Рейтинговые книги
Читем онлайн Рудольф Нуреев. Неистовый гений - Ариан Дольфюс

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 61 62 63 64 65 66 67 68 69 ... 104

Все приобретения Рудольфа имели одни и те же «недостатки»: они были слишком велики, слишком мрачны и слишком пусты, и очень неудобны в смысле комфорта. Всегда чего-то было «слишком». Однако это «слишком» – характерная черта личности Нуреева. Для него, особенно в выборе места обитания, все несло свой особый смысл – аллегорический, выявляющий его парадоксальные склонности, балансирующий между роскошью и простотой, между тем, чем он стал, и тем, откуда вышел. У него было полно недвижимости, но, возможно, не такой, как ему хотелось в глубине души.

Когда в 1987 году Нуреев приехал в город своего детства, он с удивлением посматривал на низкие дома с резными наличниками. «Он был в восторге от этих изб, которые, по его словам, он совсем не помнил, – вспоминала Жанин Ринге, сопровождавшая его в этом путешествии. – Рудольф позвонил мне через несколько дней после нашего возвращения и сказал: „Вы видели эти дома в Уфе? Я хочу купить абсолютно такой же!“ Я попыталась несколько охладить его пыл, спрашивала, разумна ли такая покупка. Он не ответил. Его мать скончалась через несколько недель после его приезда в Уфу… Рудольф не один раз заговаривал со мной об избе, о которой он так мечтал. И с грустью повторял: „Я ведь знаю, что больше никогда не вернусь туда…“»32.

Нуреев покупал не только недвижимость. Он находил время и средства, чтобы украсить свои дома скульптурами, картинами и экстравагантной мебелью.

После танца и музыки изобразительное искусство было третьей страстью Рудольфа. Еще в детстве он коллекционировал открытки с репродукциями картин, знал наизусть уфимский музей, проводил долгие часы в ленинградском Эрмитаже.

Когда он обосновался на Западе и начал зарабатывать большие деньги, он стал захаживать в антикварные салоны с целью приобретения произведений искусства. Так же часто его можно было увидеть на аукционах и блошиных рынках. Где бы он ни танцевал, в свободное время он совершал набеги на «лавки древностей».

Возбужденный после спектакля, Рудольф рассматривал витрины с антиквариатом и просил хозяина открыть магазин. Если хозяина не было на месте, он приходил на следующий день, торговался, а иногда, сомневаясь в предложенной цене, посылал кого-нибудь из своего окружения, чтобы поторговаться еще раз. Нуреев был убежден, что его вынуждают платить гораздо дороже именно потому, что он Нуреев. И его подозрения имели некоторые основания. Но при этом он был в состоянии оплатить дорогу своей подруге, чтобы та привезла ему орган XVIII века, обнаруженный им в другой стране.

Ради музыки, его большой страсти, Нуреев был готов на все. Например, он купил несколько первоклассных органов и клавесинов, в том числе клавесин с двойной клавиатурой 1627 года, украшавший его парижский салон. В Нью-Йорке у него был другой клавесин, работы Якоба Киркмана, датированный 1760 годом. Когда в 1995 году проводилась распродажа имущества Нуреева, это маленькое чудо инкрустации было признано на аукционе Кристи как «редкостное». Танцовщик купил также два органа XVIII и XIX веков (датский и английский, в готическом стиле), а также пьянофорте (прототип современного фортепьяно) знаменитого мастера Игнаца Плейеля (1757–1831). В его коллекции были два маленьких органа меньшей ценности, великолепное фортепьяно, цимбалы и портативный клавир для гастролей.

Даже простое перечисление купленных инструментов показывает, что Рудольф не мог остановиться в своем собирательстве. Почему? Жан-Клод Бриали заметил: «Ему надо было афишировать свою способность делать дорогие покупки. Рудольф любил называть цену своей мебели, антикварных вещей. Он считал, что если это дорого, значит, обязательно красиво»33.

Страсть к накопительству еще ярче выражалась в том, что касалось его бесчисленных ковров и другого текстиля, сводившего его с ума. Килимы — небольшие восточные ковры (особенно турецкие, персидские и кавказские), стоившие баснословных денег, – Рудольф покупал по нескольку штук, целыми партиями, пока наконец не пресытился. В Турции, стране, напоминавшей ему родную Башкирию, он сам ходил по базару, не отказывая себе в удовольствии поторговаться. Во время описи имущества после смерти Нуреева эксперты с удивлением насчитали «более сотни ковров, даже не распакованных, просто свернутых, сложенных под кроватью или в военных сундуках», как вспоминал Бертран дю Виньо, работавший в парижской квартире34.

