Это не моя свадьба (но я здесь главная) - Шэрон Нейлор

— У меня такое чувство, что сказать это тебя подтолкнула не та причина…

Что?

— Мне кажется, ты как будто исполняла некий долг, — мягко добавил он.

Слова повисли между нами, заполняя собой все пространство между двумя побережьями. Он понял ситуацию, как никто другой, и за это я любила его еще больше.

— Ты сказала это, потому что испугалась, — продолжал Рассел. — И я тоже.

— Послушай… — Я поняла, что должна остановить его, потому что все сворачивало совсем не туда, куда надо. Ветер свистел сильнее. Еще немного, и ураган разнесет все в клочья.

— Сказать «я тебя люблю» — это не наложить повязку на кровоточащую рану. — Он говорил медленно, но уверенно — видимо, заранее продумал наш разговор. — Это не спасательное средство. За это нельзя хвататься при каждом случае.

Я закрыла глаза, и ночной воздух неприятно охладил щеки, по которым побежали первые слезинки. Все было бы прекрасно, но… Всегда это «но». Только на этот раз я споткнулась о «но», которое сама и бросила под ноги. Потому что не послушала Рен.

— Я не хочу спешить, мне нужно…

Только не говори, что тебе нужно «подумать», «побыть наедине с собой» или что-то еще в этом духе. Не говори.

— Мне нужно разобраться во всем. — Так и есть. Все мои опасения подтвердились. — Ситуация развивается слишком быстро, и я еще не оправился после случая с Мелиссой. Поэтому ты и сказала, что сказала. — В его голосе проскользнули непривычно жесткие нотки. — Именно поэтому.

— Рассел, не надо… не поступай со мной так.

— Так нужно, Мили, — оборвал он сухо, придушив все чувства. — Эмме сейчас нелегко…

Эмме?

— И случай с Питом… Как косой по всем моим романтическим планам… Все, казавшееся забытым, вдруг обрушилось снова. Я понял, что должен взять паузу, как следует все обдумать. И еще я хочу быть с тобой абсолютно откровенным относительно того, что мне нужно.

Я выдохнула. Убрала волосы за замерзшие уши.

— Только не заставляй меня платить за то, что натворил Пит. — Прозвучало почти жалобно, голос сорвался. — Не добавляй меня к списку его жертв.

— Дело не в этом…

— Да, в этом! — закричала я, устав сдерживаться, защищаться, просить. — Ты хотел побыть со мной! Ты был счастлив! Был готов весь день заниматься со мной любовью! Ты ничего не боялся, ни о чем не тревожился, не думал ни о каких паузах на раздумье!

— Мили…

— Думаешь, меня это не потрясло? — кричала я. — Пит — ублюдок… мерзкий, грязный ублюдок… И то, как он обошелся с Ренатой, непростительно.

Резко, но справедливо. Я чувствовала, что Рассел использует случай с Питом как предлог, чтобы уйти в сторону, сбежать от того хорошего, к чему он же и вел нас обоих. Он планировал провести день в Долфин Данс, а теперь пытался переложить вину на Пита и Эмму. И даже на меня — за то, что я выбрала неподходящее время… за то, чтобы была с ним честной и откровенной. Получается, я виновата не в том, что сказала, а в том, когда сказала. Но это же полная чушь!

— Неважно, когда ты это говоришь, важно с человеком не ошибиться. — Я спорила, потому что не хотела отступать, и знала, что может быть наговорю такого, о чем потом пожалею. Но пружина сжималась весь день, и теперь меня было не остановить. Да и почему я должна молчать? Что плохого в том, что я говорю?

— Дело не в тебе, — прошептал он. — Не зацикливайся на этом.

— Я как будто со стеной разговариваю! Ты что, все уже решил, да? Ты этого хочешь?

Он не отвечал.

— Ты этого хочешь? — уже мягче, с отчаянием спросила я.

— Мили, я вовсе не собираюсь с тобой порывать. — Рассел немного занервничал. — Я лишь пытаюсь сказать, что мне нужно немного времени, чтобы спокойно все обдумать.

В ушах у меня звучал голос Ренаты. Дай ему время.

— У меня нет ни малейшего желания тебя обидеть. Я пытаюсь быть честным с тобой, ничего от тебя не скрывать. — Рассел говорил вещи, согласиться с которыми я не могла, но говорил их так нежно, так убедительно.

Вспомнилось кое-что еще из сказанного Рен в отношении Пита. Нельзя просить человека сделать что-то такое, на что он не способен. Может быть, это касается сейчас и нас с Расселом?

— Мили? — Ему тоже не понравилось долгое молчание. — Знаешь, я не спал всю ночь… ходил… думал…

Я красила ногти с Селией Тайрановой, а мой парень бродил по улицам, мучаясь и не зная, что делать с новой любовью.

— Что ты от меня хочешь? Что сделать? — едва слышно спросила я. — Я не хочу так.

— Я тоже.

В последний раз ты произнес эти слова, когда я сказала, что люблю тебя. Что ты имеешь в виду сейчас?

— Я сказала тебе то, что сказала. И я не говорила это, чтобы утешить тебя или ободрить. — Пауза — сдержать рыдания. — Это то, что есть на самом деле.

Тишина.

— Я серьезно. — Я обхватила себя руками, сопротивляясь ночному холоду и поднимающейся изнутри тошноте. Тело замерзло, а вот лицо наоборот, горело. — И раз так… бери столько времени, сколько тебе потребуется.

Молчание. Ну почему у нас нет таких больших видеотелефонов? С ними разговор мог бы быть совсем другим, и молчание не давило бы неопределенностью. Сейчас же я не видела его глаз, не знала, ходит ли он по комнате или стоит, прислонившись к стене, лежит на кровати, закинув руку за голову, или смотрит в окно.

— Спасибо, Мили, — выдохнул он. — Знаю, ты… то есть тебе… В общем, именно это мне сейчас и нужно.

И снова в памяти всплыли слова Рен… дай ему время подумать.

Рассел просил того, без чего не мог. Потому что я подтолкнула его. Да, подтолкнула.

И я буду последней стервой, если не дам ему то, о чем он просит.

— Все в порядке. Тебе это нужно, — выдохнула я.

— Когда вернешься домой?

— Через два дня.

— Я позвоню, — пообещал он. — Тогда и поговорим.

Мы дали отбой одновременно. Разговор ничего не прояснил, но только еще больше все запутал. Мы не порвали отношения, но прошли, пожалуй, три четверти пути к расставанию. И то, о чем мы договорились, то, на что я согласилась, обещало мне ад неопределенности на то время, пока он будет обдумывать варианты.

Вспомнились слова Селии. Если парень настоящий, ты можешь говорить это сколько хочешь и когда хочешь, и все будет в порядке.

Может быть, я ошиблась.

Пит тут, конечно, ни при чем. Сомнения у Рассела появились не из-за него, они сидели в нем все время. Да, он старался. Делал все, что мог. Просто его раны оказались слишком глубокими, а его призраки слишком живучи, и справиться с ними мне было не по силам. Да еще при том, что на каждом шагу ставила подножки Эмма.