Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том III - Дэн Абнетт

Цель — один из них. Генетически улучшенная боевая машина, помешанная на мести. Они собирают кровавую жатву с тех самых пор, как этот мир сгорел в лучах собственного солнца.

Воздух плавится над силовым ранцем на спине объекта. Раан ощущает этот жар даже сквозь свой защитный костюм. Он практически чувствует его вкус во рту.

Облако радиоактивной пыли на миг скрывает цель от Раана. Подушечка пальца, ставшая влажной в защитной перчатке, поглаживает спусковой крючок снайперского ружья. Противогаз душит и давит на лицо. Раан задерживает дыхание. Объект практически неподвижен. Он остается сидеть на земле, низко склонив голову. Возможно, он откапывает там что-то мелкое. Снайпер не сводит с него взгляд и слегка прищуривается, когда настает момент…

Ярко-синяя броня вспыхивает в предрассветной мгле. Сгорбленная фигура немного смещается в сторону.

— Пора, — шепчет Скарбек по воксу.

Раан давит на спуск.

Мгновенная вспышка, тихий хлопок, крупнокалиберный снаряд пронзает воздух, словно в замедленной съемке. Раану кажется, что он может проследить глазами за полетом пули, за тем, как она проходит сквозь взвесь радиоактивной гари, высекает искру, соприкоснувшись с металлом брони, проникает внутрь…

Крови нет.

Кровь должна быть как свидетельство того, что выстрел, пронзивший толстую броню, оказался смертельным.

Раан оборачивается и давится собственным криком. Мир превращается в застывшую картинку.

— Крови нет, — пытается выкрикнуть он, — крови…

Спину снайпера пронзает острая боль. Рот Скарбека искривляется, выплескивая алую жижу внутрь защитного костюма. Кровь пропитывает его одежду.

Еще одна ярко-синяя вспышка, на этот раз где-то сзади. Нечто бьет их в спины. Глаза Раана, больше не прикованные к оптическому прицелу, но все еще прищуренные, сужаются в черные щелочки, когда он видит, что цель по-прежнему сидит неподвижно, сгорбившись над землей, столь же безжизненно, как и в момент, когда они впервые заметили ее.

Теперь кровь есть. Много крови, только не вражьей, а их собственной.

Погружаясь в сгустившуюся посреди кроваво-алого дня темноту, Веток Раан слишком поздно осознает, что его провели.

Эонид Тиль тащит за ноги мертвые тела, перевесив ружья убитых через плечо. Ремни пришлось расстегнуть, чтобы они налезли на широкую грудь космодесантника, закованную в силовой доспех. Безрадостная работа, но кто-то же должен закопать тела, похоронить их в этой выжженной солнцем пустыне. Отыскав подходящее место, Эонид начинает копать. Его латные перчатки на удивление неплохо заменяют лопаты. Надо закопать тела достаточно глубоко, чтобы Освободившиеся не нашли могилы. Тиль подозревает, что радиация искажает показания их приборов не меньше, чем его собственных. Ауспик, сканер, даже ретинальный дисплей, — ни на что нельзя полагаться на опаленном радиацией Калте.

Едва Эонид успел присыпать землей тела, как на сетчатке его левого глаза вспыхнуло предупреждение. Короткий и искаженный помехами сигнал был единственным, что еще эффективно работало. Радиация зашкаливает. Над горизонтом поднимается зарево. Оно разгорается. У Тиля есть восемь минут восемнадцать секунд. Уже меньше. Он оборачивается к сгорбленному трупу в синей броне.

— Благодарю за помощь, брат Акан. Мне пора.

Его уже нет смысла хоронить. Освободившиеся буквально выпотрошили Акана несколько дней назад, оставив лишь броню да скелет. В былые времена Тиль получил бы порицание за то, что использовал погибшего боевого брата в качестве наживки, но ему не привыкать к выговорам. Он по-прежнему с гордостью носит свой алый шлем, хоть теперь этот символ стал обозначать совсем иное. Марий Гейдж да и сам повелитель Робаут Жиллиман, возможно, были бы сейчас мертвы, если бы Тиль слепо следовал их приказам. Однако, они живы, и оставили Калт в прошлом. Как и сам Эонид. По крайней мере, он так думал, пока ему не пришлось вернуться на эту планету в наказание за неповиновение. Не то, чтобы он не считался с мнением старших по званию, просто Тиль быстрее других сообразил, что правила войны изменились. Тактические решения, собранные в так называемом «Кодексе» примарха, не всегда применимы в новых реалиях. Эонид всегда был практиком: он наносил тактические схемы на свою броню, испещряя керамитовые пластины описанием всех придуманных им уловок и хитростей, которые он когда-либо применял в этой новой и непривычной подземной войне.

