Я ненавижу оборотней - Катерина Полянская

Все это было таким чужим и в то же время влекло… Осознание опасности мало останавливало. У него столько кровоточащих ран в душе… внутри неудержимо росла потребность зализать хотя бы некоторые — но стоит потянуться, слегка коснуться и наткнешься на торчащий осколок. И уже не поймешь, где его боль, а где твоя собственная.

Я тряхнула головой, отгоняя наваждение. Но в этот раз поддалась соблазну, привстала на носочки и легко поцеловала его в уголок зеленого глаза. Нерешительно спустилась к губам…

— Хм, — каркнули прямо над ухом. — Ланхольт, дорогой, девочка в кои-то веки пришла к нам в гости, а ты тут же пытаешься ее совратить. Отвратительно воспитан! Впрочем, чего я ожидала, зная, сколько лет ты болтался неизвестно где?!

Отпрыгнуть друг от друга нам не позволило пространство, вернее, его отсутствие. Но руки с моей попы испарились, как и мои с его груди. Может, стоит признаться, что процесс соблазнения в конце концов стал обоюдным? А вдруг меня тогда в библиотеку не пустят, он же жених…

— Здравствуйте, леди Митрианна, — пролепетала я и выскользнула из ниши.

Смущения не было, только легкое недовольство копошилось на донышке души.

— Добро пожаловать, дорогая, — царственно кивнула гьета. — Пойдем со мной.

Краем глаза я еще успела заметить, как гримаса ярости исказила красивое лицо Ланхольта, но здравый смысл подсказал принять приглашение. Библиотека еще успеется, не просто же так они регулярно повторяют, что я могу появляться в замке, когда хочу.

Несмотря на почтенный возраст, гьета передвигалась стремительно, пришлось хорошенько постараться, чтобы не отстать.

Конечным пунктом оказалась гостиная в розовых тонах с пухлыми диванами и бесчисленными статуэтками. Меня удобно усадили, заставили снять коротенькую куртку, набросили на плечи плед, после чего послали чернушку за чаем.

— Должна признать, я скучала, — ворчливо сообщила старуха.

— Простите, не смогла выбраться раньше.

Я старательно изображала покаяние.

— Тебе было не до того.

Она внимательно рассматривала меня.

— Как волк? Не беспокоил все это время?

Больная тема. Я внутренне подобралась:

— Надеюсь, этот волк все же девочка.

И это не было шуткой.

Старуха устроилась напротив и хрипло рассмеялась:

— Девчонка, еще какая девчонка! Такая же своевольная и непоседливая, как ты.

Потом брезгливо сморщила нос и, не скрывая недовольства, добавила:

— Серая.

— Ужас-то какой.

Не знаю, как ей это удалось, но я расслабилась и тоже хихикнула.

— И не говори, — на полном серьезе кивнула бабуля. Впрочем, быстро сменила гнев на милость: — Но должна заметить, ей идет. Вам обеим.

Пока пили чай, постоянно в мыслях напоминала себе, что гьета опасна и с ней надо бы поосторожнее. Но что-то внутреннее, то самое, которое тянулось к застарелым шрамам белого волка, толкало расслабиться и пооткровенничать.

На третьей чашке цветочного и невероятно вкусного чая я сдалась:

— Может, для вас это прозвучит глупо, но я не хочу становиться волком.

И посмотрела жалобно поверх чашки, в которой плескалась прозрачно-золотистая жидкость.

— Ни белым, ни серым, ни зеленым в фиолетовую крапинку.

Замерла, ожидая реакции. Она разозлится? Прогонит меня? Запретит попадаться на глаза?

Но волчица всего лишь улыбнулась:

— Просто ты молода и напугана. А твоя хищница, если не тревожить ее, еще несколько месяцев может сидеть тихо. Очень скромная девочка для серой, при должном воспитании, возможно, из нее получится толк.

Сглотнуть получилось с трудом, в горле встал комок. Обернуться не успела, как меня собрались дрессировать!

— Вы бы могли сделать что-то, чтобы я не стала оборотнем?

Старуха посмотрела чуть пристальнее:

— Могу, конечно. Но не буду.

— Гьета Митрианна!

Моему разочарованию не было предела.

— Нельзя вмешиваться в предназначение, — спокойно сообщила вредная бабка. — А твое — стать одной из нас.

Что возразить, я не придумала.

Я не хочу! Не стану!

А вот интересно, у старинного рода Ланс-Эльшенгеров не припасено ли чего-нибудь для подобного случая?

— Как вам невеста Ланхольта? — Вопрос сорвался с языка, когда молчание начало казаться неприличным.

Черт, совсем растеряла манеры! Или это все пробуждающаяся волчица?

Темные глаза напротив лукаво сверкнули.

— Пустышка. Сломанная кукла. Если бы не старый обычай, давно бы вышвырнула ее прочь.

Стоит ли верить своим ушам? Мне показалось, или хранительницу магии белых волков откровенно развлекает вся эта ситуация?

— Но о традициях напомнили именно вы…

Не будем вспоминать о приличиях. Мне любопытно! И для цели визита в замок лишним не будет.

— Для такой старой развалины отличная память, не находишь?

Ее губы растянулись в змеиной улыбке.

Лан был прав, она специально!

— Что вы, леди Мигрианна, вы изумительно сохранились.

Я закусила дежурную фразочку печеньем и перешла к главному:

— Зачем?

Морщинистое лицо приобрело довольное выражение.

— Если бы этот щенок не наделал глупостей, все могло сложиться иначе. Его должны были готовить к жизни вожака. Агорн выбил бы из него тепло, совесть и сострадание, а я научила бы не обращать внимания на остатки чувств, когда на кону стоит благополучие стаи. Так повторялось из века в век, и это правильно. Но невыносимо скучно!

И она хитро подмигнула мне:

— Приходится давать ему необходимые знания в ускоренном темпе и уже на практике. Кстати, ты заметила, что… как это у вас сейчас говорят… мой внук запал на тебя?

Пришлось сунуть в рот еще кусочек печенья, чтобы сохранить лицо.

— У него есть невеста! — прозвучало почти искренне.

— Ланхольт — вожак, дорогая, — весьма недвусмысленно напомнили мне. — Что у него есть, так это власть. А Исэль можно отослать домой или даже загрызть. По обстоятельствам.

Краска отхлынула от лица, и, несмотря на весь выпитый чай, стало холодно. Что-то не нравятся мне ее рассуждения… Лан не такой! Надеюсь.

— А разве вы не против нашего сближения? — спросила осторожно.

— Я? — изумилась гьета. — Что ты, милая, нет, конечно. К тому же не существует закона, который бы запрещал белому волку взять в жены серую волчицу. У нас это не приветствуется, но разрешено.

С ума сойти. Я удивленно моргала, жевала печенье, не чувствуя вкуса, и просто не знала, как реагировать.

А гьета тем временем продолжала.

— Но даже у меня не хватит подлости просить тебя об этом, — вдруг заявила она. — Не бойся, девочка. Я слишком хорошо помню, каково это, переступить через себя и долгие годы жить рядом с жестоким ничтожеством, которое тебе не пара. Одиноко. Не остается друзей. Окружающие боятся и от этого ненавидят, и даже твой собственный зверь начинает презирать тебя со временем. Никакая власть этого не стоит, уж поверь старухе!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});