Цеховик. Книга 14. Воин света - Дмитрий Ромов

Андропову. Ну, может, и не совсем на блюдечке, конечно, но отдал. И, разумеется, без всего этого кордебалета обойтись было невозможно.

— Высечь бы тебя! — орёт мне на ухо Де Ниро, перекрикивая грохот вертолётов.

— А кто бы вам подал команду? — тоже кричу я.

Командир ментов получает приказ отправить своё войско куда подальше, а самому — остаться и следовать за генералом для выяснения обстоятельств и всё такое.

Подбегает двое чуваков в штатском. Передвижная лаборатория, экспресс-анализ. Товар, деньги — всё здесь. Они склоняются над мешками, лежащими в багажнике у Мамуки, немного колдуют и один из них подскакивает к Злобину.

— Это мука! — кричит он.

— Что⁈

— Обычная пшеничная мука!

— Твою мать! Какая к херам мука!!!

Злобин подходит к дипломату, лежащему на капоте «жиги», быстрым движением отщёлкивает замки и резко поднимает крышку. Ветер, будто поджидавший этого момента, налетает резким порывом и, подхватив тонкие нарезанные листки белой бумаги, поднимает, кружит их весёлым облаком гигантского конфетти и несёт в сторону вертолётов.

Ветер-ветер, ты могуч…

— Твою мать!!! — ревёт Злобин. — Это не деньги! Брагин, какого хрена!

Ну, собственно, такого, Леонид Юрьевич, хрена. Такого… Подстава, как вы понимаете. А сделка, скорее всего, проходит совсем в другом месте! Интересно, в каком…

— Чего молчишь?

— Думаю! Спросите мента, как они здесь оказались?

— Капитан, ко мне!

Капитан оказывается из Московского ГУВД, тут же находятся и оперативники. Выясняется, что дело на контроле лично у Щёлокова. В подтверждение важности на территорию въезжает куча милицейских машин с маячками и сиренами. Практически, Голливуд.

На контроле Щёлокова — это серьёзно. Причём, Чурбанов, скорее всего не знал, иначе он бы мне сообщил. Я так думаю… Значит, была повышенная секретность. Почему? Что-то мне кажется, будто ветер дует из одного из секретарских кабинетов ЦК.

А может, и не из одного. А может, просто кажется. А если не кажется, интересно, знал ли Гурко, что его шеф замутил? И вот ещё хороший и важный вопрос. А кто меня-то сюда «пригласил» — грузины или менты?

— Егор! — искрит и пускает молнии Де Ниро. — Чё за херня⁈ Наркотики где-то есть?

— Сто процентов. И покупатели есть.

— Где? Думай!

Да, я и так думаю! Последний раз, когда я видел Айгюль, она была под кайфом… Была под кайфом и обмолвилась про мелькомбинат. Да. Как она сказала? Мы едем на мелькомбинат. Мелькомбинат! Точно, да, она сказала именно так, но было что-то ещё… Только вот что?

Меня охватывает неприятное зудящее чувство от того, что не могу вспомнить что-то важное. Блин! Что она ещё говорила? Вообще-то она несла кучу всякой пурги… Но что-то было такое, что я хотел уточнить у неё… Да… Хотел уточнить но отвлёкся и забыл… Ёлки… Мы едем на мелькомбинат. Мелькомбинат… Мелькомбинат… Блин! Ярмарка! Точно!

«Пропади ты пропадом, завтра будет вместо ярмарки мука… Чтобы никто не подумал»… Вот оно! Ярмарка!

— Леонид Юрьевич, ярмарка! Они на ярмарке!

— Какой ещё ярмарке, что ты несёшь⁈ — зло кричит он.

— Ну, я лично знаю только одну ярмарку! В Лужниках! А вам что-то ещё приходит в голову?

— Я и её не знаю. — мотает он головой.

— В Лужниках! Там есть большое пустое пространство, и людей не бывает!

В этот момент что-то происходит. Оживление, какой-то новый, дополнительный шум. Мы поворачиваем головы и видим, как видавшая виды «копейка» Мамуки рвёт с места и несётся в сторону от ворот. Она подлетает на кочках и хлопает открытым багажником, но не останавливается и из последних сил мчится прочь.

Менты бросаются по машинам, но проблема в том, что их «Волги» и «Москвичи» находятся по эту сторону железнодорожного полотна, а Мамукина «жига» — по другую. И перескочить через это препятствие не представляется возможным, потому что полотно проложено по небольшой насыпи. Можно только объехать там, где насыпь сравнивается с землёй. Поняв это, милицейские тачки резко разворачиваются и едут в объезд, а Мамука тем временем скрывается за зданием склада.

Злобин поворачивается к одному из своих архаровцев и ткнув указательным пальцем в сторону «Шишиги», резко показывает по направлению скрывшихся из виду беглецов.

— Леонид Юрьевич, не надо! — кричу я ему прямо в ухо. — Он нам ещё пригодится! Пусть идёт!

Де Ниро машет рукой и даёт команду грузиться по вертолётам.

— Быстро, вашу мать! — орёт он и бежит к ближайшему к нам борту. — Брагин, не отставай!

Я бросаюсь за ним, а навстречу нам кидается спецназовский капитан.

— Товарищ генерал, это подозреваемый! — показывает он на меня. — Я должен его доставить…

— Дурак! — перебивает его Де Ниро. — Это мой агент! Пошёл вон!

Мы взмываем над мелькомбинатом. Я смотрю в окно. Тачка Мамуки стоит, уткнувшись в кучу песка. Двери открыты, багажник открыт и три быстрых, как сайгаки фигуры несутся прочь, отбрасывая длинные тени, хорошо заметные сверху.

— Куда⁈ — ору я, будто они могут меня слышать. — Там река! Балбесы!

А, нет, не такие уж и балбесы. Я замечаю, что в этот самый момент от разгрузочного терминала на берегу, отходит пустая баржа-зерновоз.

Та-да та-да та-да та-да та-да та-да

Та-да-да-дам!

Та-да та-да та-да та-да та-да та-да

Та-да-да-дам!

На земле весь род людской

Чтит один кумир священный

Он реальный царь вселенной

Тот кумир телец златой

Мы идём низко, звук моторов тоже низкий, вибрирующий, проскакивающий через такты, заставляющий содрогаться внутренности. И как чудо, пробиваясь сквозь густой, рассечённый винтами воздух, лязг и грохот моторов, до меня доходит завораживающий голос. Звучит бой литавр, воют скрипки, звенят тарелки, рассыпаются золотом арфы и стонут виолончели.

Люди гибнут за металл!

Люди гибнут за металл!

Смешиваясь с механической какофонией, музыка тянется за низко летящими, зловещими чёрными силуэтами вертолётов.

Баржа отходит от берега. Мамука прыгает на борт, проскакивая над увеличивающейся пропастью, а за ним и его дружки. Беглецы пробегают вперёд, подальше от терминала и падают на палубу, а над их головами проносятся пули преследователей, оставшихся на берегу.

Люди гибнут за металл!

Люди гибнут за металл!

Та-да та-да та-да та-да та-да та-да

Та-да-да-дам!

— Надевай! — приказывает Злобин и бросает мне бронежилет.

Низко над рекой, над дорогами, над парками, как три бескрылые птицы смерти, как три огромных обожравшихся дракона мы летим на поиски новой добычи, разыскивая глупых людишек, отдающих жизни за презренный металл. Пролетаем над стадионом и