Черный передел. Книга I - Анатолий Баюканский

– Разве поездка в Карловы Вары пошла вам во вред?

– Нет, за это превеликое спасибо. Не думал, что так крепко подлечусь. – Парфен Иванович стал ловко отрезать от куска пирога аккуратненькие ломтики, удивительно похожие по размеру один на другой, отправляя их в рот. – А теперь вы сюда приканали за расчетом. Так?

– Почти. – Субботин по глазам видел настороженность «авторитета» преступного мира, ни на йоту не сомневался в том, что Парфен тоже не лыком шит, предусмотрел ответные удары на все случаи жизни, ибо речь идет не о простом уголовнике, а о кассе воровского сообщества. – Признаюсь, вы нам нужны не ради солидарности. Близится время, когда в России станет полным-полно богатых людей. Они примутся ворочать миллионами, и тогда… мы с вами поделим в России сферы влияния.

– Вот оно что! – протянул Парфен Иванович. – Кажется, начинаю малость прозревать. Ну, давайте, раскрывайте бубны-козыри. Сферы влияния, это понятно. И должок назад потребуете?

– Наоборот, мы все эти годы станем помогать вам, – горячо подхватил Субботин, радуясь тому, что сумел внушить воровскому «авторитету» подсознательную мысль о кровном братстве криминального мира. А пока… Окажите, Парфен Иванович, нам небольшую услугу.

– С этого бы и начинали. Говорите.

– В Ленинграде у нас есть свои интересы. Как бы это лучше объяснить? Ну, держим там крупную «малину». И хранитель есть. Но… Его взяли в оборот шарлатаны, рэкетиры. Требуют дань, грозят пытками. Он однажды сглупил, заплатил…

– Теперь они и рады доить, так? – скривил губы Парфен Иванович. – Что за люди? Воры на это не двинут. Выходит, шантрапа, новая волна. Зелены, но наглы. Из спортсменов, поди?

– Не знаю точно. Могу только поручиться, что из молодых, которые не имеют понятия о кодексе воровской чести. Вот возвращусь в Союз, поеду с ними разбираться.

– Какая помощь нужна от меня?

– Напишите кому нужно, пусть уберут дураков от запретного места. – Субботин вынул предусмотрительно заготовленный листок бумаги, был уверен, что Парфен не откажет. – Я к вашим людям обращусь.

– А за вами все будет чисто подметено? – прищурился Парфен. – Скажу начистоту, вы у нас останетесь в заложниках, писатель! Если что не так, то… пожалуйста, не обижайтесь, но кодекс чести есть не только у строителей коммунизма. Ладно, ладно, не хмурьте брови, это я к слову. Ко мне тут без вас наезжали людишки, – Парфен Иванович не стал рассказывать подробности, лишь хищно стрельнул глазами, – крепкие, видать, мужички, на наших «авторитетов» не походят, будто господа какие, но… хватка чувствуется. К чему это я? Да к тому, что теперь знаю: писатель не туфта. Кто за спиной, нас мало интересует. Но… возьму-ка я ваш чек. На хорошее дело истрачу, для общества.

– А бумагу в Ленинград? – напомнил Субботин. Наживка Парфеном была проглочена. Теперь предстояло действовать решительней. – Черканите так, чтобы со слезой, воры слезу пускать любят.

– Завтра получите, – Парфен Иванович засобирался, взглянув на часы, – на обед опоздаю. На этом месте, в это время. – Неожиданно протянул Субботину волосатую руку. – А вас, писатель, я от себя лично благодарю, что послали меня в этот райский уголок. Здорово оклемался я тут. Посему… не знаю, как там сложатся наши общинные дела, но я, Парфен, всегда в должниках ваших ходить буду…

* * *

1985 г. Ленинград. Октябрь.

На Московском вокзале Павла Субботина встретил тамошний резидент по фамилии Глущенко. До сей поры они лично не встречались. Пришлось прибегнуть к помощи пароля и нескольких наводящих вопросов.

– Прошу в машину! – Глущенко был пожилым человеком, очень напуганным. Он проводил Субботина к своему «москвичу», угодливо распахнул дверцу.

По дороге в гостиницу Глущенко подробно обрисовал обстановку вокруг его крохотного офиса, проще говоря, кооперативного киоска, где он торговал газетами и журналами. Киоск появился на Лесном проспекте одним из первых и давал приличный доход. Это была весьма удачная «крыша», но… вскоре Глущенко посетили нежданные гости – плечистые парни с наглыми рожами. Не больно церемонясь, потребовали пять процентов с дохода киоска, припугнув не только пытками, но и похищением двух девочек-близняшек. Глущенко сдался, сразу выложил деньги. Думал этим отделался от рэкетиров. Но наглые парни зачастили к нему ежемесячно, точно 27-го числа, точно в восемь вечера, когда он подсчитывал выручку. Что было делать? Заявить в милицию – значило привлечь внимание к собственной персоне. Набравшись духу, послал шифровку в штаб-квартиру Ассоциации в Европе.

