Курсант: назад в СССР - Рафаэль Дамиров

домой с плохим настроением. Мужика нет, неустроенность в личной жизни и в бытовом плане сказываются на ребенке. Возможно она даже его бьет. Трошкин же сказал, что мальчик слишком тихий. Будто забитый. Все это в будущем даст свои корни. Олег вырастет относительно нормальным. Но когда система его надломит, и его вышвырнут на улицу, как паршивую собачонку, травма детства напомнит о себе и изменит его. Пробудит дремавшую много лет злобу.

Он захочет сделать то, о чем мечтал в детстве. Некая проекция реваншизма. Будет убивать, а на своих жертв одевать злосчастный красный поясок, который мать так любила. Это фетиш, который позволит ему немного успокоить свое альтер эго. Но я могу все изменить. Пока Олег маленький мальчик. Пока Зверева окончательно не сломала ему жизнь.

— Что вы здесь делаете? — в кабинет вошла Зверева, за руку она держала мальчика.

Глава 27

Сердце мое замерло. Белобрысый мальчишка смотрел на меня грустными глазенками. Я сразу узнал его: тот же овал лица, тот же чуть вздернутый нос и слегка оттопыренные уши. Это был Олег…

Он с любопытством уставился на меня, будто тоже, что-то подсознательно ощутил.

— Я вас спрашиваю, — Зверева повысила голос и наморщила лоб. — Что вы делаете в моем кабинете?

Только я собрался ей ответить, но не успел.

— Мама, — Олег дернул кадровичку за руку. — Почему ты кричишь на дядю! Он ведь ничего плохого не сделал.

— А ты вообще молчи! — Зверева шикнула на ребенка. — Я с работы отпросилась! Со школы позвонили, сказали плохо тебе, я как дура летела, а ты всех обманул? Дома еще поговорим с тобой.

— Ничего я не обманывал, мама, мне правда плохо было! — пискнул Олег.

— Где болело, покажи!

— Не помню… Сейчас уже все хорошо.

— Врешь ты, Олежка. Только зачем не пойму! — Зверева снова повернулась ко мне, настроение ее совсем испортилось. — А вы что стоите? Вон из моего кабинета!

Но я уходить не торопился. Мне надо было кое-что сказать кадровичке. Дверь распахнулась.

— Раиса Робертовна? — на пороге застыл Трошкин с квадратной пачкой “Индийского” чая в руке. — Вы зачем на работу вернулись? У вас же Олег болеет.

— Тебя не спросила, — огрызнулась та. — Симулянт он, а не больной. А у меня отчет на носу. Ты что ли его за меня делать будешь?

— Могу и я, — Трошкин решительно шагнул вперед. — Просто покажите, как его составлять. Если у меня сразу не выйдет, могу задерживаться на работе.

Брови Зверевой встали домиком:

— Ты? Будешь делать отчет? Я… Не могу тебе это доверить…

— Раиса Робертовна, — назидательно проговорил Трошкин. — Нельзя тянуть все на себе. У вас сын растет. И мне несложно будет часть обязанностей взять на себя. Если надо, я могу работать сверхурочно. Бесплатно. Все равно дома меня никто не ждет.

— Ну хорошо, — отмахнулась Зверева, — потом поговорим. — Ты лучше скажи, почему в моем кабинете посторонние? Тут документация и трудовые книжки хранятся.

Я стоял и слушал. Не вмешивался. Трошкин молодец. Научился разруливать разные ситуации. Глаза больше в пол не прятал и в разговоре маму не упоминал.

— Это не посторонний, а мой товарищ и наш бывший сотрудник, и книжки ему не нужны, — уверенно возразил Трошкин. — И вообще…. Петров сейчас в милиции работает. Он пришел за характеристикой.

Кадровичка поморщилась:

— Ясно, только мне сейчас не до характеристик. Пусть завтра приходит.

— Спасибо, Раиса Робертовна, что не отказали, — улыбнулся я. — Но документ мне уже выдали.

— Кто? — удивилась Зверева.

— Комсорг Рогова.

— А, ну вот и славно. Все… Идите. Не мешайте. Мне работать надо.

— Мама! — Олег тоже направился к двери. — А можно я с дядей Ильей пойду? У него в кабинете железные солдатики есть. Можно?

— Иди куда хочешь, только от меня отстаньте. — отмахнулась Зверева и, повернувшись к Трошкину, добавила. — Илья, будь добр, займи его чем-нибудь. Хорошо?

— Конечно, Раиса Робертовна, сам хотел это предложить. Работайте спокойно, — Илья взял за руку Олега. — Ну, мужик, пойдем солдатиков смотреть!

— Подари мне одного! — воскликнул мальчик. — Ну, пожалуйста!

— Одного не могу, — Трошкин хитро улыбнулся. — Подарю двух.

— Ура! Мама, мама, мама! Дядя Илья мне солдатиков подарит!

Они вышли из кабинета, а я сделал вид что иду следом, но подождав, когда Илья и Олег скроются из виду, вернулся назад и прикрыл за собой дверь.

— Чем могу помочь? — в недоумении уставилась на меня Зверева, но в ее голосе уже не было злости и раздражения.

— Раиса Робертовна, — мягко, но настойчиво проговорил я. — Это, конечно, не мое дело, но я как человек со стороны сразу заметил. Сыну вас явно не хватает.

— Ты прав, это не твое дело, — кадровичка напряглась.

— А вы не думали, что он специально симулировал болезнь, чтобы побыть с вами?

Зверева хотела что-то возразить, но осеклась и задумалась, а я продолжил:

— Он часто делает что-то назло?

— Ну, бывает…

— Он маленький мальчик и хочет привлечь внимание мамы. Вам нужно чаще проводить с ним время.

— А ты откуда в этом разбираешься? — Зверева нахмурилась. — У тебя и детей-то нет!

— Детей нет, но я тоже вырос без отца, — ответил я, а про себя добавил: “И без матери”.

— Ладно, разберусь…

— До свиданья, Раиса Робертовна, — я повернулся и зашагал к выходу.

Остановился возле двери и добавил:

— И присмотритесь к Трошкину, Раиса Робертовна.

— Что ты имеешь ввиду?

— Илья хороший человек. Сразу видно, что они ладят с вашим сыном. И мальчик к нему привязан.

Зверева хотела что-то сказать, но так и осталась стоять с полуоткрытым ртом, а я вышел из кабинета.

* * *

Зазвонил телефон. Его звук показался резким. Я вздрогнул от неожиданности. Не привык, что дома есть телефон. Вечер пятницы обещал быть тихим и спокойным до этого звонка.

Мать ушла в гости к соседке тете Клаве. В пятницу вечером у нее собирались почти все бабульки нашего подъезда. Играли в домино и гоняли чаи с баранками и медом. Мать была среди них самая молодая, но как-то органично влилась в компанию бодрых и жизнерадостных пенсионерок. “Девчонки” там собирались веселые и интересные. Одна врачиха на пенсии, вторая бывшая учительница, остальные рабочих профессий, но все давно на пенсии.

— Алло, — ответил я по телефону впервые за много месяцев.

На работе телефон был только у Паутова и мне, естественно, никто не звонил. Подняв трубку я чуть было по старой привычке не представился дежурной фразой, отточенной за много лет: