да почти никто. Здесь – только оригинальные вещи и настоящие камни. С годами ко мне пришло понимание того, что только драгоценности никогда меня не предадут.

– Возможно, по-своему вы правы.

Дана медленно идет вдоль витрин. Украшений слишком много, они такие роскошные, что у нее кружится голова при одной мысли о том, сколько они могут стоить.

«Конечно, что для него миллион или два, или даже десять? Это для нормальных людей сумма несусветная, а для Градского… Вот уж никогда бы не подумала, что в нашей стране можно столько наворовать».

– Эту коллекцию начал собирать еще мой дед. – Градский садится в кресло и наблюдает за Даной. – Старик был большим эстетом. Он долго работал в НКВД, громил остатки дворянства, и некоторые вещдоки осели у него. Например, вон та лягушка работы Фаберже – да-да, именно та, которую вы держите. Нравится? Это золото, платина, бриллианты, сапфиры и изумруды, травянистые колумбийские изумруды. Ведь при обыске всегда может затеряться мелкая вещица… Вам нравится эта безделушка?

– Нравится. Вот уж не думала, что лягушка может быть такой красивой.

– Вы правы. Именно это и хотел объяснить нам мастер. Знаете, мой отец, будучи на большой должности, тоже кое-что добавил к коллекции. А я смог увеличить ее до таких вот размеров. Для меня привозят редкости со всего мира. Скажите, Анна, есть ли в мире украшение, которое вам хотелось бы получить больше всего на свете?

– Есть. Но это, наверное, красивая сказка… Подвески Анны Австрийской, те самые, что она подарила герцогу Бэкингему.

– Неподражаемо! – Градский вскочил с кресла. – Вы так романтичны. Жаль, этих подвесок у меня нет, да и зачем они нужны? Теперь их не носят. Но несколько вещиц, некогда принадлежащих Анне Австрийской, у меня имеется. Вот, извольте. Это колье и серьги, сапфиры и бриллианты. Но вам больше подошли бы изумруды – к вашей коже, к зеленым глазам… Только изумруды.

Сергей Иванович чувствовал, что еще минута – и он не сможет больше сдерживаться. Желание переполняло его. И не просто желание обладать удивительной женщиной. Нет, он хочет, чтобы она навсегда принадлежала только ему одному, словно еще один экспонат его коллекции драгоценностей. И блеск золота сейчас показался ему холодным и ненастоящим. Он был готов отдать все, что имеет, за право обладать этой красавицей.

«Анна Австрийская, говорят, была воистину прекрасна. Возможно, разговоры о реинкарнации – не просто досужая болтовня? Эта царственная осанка, с ней надо родиться. Анна Австрийская. Я должен получить ее».

– Если вы хотите, я отдам вам сапфиры.

– Ну, что вы! Они дороги вам, я знаю коллекционеров, собирательство – это просто мания.

– Нет. Они не настолько дороги мне. Я хочу, чтобы вы взяли их.

Дрожащими руками Сергей Иванович застегнул замочек колье на шее Даны, потом вдел ей в уши серьги.

– Удивительно! Такое впечатление, что они всегда принадлежали вам!

Сергей Иванович перевел дыхание. Он не может отказаться от нее. И пусть катятся к черту все сокровища на свете. Он обнял Дану и приник к ее губам, как страждущий в пустыне приникает к источнику в оазисе. Поэтому и не почувствовал легкого укола у основания шеи. Он был слишком увлечен.

– Думаю, нам пора.

– В следующий раз я подарю вам изумруды. – Сергей Иванович с трудом переводит дыхание. Нет, он не станет торопиться. Эта женщина того стоит. – Как жалко, я завтра уезжаю… Хотите поехать со мной в Варшаву?

– Ну, что вы! У меня свои планы. У меня есть неотложные дела.

– Вам стоит только намекнуть – и все сделается само собой. Мои возможности огромны. Вы даже не представляете, насколько…

– Серж, вы очень милый. Но свои проблемы я привыкла решать сама.

– Это невероятно. Я буду звонить вам, хорошо?

– Вот номер моего сотового. Впрочем, чаще всего я нахожусь вне зоны досягаемости.

– Тогда вы мне звоните. Мы встретимся, когда я вернусь?

– Я вам это обещаю. А сейчас мне пора. Наверное, гости уже расходятся.

– Позвоните мне сегодня? Я буду ждать.

– Вы романтик, Серж. Я позвоню вам, если вы хотите пожелать мне спокойной ночи.

Они возвращаются в зал. Дана выходит в холл, где предупредительный слуга помогает ей облачиться в шубку. Сергей Иванович так и остался стоять на лестнице, ведущей к лифту. Он вдруг почувствовал себя одиноким и брошенным.

«К чему мне все это? Ведь только она имеет значение – Анна. Моя Анна. Уехать бы куда-нибудь отсюда вместе с ней. И провести остаток дней, держа ее за руку. А эти, здесь, – пусть грызутся и дальше. Это, в конечном итоге, неважно».

Он поднялся наверх и вошел в свою спальню. На этой кровати он перепробовал множество женщин. Он не хотел расплескать неожиданно светлое чувство, зародившееся в его душе.

«Завтра же велю выбросить отсюда этот траходром. И всю мебель. Я отделаю спальню в стиле Людовика Тринадцатого, ей понравится. Эти сапфиры на ее шейке… Словно она носила их многие годы. В идее реинкарнации, несомненно, есть рациональное зерно».

Сергей Иванович ушел в кабинет. Там он улегся на широкую тахту и стал ждать звонка.

22

Лимузин катился в ночь следом за такими же машинами. Вот промелькнул пост, где проверяли пригласительные. Виталий угрюмо молчал, глядя на дорогу. Он сразу заметил драгоценности, оценил их стоимость и сделал выводы. И теперь он борется с желанием придушить эту глазастую чокнутую многоликую негодяйку.

– Ты переспала с ним. – Виталий пытается сдержать свой гнев, но у него не выходит. – Ты просто переспала с ним.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});