В эту вылазку ему нужно проверить еще один участок кабеля связи. Тиль делает отметку на своей броне коротким стилусом, указывая координаты, глубину и дату проверки, и пускается бегом, оставив позади мертвого Акана.

Добравшись до раскопок, Эонид достает из поясной сумки датчик, втыкает его в землю и активирует геодезический импульсный сканер. Прибор включается не сразу. Тиль сверяется с хронометром на ретинальном дисплее. Времени почти не осталось.

— Ну, давай же, быстрее…

Уровень радиации непреклонно растет, на горизонте уже забрезжил смертоносный восход, заливший огнем край пустыни. Становится все жарче. Тиль выключает сигнал шлема, игнорируя навязчивую мольбу своей брони.

Еще рано.

Даже если он обнаружит место разрыва, ему придется вернуться сюда позднее. Сейчас он уже не успеет докопаться до кабеля, засада отняла слишком много времени. Эту уловку Эонид выцарапал на своем левом наплечнике. Он прибегает к ней не первый и не последний раз.

Сейсмический сканер выдает отрицательный результат.

— Проклятье.

Тиль регулирует настройки прибора, усиливает импульс, понимая, что радиация и толстый слой выжженной почвы, камня и стали может исказить слабый отклик.

Еще несколько потерянных секунд, и датчик отсчета в глазном дисплее вместо оранжевого вспыхивает красным. Время на исходе.

Прибор издает короткий сигнал.

— Отрицательно… Проклятье!

Поверхность Калта уже охвачена пламенем. Некогда блистательная планета империи Ультрамар ныне превращена в бескрайнюю пустошь. Город Нумин лежит в руинах, наполненных лишь трупами его защитников и тенями предателей. Леса низины Дера Карен стали пеплом. Над миром пылает некогда прекрасная Веридия — его драгоценная жемчужина, превращенная в огненного предвестника чудовищного возмездия.

Эонид Тиль некогда получил красную отметину на шлеме в знак порицания, теперь еще и Веридия решила оставить на нем свой отпечаток. Губительными лучами она пометила его знаком смерти, грозя опалить броню, выжечь синеву и багрянец, перекрасить все в черный.

Бросив приборы и большую часть оборудования, Тиль убегает.

Прищуренные налитые кровью глаза наблюдают за бегством Ультрадесантника. Даже при максимальном затемнении линз силуэт бегущего воина охвачен светящимся ореолом. Пылающее адским пламенем солнце восходит у него из-за спины. И все же, свет не настолько яркий, чтобы скрыть от наблюдателя одно быстрое движение — Тиль приседает и активирует спрятанную под слоем пыли панель. Спустя мгновение песок приходит в движение и осыпается внутрь открывшегося провала.

Не замечая слежки, Ультрадесантник в дымящейся броне поспешно спускается в темноту открывшегося люка.

Курта Седд прекращает наблюдение и втягивает перископ обратно в пещеру, где он затаился вместе со своими приспешниками. Его силовая броня скрипит, когда он оборачивается и обращает взор на семерых воинов-культистов. Даже в тусклом свете фосфорных ламп видно, как лоснятся и извиваются символы, вытатуированные на их голых руках.

Еще не Освободившиеся, но уже скоро… Их в этом уверили. Им пообещали.

— Ну? — доносится хриплый голос одного из культистов сквозь искореженную решетку вокс-передатчика.

Лоргар бросил их умирать на Калте, верных служителей Слова, последовавших не за тем вождем.

— Клянусь кровью Эреба, теперь он наш, — голос Седда скрипуч, но в интонации его угадывается улыбка.

Тишину подземного мира Калта нарушает потрескивание остывающей силовой брони. Он едва успел. Показатели датчиков силовой брони пересекли красную черту. Уровень радиации вплотную приблизился к максимально допустимому. Спустившись, он не переставал бежать сквозь тракт подземных галерей и пещер в новый уродливый мир. Нынешний Калт — это сеть катакомб, «аркологий», и по сути — склеп.

Пробежав туннель почти до самого конца, Тиль переходит на шаг, а затем и вовсе останавливается, припадает на одно колено, чтобы перевести дыхание. Силовая броня, потрепанная еще два года назад в битве на борту «Чести Макрагга» получила новые повреждения. Эонид старался не думать о том, насколько ослабят его доспех множество микротрещинок, проступивших, когда отравленное солнце опалило его.

Мысли Тиля прерывает суровый голос из темноты: