Тени не исчезают в полдень (СИ) - Бережная Елизавета

Они вернулись в отдел. Сколько времени прошло, Алек не знал. Это больше не имело значения. Он отвечал на вопросы, назвал имя, всё объяснил, переписал схему. И это он делал на автомате. Алек был ещё в том сквере с Никой, по небу плыло сердце, и на пустую скамейку сыпался золотой дождь.

— Но как… как мы её возьмём? Если она тень? — Это был первый стоящий вопрос. И Алек нехотя вернулся в реальность. Здесь оказалось холоднее и темнее, чем там, за окном. И запах влаги совсем перебил и лаванду, и сирень.

— Она придёт.

Алек в этом не сомневался. Конец оказался быстрее и сокрушительнее, чем он ждал. Ведь всё уже закончилось в тот момент, когда он увидел фоторобот. Он выиграл. Никогда Алеку так не хотелось проиграть.

— Игра закончилась. Она отдастся нам в руки, — пояснил Сеня.

Алек впервые за последние полчаса оторвался от неосознанного разглядывания трещин на стене. И первым, что бросилось в глаза, была общая подавленность. Месть, которой ждал Сеня, спасение, на которое надеялись Андрей и Камилла, раскрытое дело в конце концов никого не радовали.

— Закончилась, — повторил Андрей. — Только совсем это была не игра.

— Жестокая игра, — не услышав его слов, прошептала Ника.

— Играй по чужим правилам или создай свои.

Язык едва ворочался. Но это не Алек говорил, это его голосом в последний раз говорила Майя.

— Настоящих всё равно нет.

Майя так говорила. А потом смеялась и весь вечер нарочно много болтала о ерунде, чтобы забыть, что снова не сдержалась. Но цитата, составленная, наверное, из многих цитат и растущая годами в голове Майи, прочно засела в памяти Алека.

— Она строила свои правила.

В следующий раз, когда Алек посмотрел на часы, было уже три. Солнце палило вовсю, но пробиться сквозь жалюзи не могло и уныло лежало горами света на полу. Отдел же погрузился в полумрак. Андрей первым решился заговорить об операции. И Алек согласился.

Он успел продумать несколько стратегий. Бесполезно. Одним движением Майя всё разрушит, стоит ей только захотеть. В её игре по её правилам выиграть можно, только если она позволит. Алек нащупал пистолет перед выходом. Привычка. Он знал, что оружие не понадобится. Что бы ни случилось, стрелять в Майю он не сможет.

Алек почувствовал её, едва вышел из отдела. Тень скользнула по перилам. И это была больше не его тень. Алек остановился. Тень тоже остановилась. И где-то глубоко в сознании прозвучал тихий голос: «Ты называешь это игрой? Тогда финальный раунд».

— Она здесь! — только успел крикнуть Алек, и тень исчезла.

— Ни с места! — голос Андрея. Алек обернулся. И столкнулся взглядами с самим собой.

Он словно смотрел в зеркало. Те же глаза, те же волосы, даже форма та же. И в такой-то момент Алек подумал именно об одежде. Как она меняется? А тот, второй, улыбнулся, и улизнул за спину, прикрываясь плечом Алека.

— Не двигайся, буду стрелять! — Уже Макс выхватил пистолет.

Лже-Алек прыгнул через перила. Два выстрела раздались одновременно и не задели его. Он просто исчез. Внизу было слишком много людей.

— Чёрт! — Алек пнул камень. Тот с грохотом прокатился по ступенькам и упал к ногам Сени.

— Она не должна уйти далеко.

Журавлёв перенял эстафету и запустил камень в траву.

— Она сказала: это финальный раунд.

Больше никто не решился ничего предполагать. Все отступили перед злостной решимостью Алека. Играть против Майи было сложно. Наверное, на это она и рассчитывала, ждала, что Алек даст ей уйти. Но четыре слова всё решили.

— Она идёт ко мне.

Алек принял вызов. Он не сомневался, что в последнем раунде станет главным действующим лицом. Понимали это и остальные и не отводили взгляда с Алека, когда рассаживались по машинам. Пятнадцать минут в обществе одного человека… Алек выбрал Сеню.

— Она хочет, чтобы я защёлкнул наручники.

Машина отъехала от участка и в дорожном потоке покатила к перекрестку. В зеркало заднего вида Алек видел, как вереницей по дороге потянулись знакомые номера домов. Почему-то именно номера, словно смотреть ниже он не решился. Были бы солнечные очки, Алек нацепил бы их. Никогда ему так не хотелось от всех закрыться и одновременно говорить, говорить, пока не затихнут мысли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— И ты это сделаешь.

