Достойны ли мы отцов и дедов (СИ) - Сергеев Станислав Сергеевич

— Хорошо, товарищ Сталин. Как я говорил, нам передают одну ракету для вывода устройств на орбиту. Так вот это сделано по моей просьбе. Мы выведем на орбиту спутник с нашим пространственно-временным маяком.

Несколько недоуменных взглядов и я пояснил.

— Без дорогостоящей космической программы, как это было в нашем мире, мы сможем выводить на орбиту различные устройства. Над одним уже идет работа. Это — орбитальный бомбардировщик.

Опять непонимающие взгляды.

— Находясь на орбите, мы даже можем не пускать ракеты, а просто кидать камни, которые как тяжелые метеориты будут падать туда, куда нам нужно, траекторию рассчитать не так уж и сложно.

Опять непонимание.

— А представьте камушек весом в тонну, который упадет на дом Ротшильда или Рокфеллера с высоты в сто шестьдесят километров. Как, весело им будет?

Восторженные взгляды легендарных людей, которые в нашем мире отстояли Родину, были лучшей наградой и я, наконец-то, ощутил единение с ними. Мы стали единой командой и это дорого стоило.

И тут Берия, переглянувшись со Сталиным, выдал фразу, чем меня несказанно удивил.

— Добро пожаловать на борт, товарищ генерал-майор.

А Сталин добавил.

— А об остальном, поговорим позже, — это он намекал про мир 1914-го года.

Глава 5

После заседания ГКО, когда были обсуждены множество рабочих вопросов и приняты соответствующие решения, Маленков, Ворошилов, Микоян, Молотов покинули кабинет, и мы остались так сказать, в усеченном составе. Я, Сталин и Берия и должны мы были обговорить более серьезные и глобальные вопросы, которые даже не выносились на ГКО, таков их был уровень важности и секретности.

Дождавшись, когда Поскребышев занесет приготовленный чай, и, сделав пару глотков, Сталин чуть наклонил голову и заговорил.

— Сергей Иванович, как обстоят дела с ВАШИМ проектом по проникновению в 1914-й год и какие у вас там планы? Насколько я понял, действия перешли в активную фазу.

Берия отмалчивался, но очень внимательно наблюдал за мной. Если на заседании ГКО я всеми силами изображал щенячью радость, что меня допустили в столь представительный орган государственной власти СССР и навешали генеральские звезды, то теперь я резко сменил схему поведения, что мои собеседники сразу и почувствовали. Теперь я представлял интересы крупной и вполне могущественной организации, на плечи которой легла забота о множестве жизней, которая обладала уникальными возможностями. И сейчас перед Сталиным сидел не подчиненный, который заглядывает ему в рот, ловля каждое слово, как откровение, а союзник. Мощный союзник, верность и честность, которого не раз подвергалась проверке в последнее время. Но, при этом у союзника были свои цели и задачи, это не стоило ему забывать. Поэтому я вполне по-деловому, нейтрально стал докладывать свое видение ситуации.

— Инфильтрация прошла вполне успешно. Ставку сделали на вдовствующую императрицу Марию Федоровну и ее дочку, Великую княгиню Ольгу. Через них мы провели дозированный вброс информации соответственно разработанной легенды относительно альтернативного развития истории фигурантам, которые по нашим данным были ярыми монархистами и сохранили верность династии даже в условиях развала империи.

Хм, ой, как им это не понравилось. Все коммунисты со стажем, бывшие реальными свидетелями и участниками тогдашних событий и тут, к их неудовольствию, ставка мощнейшей силы делается на их идеологических противников. Поэтому я так тщательно и готовился к этому разговору, так как в случае самого негативного сценария развития, я могу получить кучу неприятностей. Но и они были не дураками, и я им как-то еще, несколько дней назад, закинул информацию к размышлению, как нам максимально быстро получить пользу от обладания порталом в 1914-й год. Да и Сталин 1942-го года, поварившийся в государственных интригах, ощутивший всю тяжесть шапки Мономаха, уже совершенно по-иному смотрел на многие вопросы, нежели революционер Коба, из 1914-го года. Он уже мыслил совершенно иными категориями и именно на это был мой расчет. Сейчас я разговаривал с правителем, а не с революционером, для которого строки песни «Весь мир насилья мы разрушим» были планом действия. Поэтому Сталин вполне спокойно, хотя в его голосе чуть-чуть, самую малость послышались отголоски кавказского акцента, что говорило об определенном волнении.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Вы делаете ставку на сохранение Российской Империи?