Помимо любви к килимам, очевидно напоминавшим ему о мусульманских корнях, Нуреева интересовали костюмы прошлых эпох (платья придворных, жилеты, военная форма), великолепные индийские кашемировые шали, которые он также скупал в огромном количестве, японские шелковые ткани, безумно дорогие оби – шелковые шарфы, которыми подвязывают кимоно, и конечно же сами кимоно. В его коллекции были удивительные платья из китайского и тибетского шелка XVIII века, не потерявшие красок; он носил их дома, когда приглашал кого-нибудь в гости.

Антикварные ткани он часто использовал для обивки стен. В Нью-Йорке стены огромной гостиной были сверху донизу покрыты великолепной рисовой бумагой XIX века с изображением сцен повседневной жизни Китая. Выглядело это несколько утомляющим, но панели подарила Рудольфу сама Джекки Кеннеди.

Произведения живописи и мебель, которые приобретал Рудольф, напротив, были исключительно западного происхождения. И более того, европейского. В собрании Нуреева (138 картин по описи 1995 года) не было ни одного произведения XX века – только картины XVI–XIX веков, купленные на аукционах или у антикваров после приобретения парижской и нью-йоркской квартир. Что же предпочитал Рудольф? Портреты европейских аристократов эпохи Просвещения, обнаженную мужскую натуру… Ни пейзажей, ни абстракций…

Гостя, впервые попавшего в квартиру на набережной Вольтера, полотна с изображением обнаженных мужчин часто приводили в смущение. Они были развешены по стенам везде, даже в ванной комнате. Что означало сие пристрастие хозяина? Профессиональный интерес танцовщика и хореографа к необычным позам и ракурсам? Источник чувственного удовольствия для гомосексуалиста? Луиджи Пиньотти высказался по-своему: «Разница между Нуреевым и простым смертным как раз и была в этой коллекции. Рудольф развешивал академические картины с голыми мужчинами, тогда как другие цепляют на гвоздик календарь с голыми девицами»35.

Что касается мебели, то здесь Рудольф тяготел к помпезности. Для своей огромной спальни в Нью-Йорке он приобрел мебель XVI века, темную и тяжелую. Комнату заполняли сундуки, резные дубовые стулья, массивные секретеры, а верхом роскоши была огромная кровать с балдахином, покрытая резными скульптурными изображениями сирен и прочих мифических существ. В этой королевской кровати Нуреев, полагаю, выглядел театрально – еще один штришок к его личности. В гостиной у него стояли два сильно потертых канапе, принадлежавшие когда-то Марии Каллас, – оставлю это без комментариев.

Парижская квартира Нуреева еще более напоминала театральную декорацию, призванную возбуждать эмоции. По просьбе Рудольфа над интерьером работал итальянский архитектор и декоратор Эмилио Каркано36. Ему было где развернуться, ибо Нуреев покупал совершенно пустую квартиру, в которой были только белые стены. В результате получился удивительный ансамбль XIX века, отмеченный намеками на готику и Средневековье. Среди сверкающей позолоты и темного дерева, белого мрамора и стрельчатых зеркал Нуреев чувствовал себя в своей стихии.

Каркано прекрасно уловил, что может понравиться «нетерпеливому Рудольфу», который часто возвращался домой ночью, после спектакля, и превращался «в ребенка, которому в рождественскую ночь не терпится увидеть свои подарки раньше времени»37. И этот большой ребенок не был разочарован своим главным подарком. «Мы не очень много говорили, поскольку такой способ общения был для него нехарактерен. Я просил показать мне его покупки, понимая, что надо как-то подчиниться его разнообразным вкусам, следовать в его направлении. Нуреев не обладал слишком большой культурой в отношении изящных искусств, но у него был инстинктивный ум и любовь к прекрасному. Он покупал вещи не из-за их стоимости, а действительно ради их красоты»38.

Самая большая комната – гостиная – была обита кордовскими кожами с золотыми узорами – как у великой княгини Марии Федоровны в ее флорентийской вилле. Верх стен окаймлял сияющий золоченый фриз с готическими мотивами. Эти же мотивы повторялись в изящном камине, в золоченом багете, в расписанном розовым и зеленым стекле, в искусственном мраморе. Надо сказать, что фриз, придававший завершенность всему ансамблю, остался в декоре лишь чудом. Нуреев нашел его слишком тяжелым, и Каркано, уступая заказчику, предложил отказаться от него. «Рудольф посмотрел на меня и сказал: „Нет, пожалуй, без него будет не так красиво“. И он был прав»39.

1 ... 61 62 63 64 65 66 67 68 69 ... 104
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Рудольф Нуреев. Неистовый гений - Ариан Дольфюс бесплатно.

Оставить комментарий