Призрак неведомой войны: Призрак неведомой войны. Осознание. Решение - Михаил Александрович Михеев

Артур тогда понять не мог, зачем это надо – неудобно ведь. Сейчас, кстати, начал понимать, и нельзя сказать, чтобы это было неприятно, однако все подобные мелкие извращения были мелочи жизни. Честно говоря, блондинки – это ерунда, бывали настройки и позаковыристее. Но было у них у всех одно общее свойство: все они были индивидуальными, привязанными к конкретному пользователю и терминалу, на рабочем же месте всегда был армейский стандарт, выверенный и вылизанный поколениями офицеров и вбитый программистами на уровне железа. Словом, развлекаться можно как угодно, но на работе ничто не должно мешать, а значит, поменять там что-то было теоретически невозможно.

Однако, судя по всему, конкретно этот образчик бравого космического первопроходца те лекции, на которых говорилось о невозможном, прогулял – иначе чем еще можно объяснить тот факт, что защиту крейсера он обошел с легкостью необычайной, и программисты в жутко засекреченном НИИ, занимавшемся вопросами информационной безопасности, за головы хватались, не в силах понять, как это они ухитрились проглядеть такую дыру в программном коде. Хорошо еще, что ни к каким серьезным последствиям для корабля это не привело – просто-напросто на тактическом дисплее вместо стандартных подписей под схемами построения флотов появились фразы несколько видоизмененные. Так, под своими было теперь написано «наши доблестные силы», а, соответственно, противоположная картинка обзывалась теперь «мерзкий, подлый и трусливый враг». Их потом даже менять не стали, так это и осталось фирменным знаком того крейсера, но вначале молодой гений от программирования получил по мозгам, а потом командир орал на научных работников, а те смиренно стояли и обтекали, поскольку тут уж он был в своем праве. А ничего, облажались – получите. Так вот, лицо у старого космического волка было точно таким же, как у нынешнего незадачливого полководца, и точно так же он демонстрировал недостижимые для обычного человека высоты ораторского искусства. Единственно, вместо лобастых высокомудрых профессоров этот костерил своих магов, которые позволили нанести по их лагерю настолько внезапный и сокрушительный удар.

Мысленно поаплодировав ему, киборг прекратил наблюдение – и так ясно, чем все закончится. Потеряв практически всю армию, этот умник просто вынужден будет повернуть назад – простая логика, если у тебя еще до генерального сражения остается лишь пять процентов войск, то дальнейшая попытка наступления превращается в самоубийство. Заставлять беспилотник висеть на малой высоте, где был шанс, что его обнаружат, ради подтверждения однозначных выводов не самое рациональное. Каково же было удивление Артура, когда спустя некоторое время выяснилось – противник свернул остатки лагеря и двигается дальше. Правда, урезанным составом – человек триста, не более. Остальные, продемонстрировав наличие достаточного количества мозгов, ударились в бега и пополнили когорту славных дезертиров. Однако уже само наличие тех, кто остался, было неожиданностью. Оставалось лишь пожать плечами в позаимствованном у людей жесте и в очередной раз признать справедливость древнего вывода искусственных мыслящих систем о том, что люди и рациональность – понятия несовместимые.

О том, что такое поведение могло быть рациональным в случае, если гнева начальства боишься сильнее, чем неясных перспектив в случае продолжения операции, Артур подумал лишь спустя несколько секунд. О человеке, принявшем решение на проведение все этой авантюры, подобное отношение говорило очень многое. Пожалуй, если у его подчиненных от перспективы вызвать гнев начальства адреналин тек по ногам, организатор этого похода и впрямь мог стать опасным противником. Приняв это к сведению, киборг тем не менее не стал развивать интересную, но не очень важную пока что мысль, а занялся устранением непосредственной угрозы.

Разумеется, угрозу они теперь представляли, скорее, теоретическую, но и выбор вариантов оставался куда более ограниченным. Так, накрыть колонну на марше ударом с беспилотника было бы, наверное, самым простым. Беда в том, что беспилотники свой груз уже сбросили, и, чтобы сменить бомбовые контейнеры, а заодно провести заправку, надо было вернуться в замок и машинам, и самому киборгу. Никого больше он этим заниматься не обучил – досадный прокол, который сейчас несколько ограничивал возможности Артура, однако критичным это не было. Куда более важным было не дать противнику добраться до деревень и пополнить запасы провизии, а также хотя бы частично посадить народ, оставшийся после ночного удара, в большинстве, на своих двоих, на лошадей или хотя бы на телеги. Ну да, лошади разбежались, а раз так, скорость марша и боеспособность упала еще заметнее, чем раньше – Артур сомневался, что маги, непривычные к дальним переходам, смогут поддерживать нормальный для профессиональных военных темп. Стало быть, поползут, как черепахи, что радовало, и этим надо было воспользоваться.

Технически все было просто – дождаться, когда они втянутся в лес, и расстрелять из бластера. Можно было бы, конечно, и плазменными гранатами их всех приголубить, но запас, взятый с собой в этот поход, подошел к концу, а возвращаться в замок и лезть на склад времени не было. Стало быть, из высокотехнологичного оружия у киборга сейчас оставался только бластер. Против него, как знал Артур, защита магов была слабовата. Правда, там был, возможно, еще и архимаг, а то и не один, но во время ночной атаки они как-то себя не проявили, а направленный удар бластера куда страшнее легких бомб, так что Артур был убежден: надо будет – положит и архимага. Другое дело, что заряда ручного оружия могло на всех и не хватить. К тому же массовый геноцид такого количества народа, причем тех, кто был наиболее смел, решителен, силен, словом, представлял собой генетическую элиту человечества, пускай и местной, крайне урезанной его части, был нерационален с точки зрения выживаемости людей как вида. В результате, был выбран вариант, который можно было описать фразой: «А поговорить?» Как оказалось, это было ошибкой.

Уже несколько позже, анализируя причины случившегося, Артур понял, в чем она заключалась. В своих расчетах он проводил оценку реакции противника исходя из психологической устойчивости военнослужащих своего времени, то есть продуктов вначале тщательного отбора, а потом медицинской коррекции. Здесь же солдатом мог стать фактически кто угодно, лишь бы сил хватило. Вдобавок среди оставшихся были не только профессиональные воины, но и маги, а у них взгляд на ситуацию и вовсе напоминал реакцию испуганного интеллигента. Учитывая бессонную ночь и кучу трупов, это было, если вдуматься, и неудивительно. В общем, результат был закономерным. Стоило Артуру выехать из-за поворота и поднять руку в общепринятом запрещающем жесте, приказывая изрядно потрепанной войсковой колонне остановиться, как в его сторону практически одновременно были запущены три шара, по виду напоминающие плазменные, хотя, разумеется, по напряженности полей сильно уступающие гранатам