Распутье - Иван Ульянович Басаргин

солдатских митингах. Он уже охрип, разъясняя политику партии:

– В чем суть двоевластия? А в том, что рядом с продажным Временным правительством создалась власть Советов. Мы, пролетариат и крестьянство, одетые в солдатские шинели, являемся той властью, которая даст новые законы, отринув старые, выгодные не для народа, а для буржуазии. Народ – это власть, источник власти – не закон, проведенный через парламент, а прямой почин масс снизу и на местах. Замена армии и полиции как отделенных от народа и противопоставленных народу учреждений. Государственный порядок при такой власти охраняют сами рабочие и крестьяне, сам вооруженный народ…

Проходил такой же митинг и в батальоне Устина Бережнова. Что же, пока митинги и собрания разрешены. Ленин, голова большевиков, даже сказал, что Россия – самая свободная страна из всех воюющих стран. Это попустительство Временного правительства. Доиграются в свободу. После выступления большевиков и эсеров слово взял Устин. Никогда он не выступал, даже чуть смешался. Но скоро успокоился и заговорил, увидев знакомые лица своих конников, некоторые из которых подбадривающе кивали ему.

– Не знаю, как вас и величать: то ли товарищами, то ли господами. Большевики, как я понимаю, хотят свергнуть законное правительство, развязать гражданскую войну. Что она даст народу? И что есть народ?

Бережнов повторил концепции Ивана Шибалова о ломке государственной машины и о том, к какой анархии во всех делах это приведет.

– Роспуска армии, как я понимаю, боятся большевики, боятся, потому что для них живы уроки Парижской коммуны, когда армия версальцев разгромила коммунаров. Допускаю мысль, что мы с вами разоружились. Кто мы? Это я, вы – солдаты. Отдали оружие народу, а кто тем народом командовать будет, кто поведет ту толпу, если на нас нападет и кто-то из других захватчиков, кроме немцев, которые, я в этом уверен, не скоро сложат оружие. Народ без командиров с воплями и рёвом пойдет на пулеметы? Дудки! Народ не пойдёт, если его не поведут командиры, если его это делать не заставит жестокий закон. Ну пойдет десятая часть добровольцев, а остальные разбегутся по кустам. Вот ты, Габов, ты готов бросить оружие и уйти домой? – ткнул пальцем в сторону солдата Устин.

– Так точно, господин штабс-капитан! Хоть завтра. Хоть счас.

– А ты, верный мой рубака, Ромашка, ты пойдешь домой?

– Никак нет, господин штабс-капитан. Мы с вами повиты до могилы одной веревочкой.

– А вы, вы мои верные конники, мои головорезы, вы готовы пойти домой, зная, что эта война грабительская, что эта война чуждая для вас? – обратился уже ко всему батальону Бережнов. – Кто готов уходить домой, те поднимите руки!

Вскинулся лес рук вверенного Бережнову батальона. Большая половина была готова бросить винтовки.

– Ну вот, товарищ Лагутин, сами видите, на чем армия держится. Лишь самая сознательная часть этой армии готова остаться в окопах. Её держит либо приказ, либо понимание того, что нельзя открыть фронт немцам. Нельзя распускать армию!

– Можно и нужно в том случае, когда мы заключим мир с Германией. Можно и нужно, чтобы страной правил вооруженный народ, народ сознательный, народ понимающий, во имя чего и ради чего он это делает. А вы, господин штабс-капитан, всё поставили с ног на голову.

– Значит, не по-вашему поставил? Тогда прошу прощения. Я как понял вашу программу, так и выложил ее перед солдатами. Но и другое здесь понял. Раньше я думал, что все кавалеристы на одно лицо, все верны власти, народу, готовы головы сложить за Россию-матушку, оказывается, это далеко не так. Сколько умов, столько и мнений. Едино мнение у всех – это мир, а не война. Есть в моем батальоне эсеры, меньшевики, даже анархисты. Последние посмешнее будут других. Вот и послушаем вожака анархии, остальных мы слушаем уже второй месяц. Заговорили всех. Потапов, выходи и выложи свою программу!

На лафет поднялся огромный детина. Коновод. Вяло, будто слушал себя изнутри, заговорил:

– Мы стоим на самых правильных и твердых позициях, потому я от своей братвы буду говорить твердо и верно. Большевики – это враги всякого народа. Они хотят совсем немного: через народ захватить власть. Потом поиграют с нами в салки, возьмут за загривок и, как кутят, носами в отхожее место. Одно у них верно – это армию долой! Народу оружие! Народ – это власть! Я – это власть. А раз я власть, то мне не нужна никакая власть. Что хочу, то и делаю. Хочу – воюю, хочу – иду к бабе под бок. Соскучился, спасу нет, по бабе-то. Ночами снится, стерва. Значит, мы должны стоять до конца за то, чтобы в России не было никакой власти. Анархия, и только анархия. А это значит, что у нас будет полный порядок…

– Господи, – простонал какой-то солдат. – Какой только швали нет в армии! Господин штабс-капитан, да гоните вы его отсюда! Власть, безвластие, воры, грабители, а как жить честному человеку?

– Прочь!

– Вон! – туго зарычали солдаты. Анархист спрыгнул с лафета и смешался с толпой солдат.

Пришел приказ откомандировать Силова в Южно-Уссурийский край, на предмет поисков новых месторождений железной руды, а также решения вопроса сооружения металлургического завода и выбора варианта строительства железной дороги первой очереди в бухту Святой Ольги.

Федор Андреевич через Куланина был приглашен к Ленину в особняк балерины Кшесинской. Ленин нашел минуту времени, чтобы поговорить с рудознатцем. Он радушно принял Силова. Дотошно расспрашивал о богатствах недр Дальнего Востока. Силов сначала смущался, но, ободренный Лениным, сделал обстоятельный доклад об открытых им и его товарищами месторождениях.

– Прекрасно. Вы едете на Дальний Восток. Хорошо. Ваша задача – искать руды, но как большевик-коммунист вы должны еще искать нити к сердцам людским. Ведь революция не для одного Петрограда, она для всей России. Поэтому несите, рассказывайте народу правду. Ни одной минуты послабления в поисках руд, ни одной минуты послабления в борьбе с врагами. Дальний Восток – это наш форпост на Тихом океане. Оттуда мы будем сдерживать аппетиты наших соседей. А это значит, строить заводы, которые бы лили сталь для пушек и кораблей. Поэтому весьма серьезно отнеситесь к порученной работе. Вам понятно, о чем я говорю, товарищ Силов?

– Так точно, товарищ Ленин.

– Прекрасно и легко говорить с понимающими людьми. До свиданья. Легкой дороги вам, – энергично пожал руку Силова Ленин.

– Дорога будет нелегкой, – остановил Куланин Силова. – Вы должны передать владивостокским большевикам литературу. Немного набралось, всего три пуда. Довезти надо, Федор, обязательно довезти. Наша литература не доходит до Дальнего Востока.

– Довезу. Кто заподозрит мастерового-солдата? А с другой стороны, человека, командированного Геологическим комитетом к