Войны и дружины древней Руси - Владимир Волков

Александр Казимирович пытался организовать отпор наступлению русских войск, получить помощь от Польского королевства или, хотя бы, нанять там небольшой пехотный отряд из 300 жолнеров, но никаких подкреплений не получил и вынужден был рассчитывать лишь на свои силы[248].

Военные действия шли по всей линии русско-литовской границы, но формально войны между Московским государством и Великим княжеством Литовским не было. Иван III объяснял происходившее отторжение восточных территорий Литвы свободным выбором западнорусских князей, издавна «служивших на обе стороны» и имевших право выбирать себе государя. Произошедшему в 1487–1494 годах вооруженному конфликту А. А. Зимин дал неудачное название «Странная война», которое, тем не менее, получило широкое распространение в исторической литературе[249]. Никаких особых «странностей» в имевшем место противостоянии не наблюдалось. Со стороны Москвы военные действия велись по тщательно продуманному плану, в соответствии с которым захват спорных территорий производился, как правило, местными князьями, отъехавшими ранее на службу к московскому великому князю. Его воеводы вступали в бой лишь тогда, когда происходило «ущемление» прав того или иного князя, пожелавшего отъехать к Москве. Такое военное вмешательство понадобилось, например, в случае с решившим перейти на московскую сторону Андреем Юрьевичем Вяземским, ограбленным старшим из вяземских князей, Михаилом Дмитриевичем, сохранившим верность Александру Казимировичу. Сообщая об отъезде Андрея Юрьевича великий князь московский писал в Вильну, что «княз Михаило Вяземскии в нашом именьи (т. е. Вязьме. – В. В.) его пограбил, отчину его отнял на Днепре, село его з деревнями, а в городе дворы и пошлины его за себе взял, да и казну его взял, и люди его переимал»[250]. Конфликт между двумя князьями и вызвал поход на Вязьму войска Щени и Кривого Патрикеева, закончившийся насильственным присоединением города и уезда к Московскому государству. Иван III остался довольным исходом этой операции и всех плененных князей вяземских «пожаловал их же вотчиною, Вязмою, и повеле им служити себе». Обидчик Андрея Вяземского, Михаил Дмитриевич, в том же году был сослан на Двину, где содержался в великой строгости и вскоре умер. С нашей точки зрения, происходивший в 1492–1494 годах конфликт правильнее было бы именовать не «Странной», а скорее «Хитрой войной», принесшей московскому князю великие дивиденды. Сейчас в литературе наряду с все еще бытующим обозначением «Странная война» используются термины Первая порубежная (помежная) или Первая пограничная война[251].

После неудачных действий на границе, разрушивших систему обороны на востоке страны и потери находившихся там крепостей, Александр Казимирович в поисках выхода из сложившейся ситуации начал переговоры о заключении «вечного мира» с Москвой. Уже в то время литовских дипломатов тревожило изменение титула Ивана III, начавшего именоваться в дипломатической переписке о мире «государем всея Руси»[252]. Они справедливо считали, что в дальнейшем великий князь московский и владимирский будет добиваться передачи ему остальных земель, некогда входивших в состав Древнерусского государства.

Договор с Москвой должен был остановить опасную экспансию заметно усилившегося Московского государства на западнорусские земли. Неслучайно в текст нового соглашения литовская сторона планировала включить запись, запрещавшую Ивану III и Александру Казимировичу принимать отъезжающих от своих государей служилых князей. Чтобы снять возможные возражения великого князя московского, который в отношениях с Литвой неизменно выступал защитником княжеских прав и привилегий, послы Александра Казимировича – воевода троцкий Петр Янович Монтигирдович (Белой) и староста жомоитский Станислав Янович Кезгайло – привезли ему заманчивое предложение: мирное докончание должна была скрепить женитьба великого князя литовского на одной из дочерей Ивана III, Алене (Елене) Ивановне[253].

В ходе начавшихся переговоров московской стороной были сразу же отвергнуты литовские требования о возвращении верховских и вяземских земель, а литовской – встречные московские претензии на Смоленск и Брянск. В итоге стороны договорились признать как состоявшийся факт перехода на московскую службу со своими «отчинами» князей Одоевских, Воротынских, Белевских, Вяземских и части мезецких, однако некоторые из занятых войсками Ивана III городов пришлось вернуть. Так, на литовскую сторону были возвращены Любутск, Серпейск, Мосальск, Опаков и некоторые другие верховские городки, признанные вотчиной Александра Казимировича. Московский государь обязался также не вступаться «ни в Смоленск, и во вся смоленская места», ни в Брянск («Добрянеск»), на которые первоначально претендовал. Отпущены были и «поиманные люди…, кои сидели въ заточении по городам»[254].

Несмотря на ряд уступок Ивана III своему будущему зятю, условия «вечного докончания», заключенного 5 февраля 1494 года, были для него выгодны. Русско-литовская граница отодвинулась далеко на запад, к верховьям рек Угры, Жиздры и Оки. В военно-стратегическом отношении новые территории представляли очень удобный плацдарм для быстрого наступления вглубь Великого княжества Литовского в случае неизбежного в будущем обострения отношений между Москвой и Вильно.