– Жена, понимаете, умоляет меня уехать в другой район, – скулил Глущенко, – продать киоск, боится за детей.

– Успокойтесь, мы живо разберемся с этими «крутыми» парнями! – со своей обворожительной улыбкой пообещал Павел Субботин.

– До меня дошли слухи, что вы специалист по борьбе с уголовной преступностью, – угодливо осклабился киоскер.

Субботин ничего не ответил. Пусть думает что хочет. Вспомнил исповедальную речь держателя «общака» в Карловых Варах. Парфен Иванович ничем не рисковал. Ни один лидер «высшего света» не совершает ограблений и краж. Что ему можно инкриминировать? Ни-че-го! Если попадают в заключение все эти рэкетиры, самодеятельные жулики, то их попросту сдают – спрут отдает кончики щупальцев, чтобы легче было шевелить остальными. Зато когда попадаются «авторитеты», тут уж им в помощь подключается организация, и рано или поздно, они получают наказание ниже нижнего предела. Купить мягкий приговор – легче легкого, судьи тоже не дураки. Парфен нарисовал впечатляющую картину: в каждой настоящей криминальной группе есть свой лидер, который занимается распределением ролей, дележкой доходов, он же имеет главный голос в любом «толковище». Но группа не одинока. На самом верху этой невидимой пирамиды расположен «мозговой центр». И добраться до него у ментов руки коротки. Тем более что почти все хорошо организованные группы контактируют между собой, имеют крепкие связи в аппаратах власти и в милиции.

Глущенко помог Субботину оформить документы, дождался, когда гость осмотрел номер гостиницы и остался доволен. После чего дважды извинился, сообщив, что жена очень боится оставаться одна дома, уехал, пообещав позвонить завтра. Субботину этот агент не понравился. В таком городе и вдруг такой слизняк. Хотя… Глущенко ему незнаком, Лидеры Ассоциации наверняка знают за ним больше достоинств. И с этой мыслью Субботин направился в ванную комнату, тихонько насвистывая себе под нос какой-то легкомысленный мотивчик.

Надо же было случиться такому совпадению: перед тем как лечь спать, Субботин взял в руки купленную в вестибюле газету «Вечерний Ленинград», и на глаза ему попалась статья под броским названием «Смерть Жеки-каратэ». Кажется, Парфен Иванович упомянул его кликуху в очень нежелательном тоне: мол, к Жеке я тебе «малявы» не дам, его «резина короткая». Что бы это значило? Теперь-то Субботин понял, что имел в виду Парфен.

Хорошо, что письмо-«малява» Парфена Ивановича была не к убитому. Оно адресовалось «хозяину» по кличке Кум. Якобы он тоже закончил институт, работал швейцаром в ресторане, сколотил команду из земляков-тамбовцев и постепенно прибрал к рукам весь воровской Питер. По словам Парфена, Кум был человеком с большой буквы: коммуникабельный, жесткий, умный, предприимчивый. Помнится, усмехнувшись, Парфен Иванович заметил, что подолгу в зонах сидят только «мужики», и поведал о том, как недавно освободился Кум. Адвокатом у него был человек, вызванный из США. А накануне заключительного заседания в суде прокурору проломили голову. Получив мягкий приговор, Кум уже через три месяца, по ходатайству руководства колонии, был послан «на химию», откуда уехал в Питер на автомашине иностранной марки.

Ранним утром Субботин набрал номер телефона, данный ему Парфеном. Ему ответил заспанный женский голос.

– Здравствуйте! – весело сказал Субботин. – Мне бы голосок передать хозяину.

– Ты что, малый, спьяну, что ли, сюда звонишь? – нарочито возмутилась женщина. – Нет тут никаких «хозяев». – И повесила трубку. Видимо, этот нехитрый маневр входил в систему охраны Кума. Субботин вновь набрал нужный номер.

– Мне нужен Кум! – прямо заявил Субботин, досадуя, что Парфен не посвятил его в детали связи.

– Опять ты? – уже спокойнее проговорила женщина. – Путаешь чего-то. Говори яснее.

– «Маляву» я притартал хозяину. Дело есть.

– На какой такой тарабарщине ты говоришь, мужик! – хохотнула молодая незнакомка. Голос у нее был чистый, певучий.

– Где я могу передать хозяину письмо? – Субботин не стал больше рядиться под блатного.

– Ты с Литейного или с райотдела?

– Хватит дурить! – повысил голос Субботин. – Я приезжий, отдам письмо и по домам.

– Откуда прикатил?

– Из Старососненска. Это рядом с Тамбовом. – Субботин рассчитал точно. Кум-то был из тамбовских, он никак не оставил бы без ответа нуждающегося земляка.