И пришел Лесник! 9 (S-T-I-K-S) - Василий Лазарев

где Изя показывал вход в секретную лабораторию? — произнёс я в пустоту.

— Да. Вам надо вернуться назад.

Вскоре мы уже стояли напротив выхода из главного лифта и ощупывали стену. Это нам совершенно ничего не дало. Перед нами был абсолютный монолит без малейшего намёка на дверь. Не видно было даже полоски между дверью и стеной. Мы обыскали метров на десять вправо и влево от лифта всё что можно. Кобра, воспользовавшись присосками даже залезла на потолок.

— Может схема, врёт, Изя? — не выдержал я.

— Ну как же. Везде не врёт, а здесь именно врёт. Скорее всего надо дать команду на открытие из командного центра.

— О нет, нет. Это вы сами, — послышался голос Фитилька.

— Эврика! — Наташа хлопнула себя по лбу. — Женя, доставай свою карту. Вот же мы тупим. Смотри сюда! — Она показала на кнопку вызова лифта. Прямо под ней виднелось прямоугольное углубление как раз подходящее пол размеры карты. Единственное, что оно не мерцало красным как на компьютерной панели в командном центре. Я приложил карту, а дальше началось веселье. Солидный кусок стены напротив лифта плавно пошёл вниз. Нас спасло то, что он не упал мгновенно, а опускался постепенно. По мере продвижения плиты мы увидели в створе открывающихся ворот жуткое создание. Ростом оно было выше Арнольда и полностью копировало богомола только чёрного цвета. Четыре лапы, на которых утвердилось продолговатое тело со сложенными на спине жёсткими крыльями. Вообще-то вряд ли это были крылья, где ему здесь летать. Помимо четырёх лап были ещё две огромные вырастающие из груди с зазубренными внутренними краями и оканчивающиеся метровыми костяными пиками. Ко всему этому прилагалась крепившаяся к длинной худой шее треугольная голова с огромными фасеточными глазами. Пасть, казалось, была небольшой, и я уже расслабился, собравшись уклоняться только от его передних лап. В голове не было клыков или зубов, чего бояться?

Центавр сразу показал, чего надо бояться. Как только его фасеточные глаза сверкнули, увидев нас столпившихся в коридоре, последовал ментальный удар. Мы все на мгновение застыли, ощутив себя марионетками. Меня лично парализовало, тело сделалось ватным, и я начал оседать на пол скользя спиной по двери лифта. Остальные были в не лучшем положении. Хорошо хоть это быстро прошло, богомол поторопился. Он встал на задние ноги приподняв тело с передними лапами и с сумасшедшей скоростью стал бить воздух перед собой. Если бы не медленно опускавшаяся плита стены, то он бы сейчас нанизал человек пять не меньше. Ближе всех к нему стоял пожилой мужчины из местных. Вот он и получил удар костяной пикой в грудь. Она прошла насквозь и ударилась в металлической пол погнув его. Нацепив таким образом мужичка, богомол поднял его метра на два и второй лапой черканул по нему зазубренным краем. Эффект был поразительный, человека разрезало как пилой на две части. Богомол питался как-то иначе, нас же он просто рвал на части, с точки зрения кулинарии мы ему были неинтересны. Может он пил плазму или закусывал магмой, но от этого нам было не легче. Дверь полностью открылась и он, вереща на высоких частотах бросился на нас. Арнольд стрелять не мог, между ним и центавром было ещё человек десять. «Одер».

Краем глаза я заметил, что Кобра тоже сразу поняла. Она как раз висела сверху слева под потолком, там, где её застало открытие дверей. Она находилась вне поля зрения богомола. Своим щупальцем она хлёстко ударила его сверху и обвила вокруг шеи. Сила сжатия у неё была такова, что богомол сразу забыл обо всём. Его фасеточные глаза вспыхнули оранжевым светом озарив полутёмный коридор. Такое начало диалога для центавра оказалось неожиданным, и он беспомощно забил по воздуху своими лапами пытаясь дотянуться до щупальца Кобры. Та за что-то зацепилась под самым потолком и сейчас тянула на себя богомола, повисшего на тонкой шее. В моём распоряжении оказалась его подбрюшье, особой брони я не заметил и с удовольствием начал бить в живот плазменными клинками. Они входили на полную длину и пробивали богомола насквозь. Его передние лапы беспомощно повисли, не успевая за мной. Грозный центавр не успевал реагировать на всё и в результате издох, так и не показав своих возможностей. Хотя я на секунду представил, что он бы мог сделать в коридоре с нами и ощутил, как волосы на затылке зашевелились. Какой фарш он смог бы намолоть из наших тел, выпусти мы его с Коброй в коридор. Но всё получилось удачно, и второй центавр лежал сейчас поверженным в коридоре. Этот тоже носил в себя шесть жемчужин, как и его «коллега». Так что где-то ещё бегали двенадцать жемчужин.

— Ловко получилось! — воскликнула Наташа. — Я побоялась задеть всех нас. Слишком скученно мы стояли.

— Я тоже не мог выстрелить, — оправдываясь прогудел Арнольд.

— Всё хорошо, — сказал я тяжело дыша. — Пойдём посмотрим, чего они там охраняли.

— Лесник, где-то ещё двое, не забыл? — крикнула Иштар.

— Как раз нет. Очень может быть что третий где-то здесь, — я махнул в сторону тёмного зала. Размерами зал не уступал площади на первом этаже. Приглушённый красноватый свет лился с потолка окрашивая в зловещий цвет стоявшие рядами капсулы автодоков уходящих вдаль. Каждая из них подсвечивалась ещё и изнутри. Все они были заполнены. В прозрачных цилиндрах лежали дети! Да, клоны развивались постепенно, возможно дальше где-то находились взрослые, но перед нами были дети. Мальчики и девочки, примерно в одинаковых пропорциях. Они плавали в прозрачном растворе и, по всей вероятности, дышали им и им же питались. Глаза у всех были закрыты, руки скрещены на груди. Бедные дети, они ведь так и не проснуться, когда внешники пустят их под нож. А ведь среди них мог находиться и мой сын. Пока не увидел его вынутого из родильного куба я и не думал об этом. Я бы и сейчас думал о клонах отстранённо, если бы не он. Теперь, когда я сам стал отцом, то смотрел на это всё с другой точки. За такое надо убивать. Мне почему-то стало понятно, что эти дети, если их даже не коснётся рука хирурга всё равно не смогут нормально жить. Сам не знаю почему, но я был в этом убеждён. Обернувшись, я увидел Наташу с каменным лицом. Она чувствовала то же самое.

— Я не знаю, как это назвать, — прошептала она. — Женя,