Я кивнул, понимая, что Сталин не закончил, поэтому дал ему выговориться.

— Вам не кажется, Сергей Иванович, что для нас, коммунистов, ну и для вас, потомков коммунистов, это все звучит несколько необычно.

Последнее слово он немного выделил, давая понять, что мог применить выражение и похуже. Но то, что тут собрались люди не простые и все решения стратегического уровня принимаются после тщательного анализа, предполагало обязательно выслушать побудительные мотивы, прежде чем в открытую выказывать недовольство. Политика, однако.

— Согласен, Иосиф Виссарионович, в первом приближении все это выглядит достаточно неприглядно, и даже провокационно. Да и нам, прежде чем принять такое решение о конечном выборе направления проведения операции, выборе фигур на которых будем делать ставку, конечно пришлось основательно поломать голову, оценивая риски и потенциальные перспективы. Слишком много вариантов, и, как правило, выбирать приходится из плохого и очень плохого.

Сталин, видя, что я не иду на прямую конфронтацию и вполне склонен к откровенному диалогу, чуть успокоился и откинулся на спинку кресла, давая понять, что готов слушать, не перебивая.

— Хорошо, Сергей Иванович, мы вас внимательно слушаем.

Он сделал паузу, при этом тщательно отслеживая мою реакцию. Этим оценивающим взглядом чем-то напомнил старого матерого волка, который думает либо задрать, либо принять в стаю.

— За все время знакомства с вами, мы успели убедиться в вашей честности, порядочности и настоящем, а не показном патриотизме. Поэтому, чтобы не делать скоропалительных выводов, хотелось бы вас внимательно выслушать.

— Спасибо, Иосиф Виссарионович. Тогда начну с главного — основные угрозы и проблемы мы обсудили на ГКО и способы их преодоления с помощью местных ресурсов, ну и конечно учитывая наличие нас, то есть ваших союзников из мира будущего. Но если учитывать что противники хотя бы частично в курсе наших возможностей и состояния нашего мира, то победа может достаться дорогой ценой. Вплоть до применения оружия массового поражения, что для нас очень нежелательно, потому что рано или поздно наши противники постараются догнать нас в военно-техническом плане. И возникновение глобального ядерного конфликта будет лишь вопросом времени.

Сталин внимательно слушавший, тут же задал уточняющий вопрос.

— Вы не хотите переселяться в мир, где в ближайшее время может произойти ядерная война?

— Вот именно, Иосиф Виссарионович.

Он тут же блеснул глазами, в которых уже плескались злоба и раздражение. Поэтому я сразу решил подкорректировать ситуацию, но он все же меня опередил.

— И вы хотите использовать мир 1914-го года как резервный для переселения, если здесь не сможете удержать ситуацию под контролем?

Последние слова он ну не то чтобы выплюнул, но тон был не очень оптимистическим. И тут же он продолжил с некоторой горечью в голосе.

— В том мире ваше техническое превосходство будет подавляющим, и тех ошибок, что вы умудрились допустить в нашем мире, вы уже не совершите.

Наступила неловкая пауза, да и сопение Берии, который не решался вмешиваться в наш разговор, добавляло дополнительного колорита. Но я показательно спокойно заговорил.

— Со стороны это может показаться именно так, но, Иосиф Виссарионович, есть несколько ключевых моментов, которые вы не учли, делая столь поспешные выводы, которые в некоторой степени и вызвали у вас сомнения в нашей лояльности, и главное — вы неправильно оценили цель всего этого проекта.

Легкий «хмык» и раздраженное ворчание, но Сталин взял себя в руки и проговорил: