Иллюзии свободы. Российские СМИ в эпоху перемен (1985-2009) - Михаил Ненашев

В стиле работы и в манере повседневного поведения первого руководителя области было много такого, что отличало его от других губернских партийных лидеров. Н.Н. Родионов был мудрым человеком и никогда не выпячивал свою старательность, работоспособность, чтобы выделиться, отличится перед другими, заслужить в ЦК высокую оценку за ретивость. Он знал себе цену и был уверен, что ему не нужно как-то еще подтверждать право занимать высокую партийную должность. В отличие от первых секретарей обкома типа Бориса Ельцина – жестких партийных силовиков областного масштаба Родионов ценил не ретивых и услужливых подчиненных, а знающих и имеющих работать не для показухи людей.

Пишу об этом, ибо позднее, уже работая в Москве главным редактором газеты «Советская Россия», довелось мне на эту тему дискутировать с Борисом Николаевичем Ельциным в Свердловске, в его кабинете первого секретаря обкома. Поводом для дискуссии послужила редакторская статья в газете о стиле партийной работы и облике партийного руководителя. Как сторонник и воспитанник Родионова, я утверждал в этой статье, что не является показателем доблести и умелости партийного работника работа до упаду по 12–14 часов ежедневно, без выходных, ибо часто обедняет и неизбежно превращает его в слепого исполнителя чужой воли. Помню, Борис Николаевич резко заметил мне, что не разделяет мнение газеты. «У нас в Свердловске, – сказал он, – не существует временных регламентов. Мы, работники обкома, работаем не жалея сил и времени, и в этом видим свое призвание». Заметил он также, что, видимо, автор лишь понаслышке знает партийную работу. Ему было невдомек, что я, автор этой статьи, имел значительно большую по времени и теоретическим запасам практику партийной работы, чем он.

Быть, а не казаться руководителем у Родионова проявлялось и в том, что он не принадлежал к тем лидерам, которые на новом месте все начинают заново: внедряют новый стиль, заводят новый кабинет, приводят новых людей. В самом начале своего пребывания в Челябинске Николай Родионов неторопливо присматривался к тем, кто его окружал в обкоме, кто работал в горкомах, райкомах области. Не любил кадровую суету, ненужные перемещения, перестановки, если люди были способны работать в его стиле и манере, с интересом, с выдумкой. Чтобы понять, с кем он имеет дело, практиковал проводить раз в году теоретические конференции первых секретарей райкомов и горкомов. Теории на этих конференциях было немного, но они позволяли понять, кто на что способен, что читает, чем интересуется. И так, не торопясь, заменил он руководство областным комсомолом: пригласил в Челябинск из ЦК ВЛКСМ на пост руководителя молодежи человека с большим потенциалом – Виктора Поляничко, в обком и облисполком – молодых талантливых работников Владимира Старицкого, Николая Соннова, Леонида Минакина.

Самая большая неправда о советской власти, как мне кажется, состоит в том, что она руководила везде и всем только методом команды и административных мер. Длительный опыт партийной и государственной работы позволяет мне сказать, что успех большого и малого дела зависит не от команды, а всегда больше от той атмосферы человеческих отношений, которую умел и способен был создать умный руководитель коллектива района, города, области. И если в этой атмосфере преобладало доверие, поощрялась самостоятельность, творчество и не в цене были дураки, там, несомненно, были высокие результаты.

Стиль работы Родионова: повседневные совещания, заседания бюро, пленумы обкома партии, которые он вел, были лишены формализма, показухи и вообще скуки, в них всегда присутствовала живая мысль, они вызывали интерес и приносили в рутинные партийные будни неожиданную радость. В этом умении принести в повседневную работу элементы праздничности, радости, сделать ее не только исполнением обычных профессиональных обязанностей, но и образом жизни, был огромный и редкий талант Родионова как руководителя.

В немалой степени, как я теперь думаю, способствовали этому его многообразные интересы и увлечения, к которым он обязательно стремился привлечь всех, кто работал рядом с ним. Утренние (до работы) встречи в спортивном зале на волейболе, вечерние (после работы) в конце недели в обкоме кинопросмотры новинок, коллективные посещения премьер в драматическом и оперном театрах вносили и делали нашу повседневную жизнь насыщенной, разнообразной, интересной, лишенной провинциальной скуки.

Меньше всего хотел бы, чтобы у кого-то сложилось мнение о Родионове как о благостном либерале. Он был требовательным, жестким и неуступчивым руководителем во взаимоотношениях с подчиненными и не очень лояльным и смиренным во взаимоотношениях с вышестоящими инстанциями. Причем любопытно, что чем выше была степень доверия к человеку, работающему рядом с ним, тем строже проявлял он требовательность. Думаю, происходило это от его природной чистоплотности во взаимоотношениях с близкими товарищами и высокой культуры отношений с друзьями, где не допускались ни панибратство, ни обывательский междусобойчик.