Алек на секунду забыл о дороге. Он ждал от Сени… впрочем, он сам не знал, чего ждал от Сени, но точно не поддержки. Так могла сказать Ника. Только Ника положила бы руку на колено или попыталась бы поймать его взгляд. Сеня, напротив, отвернулся. Алек увидел его глаза только в отражении окна. И в этих глазах увидел себя.

— Это твоё дело, правда, — тихо продолжал Сеня. А губы его почти не шевелились. И голос шёл словно со всех сторон.

— Наше.

Майя больше сломала, чем построила. Чего бы она ни хотела добиться, каких бы порочных людей не выбирала жертвами, как бы ни закручивала вихрь пыли вокруг Алека, слишком много оставила за собой боли и теней. Убийство не может быть положительным.

Сеня улыбнулся. И Алек не понял чему: мигнувшему на стекле солнечном зайчику или его словам. Наверное, и тому, и другому. Сразу. Хорошее слово — наше. Алек мысленно повторял его, пока не остановил машину. У него был запах тепла, горько-сладкий привкус и никакой лаванды и сирени.

Одновременно хлопнули двери. Только Сеня задержался у машины. И Алек один ступил на пылающую плитку. Дом весь цвёл под лучами солнца. В какой-то момент Алеку показалось, что он ошибся. Не могла тень прятаться здесь. А потом снова появилась она. Она пробежала мимо. Алек сначала почувствовал холод, неподвижный, совсем не такой, как прохлада игривого ветра. Этот холод разлился по всему телу, и снова в голове зазвучал голос.

— Мы не будем никого ждать.

Она не притворялась, просто скрылась за углом прежде, чем Алек успел прийти в себя. А у Сени и пистолета не было.

— За ней! — первым очнулся Журавлёв.

И волна адреналина выбила из головы лишние мысли. Ботинки стучали по асфальту, Алек слышал, но не чувствовал, что касается земли. Ветер бил в лицо, воздух жёг лёгкие. Её тень мелькала впереди, всё ближе. Алек перепрыгнул через канализационную решётку. Со звоном брякнуло железо. Сеня оказался менее ловким. Алек уже знал, куда бежит. Он успел заметить номера домов. В этих переулках он ориентировался прекрасно. Не то место выбрала Майя для догонялок.

Дорога вильнула, метнулась вправо. Под ногами зашуршали камни, песок взлетел пылью в воздух. Тротуар сузился до усыпанной щебнем, покрытой ямами дорожки. Несколько секунд, и Алек коснётся её спины. Мимо промчался белый мерседес. Водитель что-то крикнул, высунувшись из окна. Алек не расслышал. Нога запнулась о булыжник. Он едва удержал равновесие и рванул дальше. Но секунды промедления хватило Майе, чтобы уйти вперёд.

На ней белая футболка, волосы завязаны в низкий хвост. На ногах те же кроссовки, что тогда…

— Догоняй!

Она рванула с места. Алек заметил ускользающую белую фигурку, обведённую солнечным светом, и в лоб прилетела ветка. Алек зажмурился, поморщился. Останется царапина. Всё равно закроется под волосами.

Майя уже добежала до поворота, и Алек спрятал в карман телефон и тоже перешёл на бег. Люди оборачивались. Редко видели, как совсем уже не дети гоняются друг за другом по парку. Не дети, но ещё не взрослые. Алек не чувствовал, что бежит, что касаются асфальта ботинки. И всё-таки в ботинках и в брюках бегать оказалось неудобно. Да и лоб жгло от столкновения с веткой.

Где-то вперёд тихо звучал её смех. С ним сливался смех ветра. И Алек заразился смехом. Он едва не налетел на какую-то компанию серых лиц, быстро извинился и, не услышав ни слова из их причитаний, помчался дальше. Алек нагнал её у выхода из парка, схватил за руку и притянул к себе. Она поддалась, всё ещё смеясь и переводя дыхание. И в эту летнюю ночь, когда Алек, забыв о людях вокруг, коснулся её губ, запах лаванды и вкус корицы были особенно яркими.

Майя резко развернулась. Алек проскользил по рассыпчатому гравию. Впереди вырос дом, старый, кособокий. Он глядел мрачной грудой досок, земли, кирпича. И плетущийся по ветхим стенам плющ тоже имел сероватый оттенок. Солнце осталось за поворотом. А тёмный дом смотрел осуждающе и устало. Но Майя бежала к его двери. И Алек заранее это знал.