Война глазами дневников - Анатолий Степанович Терещенко

двери, возвышалась гора чемоданов».

Это был поистине вальс войны на сцене большой трагичной истории. Кажется, что и по сей день, как писала Екатерина Белани, в туманном сумраке времени танцует эта удивительная пара – красивая русская шпионка и посол Третьего рейха граф фон Шулленбург, который впервые в истории дипломатии уже в начале июня 1941 года тайно предупредил страну пребывания о готовящемся нападении своей страны.

Эта информация, полученная разведчицей Зоей Рыбкиной, докладывалась руководством нашей внешней разведки Сталину. Комментарий вождя был краток: «Дезинформация распространяется уже на уровне послов».

Вождь был занят тяжелыми мыслями о возможном сговоре англичан с немцами и боялся рассердить Гитлера.

Надо признать, что германский посол Шулленбург выступал в разных формах против войны с Советским Союзом. В 1941 году прилагал усилия для того, чтобы ее предотвратить. Доносил в Берлин, что Советский Союз имеет сильную армию, огромные индустриальные ресурсы и необозримые пространства. На последней характеристике России он акцентировал особое внимание, ссылаясь на германского умника фон Бисмарка. Шулленбург не имел отношения к военному делу, но обладал железной логикой и видел перспективу того или иного политического явления.

В мае 1941 года Шулленбург трижды встречался с находившимся в Москве советским полпредом в Берлине Владимиром Деканозовым. 5 мая Шулленбург прямо предупредил своего собеседника о грядущей войне и даже назвал ее дату:

«Господин посол, может, этого еще не было в истории дипломатии, поскольку я собираюсь вам сообщить государственную тайну номер один: передайте господину Молотову, а он, надеюсь, проинформирует господина Сталина, что Гитлер принял решение 22 июня начать войну против СССР. Вы спросите, почему я это делаю? Я воспитан в духе Бисмарка, а он всегда был противником войны с Россией…»

Судьба для Шулленбурга оказалась трагична. Он был причастен к заговору против Гитлера. 10 ноября 1944 года Вернер фон дер Шулленбург был казнен через повешение в тюрьме Плетцензее, где нашли свой конец практически все основные участники и даже косвенные свидетели готовящегося покушения.

Сталин, к великому сожалению, и это предупреждение посчитал дезинформацией…

Судьба же Зои Рыбкиной в разведке завершилась при Хрущеве не по заслугам униженно. Как говорится, унижает человека именно ложь. Определенной категории людей кажется, что если ты кого‐то жестко унизил, грубо говоря, положил на лопатки и растоптал, то это круто. Круче – другое явление. Круче дать понять человеку, что он все‐таки человек. Что у него должны быть хотя бы остаточные признаки разума; что можно задуматься над тем, что делаешь, что творишь. Попытаться понять что‐то, чего ты сейчас не понимаешь по причине того, что ты живешь в клетке своих узких стереотипов и оскорбительных нападок.

Хрущев жил именно в этой клетке, опекаемой личным волюнтаризмом, постепенно перерастающим в культ личности без личности.

А дело в том, что после смерти Сталина Берия пришел к выводу, что интересы СССР и США резко сталкиваются в Европе, и Советскому Союзу такая ситуация невыгодна. Поэтому, скорей всего, вовсе не преступления и репрессии были настоящей причиной ареста и торопливого расстрела Берии, а его попытка круто изменить внешнюю политику Советской России. В первую очередь – объединить Германию, примириться с Тито и снять с Москвы необходимость поставлять сырье и сельскохозяйственную продукцию в Польшу, набирающую обороты в русофобии. Восточную Германию, по его разумению, хозяйство которой было разрушено войной, должна была восстанавливать ФРГ, как правопреемница общей страны и Третьего рейха.

К указанному плану, готовому перерасти в большое, важное и нужное для Советского Союза дело, привлекли полковника Зою Рыбкину, начальника немецкого отдела 1‐го Главного управления МГБ СССР. Она должна была отправиться в Берлин и Вену, провести через советского агента Ольгу Чехову зондаж, который завершился бы тайными переговорами.

Арест Берии нарушил его планы, а полковник Рыбкина едва выбралась из Германии, где ведущих работников МГБ арестовали и под конвоем выслали в Москву. Приказ вернуться немедленно, без объяснения причин, Зоя Ивановна получила от генерал‐лейтенанта П.А. Судоплатова. Его арестовали 21 августа 1953 года. Зоя Рыбкина совершила неслыханный поступок – выступила на партийном собрании, сказала о своем шефе много хорошего и усомнилась в справедливости его ареста. Она прекрасно знала, что инициатор его ареста Никита Хрущев. Дерзость не была забыта махровым и недалеким партийным функционером. Через полгода ее уволили из разведки и отправили в Воркуту на невысокую должность начальника спецотдела. Это была почти что ссылка. Через три года выдающаяся женщина советской разведки вышла на пенсию и стала детской писательницей Зоей Воскресенской. Она успела помочь своему другу генералу Павлу Судоплатову, которого выпустили на свободу 21 августа 1968 году после 15 лет в заточении. Она до последнего надеялась, что после снятия Хрущева с высокой партийной должности новый генсек Л.И. Брежнев разберется в деле Судоплатова и примет меры к его освобождению. Но этого, увы, не случилось.

О своей работе в разведке Зоя Воскресенская молчала всю жизнь. Решилась она заговорить о собственной судьбе на тайном фронте слишком поздно, поэтому автобиографическую книгу «Теперь я могу рассказать» так при жизни она и не увидела изданной.

Ушла из жизни советская разведчица и детская писательница, лауреат Государственной премии СССР, полковник, почетный гражданин Тульской области 12 апреля 1992 года в Москве.

***

Да, 22 июня сорок первого года оказался «черным днем» для СССР. Именно тогда над страной нависла реальная опасность гибели государства. Многие в столице, даже некоторые военные, не верили в положительный исход битвы за Москву. Сталин понимал всю сложность военной обстановки. Она была действительно архиопасна. Представьте себе трагизм положения в войсках: прежде, чем погибнуть, в среднем командир взвода воевал всего 3‐е суток, командир роты – 7, командир батальона – 11, командир полка – 23 суток, а рядовой покидал строй живых через 18‐20 часов. Хоть и говорят на войне уберечься от войны невозможно, но эти цифры шокирующие.

Не случайно для психологической поддержки воинов и населения вождь приказал провести военный парад на Красной площади. Сталин напрямую связал свою судьбу с судьбой Советской России. Уже минировалась Москва, уже город охватила паника, уже остановился транспорт. Уродливая физиономия мародерства врывалась в квартиры москвичей, ощущались перебои с хлебом, гуляли в небе прожектора, в поисках схватить в перекрестие лучей вражеские самолеты, а в это время Сталин вдруг неожиданно приказал Поскребышеву найти и пригласить к нему в кабинет главу Госкино Ивана Большакова.

Что думал киношный начальник, идя к Сталину? Это только ему было известно. Выдергивали к вождю за полюсные дела – подвиги или преступления.

И вот – Кремль, и уже улыбающийся Поскребышев проводил его к двери