100 великих театров мира - Капиталина Смолина

Плакали с ним и зрители, плакал и я, так как выдумка режиссера сама по себе дает большое настроение и говорит о существе момента». Станиславский скоро откроет Московский Художественный театр, и его первые спектакли некоторые критики отнесут к разряду «подражания мейнингенцам». Нет, это было не подражание, а дух времени, открывший новые возможности сценического искусства, когда на театре главной фигурой становится режиссер. Но уже тогда, на спектаклях мейнингенцев наш великий реформатор сцены понимал, что режиссер может далеко не все — если актер его не поймет, если и он сам не поможет актеру, то никакой самый гениальный режиссерский план спектакля не осуществится. Станиславский говорит, что у мейнингенцев центр тяжести спектакля был перенесен на постановку (режиссуру), — режиссер как бы творил за всех, что и создавало впечатление режиссерского деспотизма. Станиславский изучал опыт этого театра самым пристальным образом, он интересовался и методом работы режиссера Кронека.

«Кронек, — писал он, — гроза актеров, вне репетиций и спектакля был в самых простых, товарищеских отношениях даже с третьестепенными персонажами труппы. Он как будто даже кокетничал этой простотой с низшими. Но с началом репетиции, после того как Кронек садился на свое режиссерское место, он перерождался. Молча сидел он, ожидая, чтоб стрелка часов подошла к назначенному для репетиции часу. Тогда он брал большой колокольчик со зловещим низким звуком и объявлял бесстрастным голосом: „Anfangen“. Сразу все затихало, и актеры тоже перерождались. Репетиция шла без задержек и шла, не прерываясь, до тех пор, пока вновь не раздавался зловещий звонок, после чего бесстрастный голос режиссера делал свои замечания… но вот неожиданно остановка, замешательство. Актеры шептались, помощники режиссера метались по сцене… Оказывается, один из исполнителей опоздал, и его монолог приходилось пропустить… Все замерли. Кронек истомил всех паузой. Она казалась бесконечно долгой. Кронек думал, решал. Все ждали приговора. И, наконец, режиссер изрек:

— Роль опоздавшего артиста X. в течение всех московских гастролей будет играть артист У., а артиста X. я назначаю в народные сцены управлять самой последней группой статистов, сзади.

И репетиция пошла дальше с заменой провинившегося артиста дублером».

Московская публика сразу поняла, в чем сила мейнингенцев. Конечно, самые сильные впечатления были связаны, прежде всего, с «внешностью» спектаклей. Все восхищались тем, что в одном спектакле «статуя Помпея настоящая» и чаша, из которой пьют, тоже настоящая. Удивляло, что колонны в сенате действительно круглые, а не нарисованные на холсте. И «Цезарь похож на настоящего, как две капли воды». Во-вторых, публику действительно увлекала и поражала постановка народных сцен — тех, где представали римские граждане и бравые кирасиры. Неужели, недоумевали зрители, театр привез с собой 200 человек статистов? Нет, статистами в мейнингенских спектаклях во время гастролей в России были наши русские солдатики. Кронек попросту восторгался способностями русских к искусству: «Если у вас такие солдаты, то какие же должны быть актеры!»

Мейнингенцы действительно ввели немало нового и в подходе к декоративному оформлению спектаклей. Обычно в театре того времени применялся стандартный «павильон», с помощью которого изображались внутренние помещения. Мейнингенцы пытались сделать обстановку на сцене тем средством, которое характеризовало бы и самого героя.

Творческие искания мейнингенцев были разнообразны, но нельзя не выделить и некоторых тенденций в их искусстве. Это стремление к правдивости и натурализму, связанное с точным изображением «куска жизни». С другой стороны, спектакли театра имели романтическую окраску, создавали в каждой сцене особое «настроение», для воссоздания которого применяли исторически точные детали, а также световые эффекты. Все у них было подчинено общему замыслу спектакля, все было послушно режиссерскому деспотизму, но уже тогда, в годы их расцвета, было заметно, что в актерах театра словно стирается индивидуальность. А ведь без актера никакой глубокий режиссерский план не может до конца реализоваться. Именно в области актерского искусства обнаруживались наиболее уязвимые места мейнингенской труппы. Правдивая, роскошная историческая обстановка на сцене, подлинного исторического типа бутафория нередко закрывали собой актера и относили его тоже к «бутафорским вещам», по определению А. Н. Островского, посвятившего гастролям театра в Москве обширную рецензию. При всей новизне искусства Мейнингенского театра уже их современники ясно понимали, что они «не обновили старых, чисто актерских приемов игры» (К. С. Станиславский). Актеры играли все с тем же прежним, традиционным «немецким пафосом». Но все же театр этот имел огромное положительное влияние на сценическое искусство всей Европы. Впервые было утверждено представление о спектакле как о единстве всех входящих в него компонентов, которые, в свою очередь, подчинены воле режиссера и его замыслу о спектакле. Мейнингенский театр оказал непосредственное влияние на формирование таких режиссеров, как О. Брам (немецкий театр «Свободная сцена») и А. Антуан (французский «Свободный театр»). На методы режиссерско-постановочной работы русского режиссера К. С. Станиславского Мейнингенская труппа также оказала определенное воздействие.