Воспользовавшись возникшей на восточных и западных рубежах страны мирной паузой, великий князь московский Иван Васильевич решил защитить свои интересы на северной, «свейской украине».

Глава 13. Русско-щведская война 1495–1497 годов

Присоединив к своему государству Новгород, московский князь унаследовал от рухнувшей вечевой республики достаточно протяженную границу со Швецией, установленную Ореховским (Нотебургским) мирным договором, заключенным еще в 1323 году. В соответствии с его статьями, граница между двумя государствами прошла по р. Сестре. Тем самым русской стороной было признано присоединение Западной Карелии к Швеции.

Во время новгородских походов Ивана III шведы (выборгские фогты) попытались упрочить свою власть над Карелией, постоянно провоцируя столкновения на границе. Напряженность в отношениях с Большой Ордой, Казанью и Литвой вынуждали великого князя до поры до времени ограничивать ответные действия. В течение трех лет, с 1479 по 1482 годы, на русско-шведских рубежах шла необъявленная война, сменившаяся временным затишьем после упрочения позиций Москвы в Северо-Западном крае[255].

Взяв под свою руку Новгород, Иван III задумал вернуть карельские погосты Яскы (Яскис), Огреба (Эйрепя) и Севилакша (Саволакс), отошедшие в начале XIV века к Швеции. Однако, планы его планы простирались гораздо дальше. Московский государь стремился захватить Выборг – мощную крепость, выстроенную шведами в 1293 году в месте впадения старого русла реки Вуоксы в Финский залив. В середине XV века выборгский наместник Карл Кнутсон перестроил город, значительно усилив его укрепления[256].

Именно походом на Выборг началась русско-шведская война 1495–1497 годов. Кампания была хорошо подготовлена: и дипломатически – еще в 1493 году Иван III заключил союз с датским королем Хансом I (Иоанном I) Ольденбургским, острием своим направленный именно против Швеции[257], и непосредственно в военном отношении – великий князь усиливает московскую артиллерию и строит «на Девичьи горе противу города Ругодива Немецкого» крепость Ивангород. Новая русская цитадель была поставлена «на слуде» (крутом берегу) реки Наровы в кратчайшие сроки – всего за 7 недель. Впоследствии ее планировали усилить новыми линиями укреплений, но не успели. Стены и башни Большого Бояршего города были построены здесь уже после окончания русско-шведской войны[258].

Весной 1495 года московские дипломаты предъявили правителю Швеции, Стену Стуре (Старшему) требование о возвращении Западной Карелии, которое было отвергнуто Стокгольмом. Война стала неизбежной, и русское командование приступило к подготовке вторжения на неприятельскую территорию. Оперативное руководство всеми войсковыми операциями осуществлялось из Новгорода, куда прибыл сам великий князь Иван III и его военные советники[259].

В июне 1495 года первый русский отряд в количестве 400 человек перешел границу и вторгся на шведскую сторону. Это был разведывательный рейд, целью которого являлась проверка готовности противника к отражению планирующегося наступления. Действиям передового отряда сопутствовал успех, и в августе того же года начался поход к Выборгу большого русского войска.

Оборону Финляндии возглавил опытный военный специалист Кнут Поссе, в то время бывший членом Государственного совета Швеции. Одновременно с этим он стал комендантом Выборга, на который и был нацелен главный удар русского войска. По явно преувеличенным, данным оно насчитывало до 60 тыс. человек. В состав выдвинутой к границам армии вошли московские полки под командованием воеводы Данилы Васильевича Щени, новгородская «сила» под началом Якова Захарьича Кошкина и псковская посошная рать во главе с князем Василием Федоровичем Шуйским[260]. Осада шведской твердыни началась 8 сентября и длилась три месяца. Русские подвезли к Выборгу огромные пушки, длинной до 24 футов, огнем которых были разрушены две крепостные башни и сильно повреждена третья. В ней образовался большой пролом. Утром 30 ноября 1495 года осаждающие пошли на штурм замка. Но комендант Выборга Кнут Поссе, ожидавший атаки, приказал насыпать позади бреши высокий земляной вал. С помощью длинных лестниц атакующим удалось взойти на стены крепости, но продвинуться дальше они так и не смогли[261]. Остановив штурмующих, комендант Поссе распорядился закатить в подвалы захваченной противником полуразрушенной башни бочки со смолой и поджечь их[262]. Большинство русских воинов, прорвавшихся в замок, погибло. Уцелевшие вынуждены были отступить и штурм, длившийся 7 часов, завершился неудачей. 4 декабря осада крепости была снята. Понесшее значительные потери (до 16 тыс. человек по, очевидно, сильно завышенным сведениям) русское войско отступило к Новгороду. Среди погибших оказался один из московских воевод – Иван Андреевич Суббота Плещеев.