Работать рядом с Родионовым, даже когда ты чувствовал его доброе к тебе расположение, было непросто – слишком высока была планка и профессиональных, и просто человеческих запросов. Я это мог испытать в полной мере, ибо занимался сферой образования, науки, культуры, где диапазон интересов Родионова был чрезвычайно велик и где он был высокоподготовленным и осведомленным человеком. Он много читал, все новинки научной и художественной литературы присутствовали на его рабочем столе и обязывали подчиненных быть готовыми комментировать, оценивать их содержание.

Многие из региональных партийных лидеров того времени выступали в роли меценатов, покровителей культуры и искусства, правда, чаще всего ради популярности, создания позитивного представления среди творческой интеллигенции. Н.Н. Родионов не был в их числе, в нем проявлялась органическая потребность в общении с работниками театра, музыкального искусства, писателями, художниками. Он хорошо знал со студенческих времен и любил театр, обожал музыку в исполнении больших мастеров, посещал все театральные и музыкальные премьеры. Он хорошо знал и ценил исполнительское мастерство Мравинского, Рихтера, Свешникова…

Расположенность Николая Николаевича к дружбе, я думаю, объяснялась просто тем, что он любил людей неординарных, талантливых, увлеченных. Они были интересны ему, как фанатику-коллекционеру редкие произведения, приносящие радость. Талантливые люди, особенно из мира искусства, тянулись к нему, как к человеку из верхнего советского руководящего сословия, который в отличие от других имел привычку не притворятся, а дружить на равных. Наверно, от этого атмосфера дружеских домашних встреч у Родионовых была всегда располагающей, доверительной.

Навсегда запомнилось 60-летие, которое Николай Николаевич встретил в Москве в полном расцвете сил в ранге замминистра МИДа, и мне, одному из немногих челябинцев, довелось присутствовать на этом юбилее в мае 1975 г. Кроме родных братьев и детей Юры и Аллы, была большая группа мастеров искусства – Атлантов, Мазурок, Лиепа… Было много тостов, серьезных и с юмором, добрых пожеланий, дружеских подначек. Помню, когда гости уже достаточно расслабились и были расположены, чтобы запеть, возникла вдруг неловкая пауза. Нам, простым смертным, было страшно подать свой голос в присутствии оперных светил, а мэтрам тоже высокий титул не позволял завести нечто этакое народно-разгульное. Николай Николаевич ехидно посмотрел на меня и сказал: «Ну что, покажем этим небожителям от искусства, как мы поем с тобой наш любимый романс?» И мы запели дуэтом: «Не пробуждай воспоминания минувших дней, минувших дней…» Мы часто в Челябинске пели вдвоем и всем застольем этот чудесный романс, но в тот вечер в присутствии строгих судей он звучал как-то особенно проникновенно.

Прошло много лет, уже нет Николая Николаевича, изменились, постарели и мы, оставшиеся его друзья, а все звучит во мне этот старинный романс и все также продолжает пробуждать воспоминания давно минувших дней.

Представление о Н.Н. Родионове будет неполным, если я не скажу о человеке, без которого многое бы ему, наверное, не удалось достичь, свершить. Я говорю о Раисе Матвеевне – жене Николая Николаевича. Она была не только женой, но и его верным единомышленником, другом, способным разделить любые горести, взять на свои плечи многие из трудных забот, без которых немыслима жизнь. Замечу, судьба жен высокопоставленных партийных работников всегда была необычной и трудной. Я уже не говорю о трагедии жен так называемых врагов народа времен сталинских репрессий – тех самых мучениц без вины виноватых.

Знаю из собственного опыта и утверждаю без всякого преувеличения, что Родионов и другие партийные работники очень многим из того, что им удалось сделать полезного в своей жизни, обязаны своим женам, и потому в неоплатном долгу перед ними. Без их участия немало из них просто бы не состоялись, не выдержали бы жестокие требования, которые предъявлялись в то время к партийному работнику. Раиса Матвеевна Родионова, будучи человеком образованным, имеющим прекрасную инженерную московскую подготовку и немалый практический опыт работы, в том числе и военных лет, могла и сама по себе стать известным человеком. Ибо к тому же была женщиной с волей и характером, со своим мнением и позицией. В общем, она из тех, о ком можно сказать, что это личность. Особенно велика, просто незаменима была роль жены в трудные времена неудач, поражений, а они были неизбежны, и устоять в то время можно было, имея рядом мудрого и надежного друга – жену. Я много лет наблюдал, как бережно и трогательно Николай Николаевич относился к своей жене, хотя не был ни аскетом, ни сухарем и пользовался большим вниманием и расположением женщин как интересный и обаятельный мужчина.