В 1891 году умер Кронек и Георг II не захотел заменить его кем-либо другим. Он прекратил гастроли театра, считая задачи мейнингенцев выполненными. Наверное, герцог был прав — театр, с творчеством которого познакомились лучшие режиссеры, драматурги и актеры, а также обыкновенная простая публика Европы и России, безусловно, мог считать свою миссию оконченной. Трудно было бы представить на месте Кронека, вырастившего мейнингенскую труппу, кого-либо другого. Это был бы уже другой театр.

Ванемуйне

«Ванемуйне» (в эстонской мифологии «Ванемуйне» — бог песни) — старейший театр Эстонии. Рождение этого театра имело свою оригинальную историю. Редактор первой эстонской газеты Яннсен был очень популярен среди эстонцев. Он был человеком, с одной стороны, желающим жить в мире и согласии с немецкими баронами и пасторами, в руках которых была тогда сосредоточена вся власть, но в то же время он страстно жаждал быть просветителем своего народа. Он основал мужское хоровое общество «Ванемуйне», которое и стало инициатором первых всеэстонских певческих праздников, традиция которых жива и поныне. В недрах этого общества и зародилось такое «греховное дело», как театр. Первое театральное представление в обществе «Ванемуйне» состоялось 24 июня 1870 года в Тарту по пьесе эстонской поэтессы Лидии Койдулы (1843–1886). Эти, еще любительские, спектакли по пьесам Койдулы положили начало национальной эстонской драматургии. С 1878 по 1903 год театр возглавлял режиссер и дирижер А. Вийра. Он стал основоположником эстонского музыкального театра. В 80-е годы на сцене театра «Ванемуйне» впервые были осуществлены постановки произведений мировой классики — Вольтера, Мольера, Шекспира. Выдающимися актерами этого периода были: А. Альт-Якобсон, А. Лаас, Э. Аллик-Ляте, Э. Яаниюри, X. Технер, К. Биркхан, А. Конса, К. Николаев-Михаила.

В 1906 году заканчивается строительство нового театрального здания, в котором коллектив театра начинает свою профессиональную деятельность. Его режиссером становится Карл Меннинг (1874–1941). Меннинг учился в Тартуском университете на теологическом факультете. В 1893 году он едет в Европу, где знакомится с деятельностью театров Франции, Германии, Австрии, учится у знаменитого М. Рейнхардта. С 1906 по 1914 год — он директор и режиссер театра «Ванемуйне». Меннинг составляет труппу из молодых актеров, любителей, подготовленных К. Юнехольцом, и некоторых актеров труппы А. Вийры.

Деятельность Меннинга в театре «Ванемуйне» сделала театр известным. Он много работал с актерами, требуя от них строгой простоты, подлинности чувств, умения играть в ансамбле. В своей режиссерской деятельности он основывался на художественных принципах Рейнхардта, Антуана, Станиславского. Задачей театра режиссер считал этическое и эстетическое воспитание зрителей. Особое внимание театр уделял развитию национальной драматургии. В эти годы в театре были поставлены: «В вихре ветров» (1906), «Оборотень» (1911), «Бог мошны» (1912) Китцберга, «Неуловимое чудо», «Домовой» Вильде, «Паунвере» Лутса и другие. Шла на сцене «Ванемуйне» русская и мировая классика: Толстой, Горький, Ибсен, Гауптман. В годы художественного руководства театром Меннинга в театре выросли талантливые актеры: А. Альтлейс-Хейслер, А. Маркус, Э. Тюрк, А. Сунне, А. Симм, А. Теэтсов, Л. Ханзен и др.

В 1914 году Меннинг покидает театр. Многие считают причиной ухода Меннинга из театра появление на его сцене оперетты. Режиссер многократно предупреждал, что покинет «Ванемуйне», если на его сцену проникнут вальсы Легара и Штрауса. Но существует и иная точка зрения — ее приверженцы считают, что уход крупнейшего режиссера эстонской сцены из своего любимого театра имел сугубо политический характер. Он передает его своему лучшему ученику А. Симму, работавшему в «Ванемуйне» до 1921 года. Симм продолжал традиции своего предшественника и создал ряд значительных в творческом отношении спектаклей: это были «Три сестры», «Нахлебник», «Дядя Ваня», «Ревизор», «Женитьба». В 1916 году большая часть актеров, воспитанных Меннингом, покинула театр. В 20—40-е годы главным режиссером становится К. Алуоя, режиссером оперы — Э. Уили, балетмейстером — И. Урбель. В этот период начинает формироваться балетная труппа: в 1941 году поставлен первый самостоятельный спектакль — «Эсмеральда» Пуни. Советский период в истории театра «Ванемуйне» связан с именем Каарела Ирда — бессменного главного режиссера (а позже и директора) театра. Он учился драматическому искусству в Тарту, там же работал актером и режиссером Рабочего театра. Именно в период его директорства было построено новое здание театра — одного из самых современных, оборудованного новейшей театральной техникой. В новом здании театра разместился и концертный зал. В сотрудничестве, с театром создается первая оригинальная эстонская советская пьеса «Меч в воротах» Рауда (1941) о революционных событиях в Эстонии. Лучшие спектакли 40-х годов: «Жизнь в цитадели», «Борьба без линии фронта» «Два лагеря» Якобсона. Первая эстонская опера «Огни мщения» Э. Каппа появилась на сцене в 1954 году.