Эгоист - Карина Рейн

Ради неё я готов был даже нетрезвым сесть за руль.

Девушка утвердительно кивнула и потянулась к моим губам, хотя от меня пахло далеко не фиалками, при этом даже не поморщившись. И я вполне себе оценил это действие.

– Когда протрезвею, позову тебя замуж, – пробормотал я, нехотя выпуская её из своих рук.

Ксюша закатила глаза.

– Вообще-то, я никогда не делаю исключений, но ради тебя, так и быть, завтра сделаю вид, что ничего подобного не слышала, – печально улыбнулась она и направилась к выходу.

– Оставь на себе мою футболку, – крикнул я вслед.

Тот факт, что на ней надета моя вещь, нехило возбуждал меня, даже если при этом я не видел самой девушки. Это как если бы я всё равно был рядом с ней.

Повернувшись, я наткнулся на скептический взгляд парней.

– Меня одного блевать тянет? – спросил Лёха.

– Пожалуй, меня тоже немного, – поддакнул Макс.

Я накатил очередную порцию обжигающей жидкости, из-за которой частично утратил способность связно мыслить, и только поэтому не заехал обоим по морде.

Голова пошла кругом, и я завалился боком на диван. Не знаю, сколько так провалялся – в пьяном угаре время идёт несколько иначе – но чья-то рука упорно начала тормошить меня за плечо.

– Эй, ты живой? – спросил Костян.

Свою упитую тушку я поднял в вертикальное положение чисто на автомате.

– Вроде, но мозг уже не функционирует, – вяло ответил другу.

Сфокусировав взгляд, я уставился на Егора, который пытался раскочегарить Лёху.

– Вставай, Лёха, там Макс ещё водки принёс, – последовала от него команда.

Лёха наугад махнул рукой.

– Бля, отъебись от меня, мне так плохо, я ща вымру...

Я хмыкнул, Костян громко заржал. С горем пополам Егору удалось вернуть Лёху в строй, и вот мы снова тянем из бутылок жидкость, на этот раз янтарного цвета.

Костян нетвёрдой походкой заковылял к камину, расположившему у стены напротив, и, стянув с полки большую ракушку, приложил её к уху.

– Кажется, работает. – Он вернулся обратно, плюхнулся на диван и протянул ракушку Лёхе. – Послушай море.

Тот хмуро уставился на протянутую руку.

– Я не собираюсь брать грёбаную ракушку, чтобы услышать океан. Если он хочет мне что-то сказать, пусть говорит в лицо, воды кусок!

Переглянувшись, мы с парнями заржали.

– Знаешь, кому-то достались глаза от мамы, нос от папы, брови от бабушки, – философски протянул я, почувствовав, что трезвею. – А тебе досталась кора головного мозга от дуба...

Парни вновь заржали и потянулись к последним уцелевшим бутылкам...

 

В этот раз пробуждение не было таким болезненным и провальным на память, как обычно. Вероятно, сказалось то, что под вечер я начал трезветь, осознанно сделав выбор не в пользу «горючего». Однако распахивать глаза под полуденное солнце всё равно было несколько болезненно.

Повертев головой, я тут же насчитал четверых собутыльников, двое из которых – Егор и Лёха – отключились прямо за столом, Костян дрых на противоположном от меня подлокотнике дивана, а Макс свернулся калачиком на бильярдном столе. От удивления мои брови взлетели вверх: додумался же выбрать место для сна...

Я пихнул ногой Костяна в бок, отчего тот протестующе заскулил и продолжил спать дальше. Покачав головой, я принялся тормошить остальных. По итогу в себя неохотно пришёл только Макс, хотя глаз так и не открыл.

– Там хоть текстуры прогрузились? – Его голос напоминал скрип несмазанной телеги.

– Пробелов вроде не видно, – хмыкнул я в ответ.

Макс тяжко вздохнул и героически разлепил веки, щурясь от чересчур яркого, по его мнению, света.

Мы оба одновременно привыкали к освещению в полном молчании. Это было абсолютно нормально для меня и совершенно нехарактерно для Макса: в любой компании и ситуации он был тем самым человеком, заткнуть которого просто нереально.

А вот его молчание было поводом для тревоги. Если собака не ест, значит, с ней что-то не так, поэтому...

– В чём дело? – спросил я.

Макс бросил на меня мимолётный хмурый взгляд и отвёл глаза.

– Впервые в жизни после такого количества бухла мне не стало легче, – признался друг.

Вдоль позвоночника неспешной трусцой пробежал холодок, поднимая волосы на загривке и руках: когда я чувствовал непреодолимое желание сдохнуть, парни были тем самым спасательным кругом, который удерживал меня над поверхностью воды, не давая утонуть. А вот когда хандрить начинали все вместе, впору было запускать сигнальную ракетницу, призывая невидимые силы на помощь.

Три года назад мы, не сговариваясь, похоронили неприятные воспоминания, от которых поначалу не спалось по ночам, и стали жить дальше, наивно надеясь на то, что прошлое больше никогда не постучится в наши двери. Но у него, как и у будущего, тоже паршиво с чувством юмора.